Страница 21 из 63
Из Азии мотив «обожженные солнцем», вероятно, был принесен в Новый Свет, но этой темы мы сейчас не касаемся.
Солнце в капкане и пятна на Луне
Продолжим обзор африканских представлений о небесных светилах и аналогий этим представлениям на других континентах. Сразу же предупредим, что историческая связь между африканскими и неафриканскими образами и повествованиями, которые рассматриваются в этом разделе, менее вероятна, чем в случае с историей о погубленных детях Солнца. Соответственно для реконструкции древних миграций и контактов эти материалы менее существенны, нежели рассмотренные выше.
В Африке, в неарийской Индии и далее в Океании и Северной Америке (но не в Австралии) зафиксирован мотив поимки дневного светила в петлю или капкан (A38, Luomala 1940; 1965). Многочисленные океанийские и американские тексты очень похожи и явно восходят к одному первоисточнику [Березкин 2010б: 18-21]. Солнце в них всегда представлено антропоморфно, в виде мужчины. Обычно этот эпизод объясняет, почему солнце движется по небосводу с привычной для нас скоростью. В океанийских мифах до попадания в капкан солнце двигалось слишком быстро, а в американских — скорее нерегулярно или вообще не сходило с небосвода. Как в Океании, так и в Северной Америке мотив встречается не только в повествовательном фольклоре, но и в магической практике, когда нацеленная на солнце веревочная петля призвана замедлить его движение. Правда, в Океании этот связанный с магией вариант популярен, тогда как в Америке зафиксирован только на окраине своего ареала, у канадских эскимосов-иглулик.
Рис. 22. «Солнце в капкане», мотив A38. Солнце попадает в силок, капкан, оказывается привязанным за веревку.
Все африканские версии записаны в бассейне Конго у бантуязычных групп либо на границе Нигерии и Камеруна у «бантоидов» (джукун, чамба и др.) — народов, чьи языки в пределах макросемьи нигер-конго ближе других родственны языкам банту (рис. 22). Как и в Океании, мотив отражен в магической практике или по крайней мере в представлениях о действиях колдунов. У конго колдун ловит солнце или луну, мелом и красной краской что-то рисуя на земле в момент восхода светила. Достигнув зенита, светило оказывается пойманным, и если вокруг луны есть гало, значит, колдуны поставили в небе ловушку. В повествовательных текстах мотив нитяного капкана, силка также встречается. Так, в варианте нкунду герой Иянья желает продлить день, плетет силок, и солнце в него попадает. В то же время для Африки характерно отождествление солнца с копытным животным (мотив A33; ср. древнеегипетские представления о солнце-теленке), и оно тоже отражено в рассказах о поимке светила. Например, согласно мифу джукун (бассейн Бенуа), на веявших зерно женщин упало солнце, одна схватила его, в руках у нее оказался барашек. Женщина привязала барашка у себя в доме, дом наполнился светом. Утром солнце не взошло. Царь приказал узнать, не прячет ли кто-нибудь что-либо странное. Женщина призналась, отпустила барашка, он поднялся в небо, солнце вновь засияло.
Поимка солнца, выступающего в облике животного, за пределами Африки встречается только в фольклоре дравидов и мунда Индии.
Бондо. Солнце странствовало в облике черного быка, люди поймали и привязали его. На ночь юноши пошли к девушкам, рассвет не наступал. Девушка дала юноше гриб. По дороге домой юноши увидели быка. Гриб упал, из него выскочил петух и запел. Бык сразу же оборвал веревку, рассвело, повсюду из грибов как из яиц вылупились птицы, запели. Теперь солнце встает при голосе петуха.
Буйволорогие мариа. Солнце посещало землю в облике черного быка. Человек его поймал и привязал. С тех пор половину суток темно.
В мифе южноиндийских тода солнце не воплощено в буйволе, а сидит на нем, но похоже, что это все тот же образ. Люди не верили, что мальчик Квото — бог. Тогда он зацепил каменной цепью солнце, привязал к дереву, на земле и в мире мертвых стало темно (точнее, Квото привязал буйвола, на котором солнце сидело). По просьбе богов Квото отпустил солнце, но после этого другие признали его могущество.
