Страница 14 из 40
Использование внутреннего пространства малоки строго упорядочено. Площадка между главными опорами перекрытия предназначена для обрядов и танцев, вдоль боковых стен отведены места для семейных очагов, ближе к задней стене, где находится дополнительный выход, оборудована кухня для приготовления праздничной трапезы, а за ней раньше ставили еще легкую перегородку, отделяющую жилище вождя. Все эти участки не отгорожены наглухо друг от друга, так что даже царящий внутри полумрак не может защитить от посторонних взоров.
Поскольку в малоке негде спрятать священные музыкальные инструменты, индейцы относят их подальше в лес, притапливая у берега в реке. Чтобы женщины случайно не наткнулись на инструменты, видеть которые им нельзя, индейцы на Ваупес говорят своим женам, что поблизости от тайника бродит лесной людоед, который, высосав из человека плоть и кровь, оставляет пустую кожу. Впрочем, мужчины и сами не были убеждены, что это не так.
Поводом для совершения обрядов юрупари может явиться и строительство нового общинного дома, и первые месячные у девушки, и возвращение из удачной охотничьей экспедиции. Главные праздники устраиваются, однако, в связи со сбором плодов, которые идут на приготовление легких хмельных напитков.
Особенно важен сбор урожая персиковой пальмы, плоды которой напоминают по вкусу вареные каштаны. Это дерево — одно из древнейших культурных растений, известных амазонским индейцам. В диком состоянии оно сейчас не встречается. Очень вероятно, что описываемые обряды не изменились с тех самых времен, отстоящих от нас на шесть — восемь тысячелетий, когда они совершались в связи со сбором плодов дикорастущих пальм.
Праздник юрупари начинается с того, что мужчины неожиданно исчезают. Для женщин и детей это сигнал: скоро послышатся звуки горнов, и надо спешно бежать из малоки. Временно все меняется, переворачивается: лес становится убежищем непосвященных, а лесные духи, тотемы входят в жилище. С того момента, как музыканты вступают в малоку, они сами преображаются в предков, а дом — в храм, точнее в мир, возвращенный к дням творения.
Когда все церемонии завершены, мужчины возвращаются в лес и снова прячут инструменты в ручье. Любой праздник оканчивается всеобщим весельем, когда женщины вместе с мужчинами пьют перебродивший сок плодов. Почти все племена устраивают и представления в масках. Эти церемонии обычно совершаются только раз в год и приурочиваются ко времени сбора урожая персиковой пальмы.
У многих племен «карнавал» посвящен поминовению предков. Костюмы и маски делаются из луба, дерева, перьев и ярко раскрашиваются. Смотреть на них женщинам не возбраняется (напротив, они рассчитаны на зрителей), но актерами (за редчайшими исключениями) являются мужчины. Однако женщины нередко танцуют без масок.
Особняком среди других масок стояли макакарауа, которые мужчины надевали не на «карнавал», а во время обрядов юрупари. Характерно, что в отличие от остальных маски макакарауа не имели украшений, ибо не предназначались для глаз непосвященных.
Как и музыкальные инструменты, маскарадные наряды индейцев Ваупес символизируют духов, многие из которых связаны с животными и растениями. Одни из них считаются добрыми, другие — злыми, но в целом духи приносят одновременно и плодородие, и болезни. Костюмы часто снабжены огромными фаллами — символами плодородия и в то же время символами опасности для женщин со стороны демонов. Маски покрыты геометрическим орнаментом и больше похожи на личины людей, чем на морды животных. Однако они разнообразнее и красочнее масок шингуано. Связь их с представителями фауны выражается в том, что актеры подвешивают к наряду куски кожи или шкуры животных, подражают их движениям и голосам. У барасана ряженые изображают деревья, маскам придается отдаленное сходство с плодами, а свои тела люди раскрашивают под цвет коры.
