Полет Птитса

— Форт Зекарис, это Пиксель. Я захватил бриг разрушителей «Асмодей». Смотрите, не сбейте. Билл, готовь доки — новый корабль стоит отремонтировать.

Охранитель Айзенштайн стоял у полуразрушенного дворца губернатора, опираясь на молот. Доспехи охранителя покрылись пылью и грязью во время боя, но всё равно блестели на зекарисском солнце. Красный плащ был немного порван по краям. Вокруг лежали трупы разрушителей, над которыми стояли уцелевшие штурмовики, гвардейцы и солдаты.

Айзенштайн медленно побрёл по городу. Там, где враги Империи оставили свой след, дымились дома. Смотровая башня, которая обычно была видна с любой точки острова, лежала в руинах, а от некоторых фермерских участков осталась лишь выжженная земля. Охранитель думал о кинжале. Инопланетное оружие принесло на Зекарис проклятие — проклятие Пастырей. Хорошо, что кинжал теперь находится в надёжном месте, неизвестном разрушителям. И что Айзенштайн велел отвезти его на пинасе ещё до высадки на планету — иначе бы Серпентира не отступила.

Погрузившись в мысли, Айзенштайн перевёл взгляд с панорамы разбитого города на небо, почти полностью затянутое облаками. Он видел, как к острову приближается космический корабль средних размеров. Охранитель знал, кто был капитаном этого судна. Если бы не этот человек, не этот храбрый корсар, Империя не сохранила бы эту планету.

Эпилог

После войны

Дымящийся бриг приземлился в доках, где его встретила целая ремонтная бригада. Во время нападения разрушителей мало кто смог покинуть Зекарис. Эвакуироваться через космос было слишком опасно, и только Эд, его фанаты из других миров и Барбара успели это сделать. Большинство же туристов и местных жителей, включая ремонтников, спрятались в убежищах, которые были специально построены под «лабиринтами». А когда война ушла, эти люди выбрались на поверхность и вернулись к привычной жизни.

Слева от брига к стыковочному шлюзу, расположенному ближе к корме, до сих пор был пришвартован старый пинк Пикселя — точнее, то, что от него осталось. Во время полёта весь огонь на «Аркане» погас, когда закончился кислород. Второй стыковочный шлюз на левом борту открылся, и из него вышли Пиксель и Софи Фокс. Они были грязными и потрёпанными, а на их лицах и руках в бою появились царапины и ссадины. Корсар и его возлюбленная чувствовали лишь слабость и усталость.

Вслед за Пикселем и Софи вышли и другие корсары. Одного члена команды «Аркана» вынесли на носилках с огнестрельным ранением, а другой раненый с порезом от шпаги ковылял сам. Антимон развернул на подмостках верфи медицинское оборудование, чтобы помочь своим товарищам. Пока он обрабатывал раны, остальные корсары вывели пленных разрушителей. Агентов Замка передали Айзенштайну, который переправил их в лодке на борт «Кригсхаммера». Затем люди Пикселя занялись умершими. С помощью роботов-уборщиков они избавили бриг от трупов, среди которых были три погибших товарища, Лорд Скабрус и пятнадцать разрушителей. Этой неприятной, но необходимой работой руководил старший помощник Босс.

Пиксель и Софи отошли от корабля и сели на металлические ящики у края ангара. За раскрытыми воротами синело море, от которого дул лёгкий ветерок.

— Как-то странно это, — задумалась Софи, — на острове раньше не было войн, а теперь… вдруг неожиданно… разрушители возникли из ниоткуда.

— К счастью, всё закончилось, — сказал корсар.

Он попытался улыбнуться девушке, но не смог. Хотя война уже ушла с Зекариса, с её последствиями придётся жить очень долго.

— Смотри, — Софи кивнула в сторону.

К Пикселю подошёл Билл.

— Ну что, кэп, нужен косметический ремонт? — скрипучим голосом спросил хозяин верфи, как всегда чумазый от работы и машинных масел.

— Разумеется, — отозвался Пиксель, — а ещё избавьтесь от всякой хренотени вроде штор и змей на мостике. И да, переименуй его в «Аркан».

— Будет сделано, кэп.