Поскольку мотив «солнце в капкане» приурочен к ограниченному числу ареалов, общее происхождение соответствующих индийских и африканских повествований достаточно вероятно. Направление диффузии, однако, неясно. Поскольку в текстах фигурируют домашние животные, палеолитическая древность не кажется вероятной. В то же время отсутствие мотива в Восточной Африке, через которую осуществлялись связи континента с другими регионами в бассейне Индийского океана, не позволяет построить конкретный исторический сценарий.
Подобный сценарий невозможно предложить и для мотива «жена Месяца» (рис. 23).
Рис. 23. «Жена Месяца», мотив I82C. Венера либо точно не идентифицированная звезда на восточном и/или на западном небосклоне считается женой Месяца.
Уже говорилось, что пол светил, особенно пол Луны/Месяца, в представлениях варьирует и определять дальние межконтинентальные связи на основе одного лишь этого признака невозможно. Региональные тенденции заметны, однако, и здесь. Так в северной Евразии и Австралии Солнце обычно выступает в облике женщины, а в Южной и Центральной Америке это почти всегда мужчина. В Африке Солнце чаще мыслится мужчиной, и тогда его женой бывает Луна. Если же Месяц — мужского пола, то он почти всегда женат на Венере или какой-то другой яркой звезде (мотив I82C).
Этот последний мотив прост и вряд ли во всех традициях восходит к одному источнику. В то же время картографирование показало его значительную стабильность. Образ Венеры как жены Месяца представлен только в нескольких регионах мира, а именно в бантуязычной и Западной Африке, в Океании и северной Австралии (западная Меланезия, Маршалловы острова, Квинсленд, Арнемленд), на Балканах и в Восточной Европе и, наконец, в Южной Америке. Наиболее вероятно независимое появление данного мотива в основных ареалах его распространения.
Других ареально специфичных солярно-лунарных мотивов, которые бы связывали Африку с определенными областями за пределами континента, обнаружить не удалось. Значимо, однако, отсутствие некоторых мотивов, характерных для почти всего остального мира. В частности, мотив нападения на светила вызывающего затмения существа (A12) в Африке, как и в Австралии, крайне редок. У гур северной Ганы (вероятно, речь идет о касена) затмения луны вызывает кот (вряд ли древний образ), у пигмеев Габона — крокодилообразное чудовище, у суахили — змея. Мотив чудовища, вызывающего затмения не луны, а солнца, удалось обнаружить лишь на Коморах и у ливийских арабов. Наверняка какие-то материалы остались мне не известны, но ясно, что мотив нападающего на светила существа для континента не характерен, так что в эпоху ранних сапиенсов он вряд ли существовал.
Изредка в Африке встречается представление о существах, нападающих на солнце в то время, когда оно скрывается с небосвода. По представлениям бушменов нхаро, великаны-людоеды поджидают солнце на закате, а у чвана солнце ночью пожирает крокодил — примерно как змей Апоп в древнеегипетской мифологии. Чагга (банту на границе Кении и Танзании) рассказывали, что солнце на востоке защищают вечно бодрствующие люди, иначе его склевали бы птицы. Этот последний вариант может быть связан с мифом джолуо о людях, прятавшихся от солнечных лучей.
Несколько чаще в Африке для объяснения затмения светил встречается мотив борьбы Солнца с Луной (A14: бушмены, нгала, кута, бауле, фон, крачи, гур северной Ганы, джукун, бамбара, пигмеи мбути, теда). Этот мотив, однако, ареально неспецифичен и с примерно одинаковой частотой встречается по всему миру (чаще всего — в Мезоамерике). Характерный для Северной Евразии и Америки образ небесного хищника (волка, собаки, медведя, ягуара) в Африке совсем не известен. Также здесь совершенно отсутствуют тексты, в которых солнце или луна/месяц описывались бы как дети, подростки, молодые герои, чьи приключения на земле заканчиваются их вознесением к небу (мотив A20). Такого рода повествования особенно характерны для эскимосов и американских индейцев, но, вероятно, возникли еще в Азии, поскольку у бирманских качин и у корейцев мотив зафиксирован примерно в том же контексте, что у индейцев Мексики и Перу.