Колыбель времени

Эверилд кивнула, не в силах вымолвить ни слова. Она чувствовала всем существом, как что-то надвигается. Повсюду мерещились вампиры или их шпионы. «Теперь я могу рассчитывать только на себя. Даже люди могут предать сами того не зная. С каких пор я стала такой пугливой, это же неразумно. Но я кожей чувствую, что бывшие члены Совета где-то рядом. Они залегли на дно почти на сто лет после переворота. Кали, скажи мне, у меня уже паранойя? — обратилась Эверилд к богине, но та промолчала. — Надо навестить детей, ментальное воздействие и военные тренировки сделали их прилежными вампирами. Недаром Эрик Дарт дал им шанс, хотя первой начала я. Надо еще обратить двадцать детей из приюта, а лучше — из попрошаек, армия из детей скоро станет реальностью. Откуда среди душителей дампиры — это загадка. А может, главный жрец является вампиром? Да и у Кали повадки вампирши, пусть и четырехрукой. Так, это уже богохульство. Я ее видела, и в ней нет ничего вампирского. И всё же почему меня не покидает ощущение постороннего взгляда? Да и кто им рассказал, что опиум ослабляет? Хотя это может быть просто совпадением, туги всех своих жертв опаивают наркотиками. Да и учитель себя ведет странно: он впервые за семьдесят лет вышел со мной на прямой контакт и всё еще не принес клятву Эрику Дарту и мне. Всё-таки возможно, что он предал меня? Как еще по-другому могли меня найти псы Совета по нитке? В случайности я не верю. Надо успокоиться и отправиться в путь, там я уже смогу определить, следят за мной или нет».

[1]Соверен — золотая монета. Первый новый соверен был отчеканен в 1817 году в Великобритании. Вес монеты составлял 113 гранов (7,98 г, из них 7,32 г чистого золота).

[2]Пагода — золотая монета весом около 3,37 г, чеканившаяся в южной Индии до начала XIX века.

[3]Тхаги — средневековые индийские бандиты и разбойники, посвятившие себя служению Кали как богине смерти и разрушения.

[4]Бхавани — в пер. «дающая жизнь», — богиня, одно из имен супруги бога Шивы.

[5]Девада́си— в Южной Индии девочка, «посвященная» божеству при рождении или по обету, живущая и служащая при храме до конца своей жизни.

[6]Баядера — индийская танцовщица, участвовавшая в религиозных церемониях или общественных увеселениях.

Часть 4 Индия Глава 2. Паломники

Эверилд сидела в своей комнате, ее мелко трясло.

— Они не могли меня так скоро найти, не могли! — твердила она в каком-то полубреду, страх пробирался под кожу, сковывая вампиршу. Хотелось сидеть и ничего не делать. Эверилд опять ощущала себя маленькой девочкой, которую в пьяном угаре избивал муж. Он бил ее кулаками по лицу, топтал ногами, словно она никто, рабыня, хотя, по сути, Эверилд таковой и являлась. В Византии женщина ничего не значила, была пустым местом, над которым можно издеваться, продать как вещь. И спустя сотни лет мало что изменилось.

Эверилд ненадолго предалась грустным воспоминаниям. Вот она сидит у камина, греет руки, они часто у нее были холодными, знахари говорили, что это из-за плохого кровообращения. В дом ввалился пьяный муж.

— Никчемная женщина, где мой ужин?! — заорал мужчина на весь дом.

— Стоит на столе, мы еще не ели, ждем только тебя, — спокойно ответила Эверилд.

— Опять парашу приготовила! Ты вообще готовить не умеешь, ни на что непригодная. Фева и то готовит лучше, хоть и уродина еще та, и навряд ли я смогу ее выдать замуж, чертовы нахлебники, свалились на мою шею. И что твои родители сдохли так рано. Что, ты еще не беременна? — продолжал свой монолог мужчина, пьяно расшатываясь на пороге. — Эти сенаторы, варвары, обобрали меня до нитки, а еще этих девок кормить надо. Слушай, Эверилд, может, лучше продадим твоих сестер в проституцию, всяко пользы будет больше. Правда, Феву никто не возьмет, на нее ни у одного мужика не встанет.

— Ник, прекрати говорить похабности, девочки еще маленькие.