Как и среди инструментов, у масок есть своя иерархия. Так, у племени кубео ряженым предводительствует группа человекоподобных, исключительно опасных лесных духов. Многие, подобно горнам и флейтам, появляются в сопровождении «жен». Среди них и тот людоед, который высасывает из человека соки. Возможно, еще зловреднее демон-ягуар и огромная синяя бабочка морфо. Она же считалась главой масок у аравакского племени кауа. У макуна предводителем масок является Хозяин Рыб. Ряженые из его окружения носят имена как фантастических демонов, так и реальных обитателей вод. В начале 70-х годов «карнавал» макуна состоял из 75 выходов, которые различались числом актеров, набором изображаемых персонажей, их движениями и танцами. В прошлом представления были еще более сложными.
Характерно, что у всех племен ряженые воплощают много таких существ, перед которыми в повседневной жизни все племя испытывает неподдельный страх. На это обратил внимание в начале нашего века еще Т. Кох-Грюнберг — первый этнограф-профессионал, посетивший Северо-Западную Амазонию. Демонический, устрашающий характер персонажей заметен и у сравнительно сходных по культуре с племенами Ваупес индейцев тукуна, устраивавших маскарады в связи с уже знакомым читателю праздником Юных Дев.
Воображение коренных обитателей Северо-Западной Амазонии богато населило окружающие леса и воды различными опасными существами. С точки зрения первобытного человека, любые события могут случиться лишь по чьей-то воле, а так как не все происходящее людям нужно и выгодно, то воля духов, управляющих силами природы, или, точнее, овеществленная в этих силах, может, следовательно, быть злой. Колумбийский этнограф Г. Рейхель-Долматов, долгое время работавший среди индейцев тукано, описывает, как напряженное ожидание исходящей от леса опасности привело к настоящей коллективной истерике, когда женщина, отправившаяся накопать маниок, вернулась с воплем, будто только что встретила злого духа Бораро.
Праздник масок в этой ситуации призван снять напряжение. Мужчины, надев личины духов и перевоплотившись, кажутся себе менее уязвимыми для «настоящего» Бораро. Однако и женщины, которые поначалу чувствуют себя в присутствии ряженых неуютно, постепенно привыкают, между ними и духами устанавливается контакт, который день ото дня становится все интимнее. Страхи исчезают.
Эта профилактическая роль маскарадов у племен Северо-Западной Амазонии отличает их от более торжественных обрядов с использованием священных горнов, которые как раз и призваны внушить членам племени чувство священного ужаса перед таинственными силами предков. В остальном праздники юрупари и обряды с масками очень сходны. Одинаковы организация праздников, поводы, по которым они устраиваются, характер изображаемых мифических персонажей. То, что место в индейской культуре масок и священных духовых инструментов почти одинаково, хотя первые можно наблюдать женщинам, а вторые им видеть запрещено, отметил западногерманский этнограф У. Бёдигер, исследовавший жизнь тукано. В чем причина подобного удвоения, избыточности обрядов и образов?
Объяснение состоит в том, что избыточность свойственна любым мифологическим представлениям. Каждое сообщение, которое несут миф и ритуал, многократно повторяется в разных формах, чем гарантируется надежность передачи культурной традиции через поколения. Например, у индейцев бороро в XX веке исчезли обряды с гуделками. Если бы ритуалы с масками не дублировали их, рухнула бы основа традиционной культуры, а так она сохраняется.
Каража
Известно немало обратных примеров. Те племена, которые во время обрядов воплощения духов пользовались в основном лишь какими-либо одними средствами (зрительными или звуковыми), утратили свои ритуалы сразу после установления более или менее регулярных контактов с европейцами. Это привело к быстрому кризису традиционной культуры и почти полной ассимиляции неиндейским населением.
Примером может служить еще сто лет назад многолюдное и независимое, а ныне почти исчезнувшее с лица земли племя каража. Этот народ обитал на самом длинном в мире — 250 километров — речном острове Бананаль на реке Арагуая в бразильском штате Гояс. В последние годы каража жили отчасти тем, что продавали туристам прославившиеся на весь мир глиняные куклы. Археологи утверждают, что эти индейцы проникли в Восточную Бразилию около тысячи лет назад, по всей вероятности из Амазонии.