Страница 24 из 53
— Задержали до разбирательств, — ответила Елизавета Фёдоровна и показала рукой баланс. — Так как Пашков много болтал лишнего на совещании, а взяли их всех с чемоданами.
— Понятно. Команда спасения?
— Два Державина, Громов, Чернышёв, — ответила Варвара максимально скучным голосом, словно то, что она говорила, подразумевалось и так.
— Ясно, — ответил император. — Ничего нового.
Он всё-таки привстал ещё раз, поправил подушки и откинулся на них в полусидячем положении. Ему не было плохо, только небольшая слабость, как после недосыпа.
— Пап, разреши предателей и негодяев казнить прилюдно. Прям сжечь на площади, чтобы другим неповадно было! А? — Варвара сложила ладони вместе и сделала просящие глаза.
— Лиз, — обратился император к супруге. — Когда нам подменили дочь на этого кровожадного монстра? Причём, не очень умного.
— Пап, ты чего? — принцесса надула губы, как всегда, когда готовилась обидеться. — Они же предатели. Их надо в назидание заставить пылать жаркими факелами! И пусть все видят, что зло повержено и так будет с каждым, кто посмеет…
— Слова, слова, — тихо, но так, что Варвара замолчала, проговорил Ярослав Иванович. — И ничего, кроме слов. Когда Сварог лишил тебя разума? Не место и не время сейчас устраивать средневековые сожжения и беснования на главных площадях столицы, ты что? У нас на границах — война. Вот-вот начнутся бои. В глазах врагов мы должны быть вот, — он поднял руку и сжал ладонь в кулак. — Монолитом, который невозможно разбить ни одной магъядеркой.
— Но, пап… — принцесса хотела что-то возразить, но император ещё не договорил.
— Ты думаешь, почему я Разумовского героем сделал? Думаешь, по слабохарактерности? Нет, по слабохарактерности я его ко двору допустил. А герой — он, чтобы сор из избы не выносить. Понимаешь? А ты что предлагаешь? Всему миру попытку госпереворота на блюдечке с голубой каёмочкой вынести? Нет, милая дочь. У нас всё хорошо. Россия — самая лучшая страна, в которой всё просто прекрасно, а все остальные страны нам просто завидуют.
— Я поняла, — ответила Варвара и тяжело вздохнула.
— Я очень на это надеюсь, — кивнул ей монарх. — Потому что я не хотел бы умереть и с небес наблюдать за тем, как ты тут сходишь с ума, рубишь головы и бегаешь в панике по разваливающемуся на куски государству. Одна отрада — Державин тебе не даст этого сделать.
— То есть ты не против? — принцесса была рада сменить тему. — Я всё думала, как тебе сказать.
— А что, я слепой, что ли? — император весело рассмеялся и даже утёр слёзы. — Куда ты, туда и он, куда он, туда и ты. Но он — хороший парень. И вообще, как я могу быть против кандидатуры своего спасителя. В который раз? — Ярослав Иванович задумался.
— Что с предателями будем делать? — спросила Елизавета Фёдоровна. Она была не столь кровожадна и не хотела их сжечь живьём на площади. Можно было просто утопить.
— Будем судить, — ответил на это император, понимая, что начинает уставать даже от простого разговора. — А что до официальной информации: с нами произошёл несчастный случай. Грунт под Питером очень подвижный, вот и снёс тоннель, несмотря на все защиты. Будет разработан новый уровень сохранности подобных объектов. Абсолюты… Ну закончат жизнь самоубийством, или что там сейчас модно?
— Сжечь, — подсказала Варвара.
— Хорошо, — согласился император. — Но по-тихому, чтобы никто, кроме наших, не знал.
— Там у Романова ещё артефакты закончились, — как бы между делом сказала Варвара.
— А это ещё как? — там теми артефактами можно было маленькую страну с лица земли снести. Как?
— Это тоже будет в докладе, — пообещала принцесса. — Тебе понравится.
— Ну не знаю, — император понял, что немного плывёт мозгами и ему нужен отдых. — Скажем, что сдетонировал какой-нибудь артефакт и уничтожил все остальные. И точка. А сейчас пригласите ко мне спасителей и Романова, — он задумался и добавил. — Нет, не сейчас. Давайте часа через два, а я пока посплю ещё немного.