— Ты мне еще будешь указывать, что делать, портовая шлюха, — взревел муж и, подлетев к Эверилд, ударил ее по лицу. — Ты тварь бесплодная, ты еще смеешь открывать рот свой поганый, — он пнул Эверилд в живот. — Ты никчемная, слабая, ты никогда мне не родишь ребенка, порочная тварь, я продам тебя в бордель.

«Мне скучно», — вырвал Эверилд из воспоминаний капризный голос Нагайны.

Эверилд открыла глаза, потерла лицо, удаляя следы сна или транса. Вампирша сфокусировала взгляд на комнате и ответила мысленно: «И что ты предлагаешь?»

Метресса хмыкнула: «Присоединиться к тебе. Я не хочу сидеть с детьми. Ты же знаешь мое отношение к ним».

Еще бы королева не знала. Эти славные детишки пятьсот лет назад прикончили целую деревню. Тогда на вампиров какое-то безумие родительства напало, и они стали обращать детей. Это было самое ужасное время: вампиреныши, лишенные контроля, выпивали целые поселения. Совет ничего не мог сделать: вампиров солнечного затмения было слишком мало. Так стая детей прибыла в тихую деревню у реки Евфрат и напала на людей в стремлении утолить голод. Нагайна в этот роковой день сидела в своем доме и кормила младенца, только родившегося на свет. Не надо говорить, что молодая мать была слишком слаба. В комнате послышался звон стекла, окно за спиной Нагайны разлетелось вдребезги, и из него полезли белые демоны. Один вампиреныш спрыгнул на пол и бросился к матери, младенца он вырвал нечеловеческим усилием.

— Аа-а-а! — в ужасе завопила родительница.

Детеныш вампира жадно вонзил клыки в ляльку. Женщина обезумела от страха, сознание помутилось, и молодая особа рванула к демоненку. Нежить молниеносно перемещалась по дому, не давая себя отловить. Мать кричала, молила, дралась. Вампиреныш, довольно облизавшись, отбросил обескровленное тельце. Нагайна поняла, что опоздала. Плечи жертвы сотряслись от рыданий, она беспомощно смотрела на своего первенца. «Всё кончено!» — лихорадочно шептали губы несостоявшейся матери.

Нагайна застыла в каком-то оцепенении, а бес времени не терял и двумя прыжками настиг ее. Допрыгнув до горла, он вонзил клыки, вырвав кусок мяса из шеи, вампиреныш упал на пол. Из горла убитой горем матери кровь хлынула потоком. Нагайна пыталась зажать рану на шее рукой, но тщетно, алая жидкость заливала ее грудь. Молодая женщина пошатнулась, ноги подломились, она упала. Маленький демон жадно бы припал к ране, но понял, что насытился и, бросив добычу, покинул дом.

Так Нагайна стала вампиром, шрам на шее по-прежнему у нее был, с тех пор она ненавидит детей-вампиров. Она близняшек согласилась взять только по настоянию Эверилд.

«А то тебе всё развлечения, а мне шиш с маслом, — уговаривала Нагайна. — Так нечестно».

«Хорошо, будет тебе веселье. Подходи к храму с детьми, у тебя полчаса, а я попытаюсь убедить главного принять тебя в наш скромный караван», — ответила Эверилд и оборвала связь. Очень вовремя, потому что в двери постучали.

— Госпожа, слонов подали, мы готовы выдвигаться, — раздался за дверью учтивый голос мальчика лет двенадцати.

Девадаси поднялась с кровати, подошла к двери, толкнула створку — та легко поддалась и распахнулась. За порогом стоял юноша с темной кожей, на нём была льняная рубашка желтого цвета, заправленная в такие же шаровары, перевязанные в поясе тугим кожаным ремнем. Служка поклонился госпоже, приветствуя ее. Вампирша кивнула, дав понять, что жест заметила.

— Кирама, ты с нами едешь? — проявила любопытство жрица Кали.

— Да, госпожа. Должен же кто-то ухаживать за слонами, — скромно улыбнулся парень.

Эверилд потрепала его по смоляным волосам, он испуганно отпрянул. Девадаси тоже вздрогнула, пробежавшись взглядом по коридору, она облегченно выдохнула: их, слава Кали, никто не видел.

— Прости, я забылась. Пусть этот секрет останется между нами, — словно заговорщик сказала Девадаси. Служительница храма подхватила мешок с вещами и размашистыми шагами стала спускаться. Мальчик посеменил за ней, когда отошел от шока.