Из-под пола ангара вылезли жёлтые механические руки, и люди Билла начали чинить корабль.

За неделю город на Высокой горе был полностью восстановлен, и люди вернулись к относительно нормальной жизни. Грузовые каравеллы доставили необходимые материалы и провизию из ближайших подконтрольных Империи систем. Космос над Зекарисом по-прежнему охраняли тяжёлые корабли адмирала Бримстоуна, огни которых, словно звёзды, сияли в ночном небе.

Всех погибших похоронили на кладбище, которое находилось на скале рядом с церковью. Среди них были как служащие Имперской Армии и Флота, так и корсары Пикселя. На похороны явилось много совершенно разных людей. Капитан пришёл вместе с Боссом, Михаилом, Антимоном и ещё несколькими «космическими волками». Рядом он увидел адмирала Икабода Джозайю Бримстоуна в сопровождении адъютантов и охраны. Этот седой ветеран Флота с планеты Рейвенхольд сам походил на большой боевой корабль. Недалеко от Бримстоуна стоял Айзенштайн со штурмовиками, один из которых, как помнил Пиксель, был школьным приятелем Карла Птитса. Охранитель облачился в золотую броню с красным плащом, но не взял с собой молот — никто не принёс оружие. Штурмовики и солдаты сняли шлемы. Пиксель сначала не мог понять, где Софи, но быстро нашёл её рядом с матерью. Миссис Фокс печально опустила голову, а дочь, утешая, обнимала её.

Перед рядами свежих могил стоял священник в чёрной рясе и, размахивая кадилом и монотонно читая молитву Императору, отпевал павших. Когда он закончил, Пиксель увидел, как мужчина и женщина отдалились от остальных и направились к обелиску, который стоял под сенью пальм и зелёной листвы. Мужчина был полный, с большим животом. Он носил белую рубашку с коротким рукавом и чёрные брюки, а его глаза блестели — то ли от слёз, то ли от очков. Более стройная женщина надела блузку, длинную юбку и платок — всё чёрное. Мужчина пребывал в серьёзной задумчивости, а женщина непрерывно плакала. Она подошла к обелиску, рыдая, а мужчина положил руки ей на плечи. Пиксель понял, кем были эти люди. Эльза и Александр Птитс оставили тюльпаны у могилы своего сына. Охранитель Айзенштайн узнал о самопожертвовании Карла Птитса, посмертно присудил ему орден Героя Империи, не зная ни истинных мотивов капитана, ни всей правды об истории с кинжалом.

Пиксель отошёл чуть подальше, к статуе святого Титуса, вечному огню и зарослям. Он тоже хотел отнести настоящие, живые цветы в память о своём друге, но разрушители уничтожили многие фермы и цветочные клумбы. Поэтому корсар решил взять местные дикие цветы, чтобы не покупать искусственные из пластика. Он сорвал с земли шесть цветков, похожих на крупный белый клевер, и положил их у обелиска. Выпрямив спину, он прочёл надпись, выбитую на белом мраморе:

CAPTAIN CARL ALEXANDER PTITS

КАПИТАН КАРЛ АЛЕКСАНДРОВИЧ ПТИТС

968 — 997

Man of faith and honor, beloved son and Hero of the Empire.

Человек веры и чести, любимый сын и Герой Империи.

Текст дублировался на общеимперском и великородинском языках, подчёркивая происхождение погибшего. Пиксель перечитывал строки снова и снова. Их явно писал кто-то совершенно не имеющий представления о Карле Птитсе. Но, возможно, сам капитан Имперской Армии и Лорд Разрушения и не хотел, чтобы другие хорошо знали его настоящего. Может быть, он сейчас, сволочь такая, затаился где-то в кустах и смотрит, как его родители и лучший друг рыдают над его могилой. Пиксель бы этому не удивился. Он посмотрел на пальмы и заросли, надеясь разглядеть за ними Карла. Но чуда не произошло. Никого там не было. Корсар, вздохнув, опустил голову и закрыл лицо руками. Совсем недавно Карл Птитс разговаривал с ним и сражался вместе с ним в храме чужаков. Но нужно смириться, Пиксель, смириться с тем, что друга больше нет.