Страница 41 из 55
— Я повелеваю людям, которых принял от Яньди Чию, ему самому и его братьям, которых, я слышал, семьдесят два человека, — объявил Хуанди глашатаям перед поездкой на ставшие подвластными ему южные земли к югу от Желтой реки, — идти впереди нас, расчищать нам дорогу в непроходимой чаще и в труднодоступных горах!
Глашатаи донесли повеление Хуанди до людей Чию, до самого духа — хозяина земель к югу от Желтой реки.
Чию выслушал молча повеление победителя своего предка, ничем не выдал своего волнения, только росший на голове крепкий и острый рог налился кровью, а волосы за ушами встали торчком, напоминая мечи и трезубцы. Посланцы Хуанди в страхе бежали на север, передали Хуанди о согласии Чию, хотя им никто ничего не говорил, и умолчали о виденном, боясь гнева духа, пытающегося сравняться с Небом.
Наступил день, когда Хуанди с пышной свитой появился в северных пределах земель Чию. Горы и леса стояли стеной. Прибывшие остановились в недоумении.
— Где же мои подневольные, где Чию и его братья? — гневно воскликнул Хуанди и не обратил внимание, что Небо как-то нахмурилось.
Тут же раздался треск падающих деревьев, расступающихся гор. На образовавшейся широкой тропе появились какие-то огромные существа с медными головами, железными лбами, с телами зверей и ногами буйволов. Их было семьдесят два — это были братья Чию. У каждого по четыре глаза, по шесть рук. Отплевываясь песком, камнями и железом, которые составляли их пищу, страшные великаны склонились перед Хуанди, который единственный не дрогнул, когда его свита, завидя выходивших из леса и гор, бежала через реку Желтую. Из-за горы вышел Чию.
— Мой господин, — спокойно сказал он, обращаясь к Хуанди, — путь открыт.
Бежавшая свита возвратилась, но Хуанди уже не хотелось углубляться на юг, он обратился к Чию повелительным тоном:
— Ты и твои люди подвластны мне и обязаны четырежды в год доставлять плоды своей земли и своих лесов и рек в мое поселение, — Хуанди помолчал и добавил: — Ты понял, Чию, четыре раза в год, четыре!
Чию — в древнекитайской мифологии герой-мятежник
У Чию опять покраснел рог, а Небо вновь нахмурилось. Хуанди явно забывал, что военной удачей, грубым обращением нельзя расположить сердце врага.
Замыслил Чию поднять своих людей на битву с Хуанди. Ему удалось привлечь на свою сторону дикие племена мяо, жившие к северу от Желтой реки. Настал день, когда на северном берегу Хуанхэ задрожала земля от топота сотен ног, когда вздыбились волны от тел, переплывавших реку. Чию принял имя Яньди, имя предка, и пошел войной на Хуанди.
Закипела битва, затрещали горы, попадали в лесах деревья, сравнивались холмы ногами сражавшихся, пыль, поднявшаяся над землей, закрывала Солнце и Небо. Казалось, Небо ничего не видит, а может, Небо и было самим Хуанди, которому удача в битве шла прямо в руки. Уже лежали на поле битвы люди Хуанди и люди Чию, лежали в обнимку, как сходились в смертельной схватке друг против друга. Уже таяли силы, но продолжали биться братья, теснили они помощников-великанов Хуанди.
Наступила ночь, темная-темная. Такая темная, какая бывала только один раз в прошлой истории, когда рождалась сама Земля.
Утихли крики, не слышен звон мечей. Оставшиеся в живых улеглись ухватить сон и восстановить бодрость, чтобы завтра с утра начать все сначала.
Как только взошло Солнце, Небо тут же скрыло его.
— Повелитель, — низко кланяясь, обратился к Хуанди белый от седины старый оракул. - Смотри на Небо, оно подает знак. Ты не принес ему жертву ни вчера, ни сегодня. Оно отвернется от нас.
Хуанди брезгливо усмехнулся и дал команду начинать битву. Не мог же он сказать во всеуслышание, что он сам считает себя Небом — высшей силой и высшим судьей.
— Повелитель, — с низким поклоном к Чию, принявшему имя Яньди, обратился также ранним утром оракул, совсем дряхлый старик, — ты не приносишь жертв Небу, а оно дает знак. Смотри, оно может отвернуться от нас!