Когда пришли те, кого вызвал император, он чувствовал себя снова бодрым и отдохнувшим. Видимо, Магнус оставил с ним какую-то восстанавливающую магию, которая постоянно поддерживала Ярослава Ивановича.
И это было очень кстати. Нужно было провести мини-совет и решить все те дела, которые затормозились в связи с произошедшей катастрофой. Всё надо делать быстро. И жёстко. Героев — награждать. Предателей — казнить.
В первую очередь императора, конечно, интересовал Романов. И совсем не то, что случилось с его артефактами и как он — маг далеко не самой высшей категории — обезвредил абсолюта. Его интересовала расстановка войск на фронте.
— Пётр Алексеевич, — попросил он, уже одетый в придворный камзол, но по-прежнему опирающийся на подушки. — Кого из абсолютов вы уже послали на фронт и на какие участки. Укрепили ли эфирниками?
— Никак нет, — ответил Романов, виновато разводя руками. — К сожалению, попытка госпереворота внесла свои коррективы. Вместо того, чтобы заниматься фронтом, я некоторое время был вынужден заниматься сохранением собственной жизни, а затем обезвреживанием опасных элементов. Благодаря господам Державиным я всё ещё могу дышать.
— Вы с ума сошли? — но рассердиться на Романова у императора не получилось, потому что он прекрасно понимал, что тому пришлось пережить. Однако границы оказались под угрозой. — Враг вот-вот нападёт, а вы медлите. Отсылайте немедленно!
— Тут лёту час, а до истечения ультиматума почти три, — сказал на это Пётр Алексеевич. — Понимаю, вам кажется, что это неслыханная дерзость так отвечать, с моей стороны, но у нас есть некоторые обстоятельства, которые позволяют надеяться на прекращение конфронтации.
— Даже так? — император был явно удивлён и пока даже не понимал, с какой стороны подоспела божественная помощь. Впрочем, раз Магнус снова был тут, это не мудрено. Пришлый маг и не такое может. — Хочу знать подробности! Однако это не повод оставлять границу без надлежащей защиты.
— Само собой разумеется, — поклонился Пётр Алексеевич и добавил: — А по поводу переговоров, у нас Никита Александрович Державин отличился.
— Наш поспел везде пострел, — тихо проговорил монарх и покачал головой. — И почему я не удивлён? Давай, рассказывай, что ты успел сделать. Я к твоим рецептам отношусь без опасения.
Я удивился, когда меня позвали на совет к императору, но затем рассудил, что нужно входить в роль жениха принцессы, раз уж она сама плывёт в руки. Отрицать очевидное глупо.
Император попросил рассказать о том, что я предпринял для установления мира, и я, опуская лишние подробности, в красках пересказал ему о своей встрече с Фридрихом и о последующей операции на его источнике. Не забыл я также упомянуть и о том, что ценой этой самой операции была передача просьбы о мире с подтверждениями того, что у нас никакого лекарства нет, да и быть не может, а всему виной новомодные телепорты.
— Интересно, — сказал на это монарх. — Я ему, по сути, тоже самое говорил, но меня он не слушал. А тебя послушал. Ты к нему точно внушение не применял?
— Он и так полностью под внушением, — ответил я, полагая, что понял скрытые желания Фридриха. — Он, как и многие из нас, если не все, хочет, чтобы его род жил дальше.
— А что, если он предаст? — поинтересовался Ярослав Иванович. — И там у себя снова переметнётся на сторону тех, кто хочет крови.
— Не переметнётся, — с полной уверенностью в собственных словах ответил я.
— Эх, мне бы твою веру, — сказал на это император. — Я бы в казино пошёл.
— Вера тут ни причём, — усмехнулся я и выложил свой козырь. — Он прислал нам своего сына. Так что тут без вариантов.
— Нужно тебя министром иностранных дел сделать, пожалуй, — проговорил монарх и сделал мне жест, чтобы я подошёл к нему поближе. — Как только смогу, так и сделаю, — а когда я приблизился к нему на расстояние не больше человеческой ладони, прошептал мне: — Благодарю тебя. Но Варвару мою не обижай. Иди.