Чию не придал значения его словам, так как войска Хуанди начали вылазку. Битва продолжалась весь день, и опять пыль от земли закрывала Солнце и Небо, опять падали горы и ноги воинов сравнивали холмы.
Тао-тэ — маска Чию
Когда уже казалось, что победа на стороне Чию и его братьев, опустилась ночная мгла на землю. На небе быстро догорало красное зарево заката.
— Небо опять подает знак, — сказал оракул Хуанди. На этот раз Хуанди прислушался к оракулу. К таким же словам своего оракула прислушался и Чию, но он чуть задержался. Первым принес жертву Небу Хуанди. В ночи на Небе блеснули дальние звезды. Принес жертву Чию, но Небо осталось безмолвным. Или так только показалось Чию и его братьям?
Наступило новое утро, и пошли воины-великаны Хуанди на братьев Чию, на людей Чию. Небо было голубым и светлым, Солнце — ярким. Победа досталась Хуанди, братья Чию бежали на юг, а сам Чию, отбивавшийся от врагов, вдруг был поражен неожиданно явившейся молнией, которая разорвала его тело. Стало его туловище, руки и ноги новыми горами, а голова, отделившаяся от тела, была подхвачена Небом и летает с тех пор прожорливым чудищем Тао-тэ, имеющим только все пожирающую голову и не имеющим тела.
Хуанди победил, но все равно с тех пор не было спокойствия в Поднебесной. Хуанди вознамерился стать вровень с Небом. Небо не покарало его, хотя вначале отвернулось от него, но, получив жертву, простило. Получив жертву Чию, Небо, однако, отступилось от него, как от чужеземца. Небо одного простило, другого наказало, но в укор первому повелело людям Хуанди, его потомкам изображать маску Тао-тэ, маску Чию, на бронзовых сосудах, на деревянных резных досках, на вышитых картинах и на стенах как напоминание о той великой битве Хуанди и Яньди, которую прекратило высшее существо в Поднебесной — Небо.
Хуанди, которого первоначально китайская традиция сравнивала с Небом, она превратила потом в племенного бога предков китайцев, и в конце концов в народной памяти он принял облик культурного героя, а позднее — первого из живших в долине Хуанхэ императоров. Ну а император в китайской традиции никак не может сравниться с Небом, являясь всего лишь «Тяньцзы» — «Сыном Неба».
По китайской народной традиции, по китайским философским канонам и религиозным догматам самых распространенных культовых систем — культа предков и культа покровителей местности — высшим божеством, собственно богом, в обыденном христианско-мусульманском и даже иудейском представлении выступает Небо. Шан-ди, бывшее первоначально, как говорилось, неким явлением, находящимся превыше всего, над всеми, неперсонифицированным, неопределенным существом, превратилось потом в простое Тянь-ди — в «Небесного владыку».
Наиболее отчетливо выделение главного бога, способного повелевать другими богами, а не только людьми, происходило в тех обществах, которые консолидировались на базе близкородственных племен или объединялись на основе территориальных связей. Здесь, как отмечалось, становление главного бога было или результатом выдвижения в господствующие одного из племен, а с ним и его бога-покровителя, или выражением социальной потребности соглашения объединившихся племен, и тогда главенствующий бог нередко включал черты разных богов тех племен, которые слились в новое этническое сообщество.
Примечательно, что данные мировой этнографии свидетельствуют о приобретении статуса главного, высшего божества теми прежними духами или позже теми богами, которые, как и в Китае, были связаны с небом, небесными стихиями. Египетский бог Ра — бог солнца, боги инков и ацтеков тоже олицетворяли солнце, высшие правители Олимпа древних греков и римлян были громовержцами — владыками небес. В сложных проявлениях и перевоплощениях индийских богов главными также выступают те, которые связаны с проявлениями могущества неба, космоса, планетарных стихий. Среди них первый и великий — Индра, он тот же громовержец, небесный повелитель. Правда, когда в индуизме говорят, что «пришли в мир все тридцать миллионов богов», то непременно добавляют — «во главе с Шакрой». Шакра — тоже правитель неба. Деятельные, важные индуистские боги — Брахма, Вишну и Шива. И все-таки над ними стоит бог неба — Шакра, а над всеми владыками неба — Индра.