Полет Птитса

— Так, погоди, — Карл заставил себя успокоиться и сосредоточиться, — Надо ещё кое-что проверить…

Он посмотрел на коммуникационные номера, которые висели напротив владельцев квартир. Номер седьмой квартиры отсутствовал, но номера пятой и шестой отличались лишь на одну цифру. Карл по логике восстановил удалённый номер, достал свой коммуникатор и открыл записную книжку. Там он нашёл Шери. Под фотографией не очень красивой, но миловидной полноватой женщины Птитс увидел два номера. На один из них он когда-то слал сообщения, и с тех пор она им не пользовалась. А другой оказался домашним — в точности тем самым, который должен быть в стёртой квартире.

Сжав губы, Карл положил руку на лоб. Слишком много совпадений накопилось. Значит, Охранительное Бюро на его глазах увезло Шери. Почему именно её? Карл очень хотел знать, за какой грех её забрали. И было ли обвинение — совсем невозможная мысль! — справедливым. Хотя это глупый вопрос — конечно, было. Сомневаться в Охранительном Бюро значило сомневаться в мудрости и могуществе Императора.

— Анджело Иммолато, — Карл задал последнюю цель поиска.

Система послушалась — запрашиваемый был очень известной личностью, и информация о нём хранилась и за пределами его родного мира. На столе возникла голограмма человека в позолоченной броне, украшенной эполетами в виде крыльев. За его спиной реял красный плащ охранителя. Могучими руками в золотых латных перчатках Иммолато держал огромный боевой молот. Левая половина лица охранителя была полностью заменена бионическими имплантами, и искусственный красный глаз ярко светился в темноте. Нос Иммолато также был металлическим, а вместо рта стоял динамик.

— Анджело Витторио Иммолато, — заговорил голос, — родился в городе Адеренцо на планете Беллармино в 936 году. Знаменитый странствующий охранитель. Подавил мятежи на Анвионе и Колинте. Во время подавления Колинтского мятежа в 972 году получил серьёзные ранения, и левая половина его тела была кибернетически реконструирована. В настоящее время продолжает служить во благо Империи.

Карл повращал голограмму охранителя рукой в воздухе, чтобы рассмотреть её со всех сторон. Этот жуткий, наполовину механический монстр увёз из дома и теперь, скорее всего, пытает и мучает Шери…

— Понятно, благодарю… — протянул Птитс, — выход из поиска, выключение компьютера.

Голограммы погасли, и вой системного блока затих. Карл нажал на кнопку актуатора, и в комнате загорелся мягкий приглушённый свет. Затем юноша лёг на кровать, разместив Мурзика рядом с собой, и закрыл глаза.

И в его воображении выросла Шери. Полноватая улыбающаяся девушка в очках. Она своим видом будто излучала тепло и радость. Карл вспомнил её уроки — как они делали грамматические упражнения, разговаривали и смотрели фильмы на общеимперском. Шери была гораздо лучше предыдущей учительницы — пожилой женщины, из незнания предмета заполнявшей уроки сплетнями и беседами о Господе-Императоре.

Он почесал кота за ушком, и тот в ответ замурлыкал. Как такую хорошую — нет, идеальную — учительницу могло забрать Охранительное Бюро? Неужели она была в чём-то виновна? Нет, нет, это ошибка, они обознались, они взяли Шери по ошибке, а потом снимут мешок с её головы и поймут, что промахнулись, что пришли за её соседом или кем-то другим… Хотя почему тогда адрес девушки пропал из поисковиков, как будто её там никогда и не было? И разве мог ли он, Карл Александрович Птитс, впитавший имперские ценности с молоком матери, вдруг усомниться в Охранительном Бюро, в справедливокарающей длани самого Бога-Императора? Нет, это всё ересь. Запретные мысли.

Всю жизнь Карл был хорошим мальчиком. Учился на одни пятёрки, ходил в церковь, вёл примерный образ жизни. И он не мог так резко отказаться от своих идеалов, от тех ценностей, служению которым он посвятил жизнь, из-за какой-то учительницы… Пусть даже если он уважал её как преподавателя, и она нравилась ему как человек.

Сознание Карла унеслось дальше в прошлое. Ему пять лет, он сидит на диване в маленькой серой комнате, а рядом лежит прабабушка — она умрёт, когда ему станет девять. За дверью папа орудует лазерной дрелью — в квартире ремонт — а сын боится ярко-красного слепящего луча и прячется от него у прабабушки… Она смотрит телевизор. На экране ходят бородатые люди в длинных одеяниях. Они поют, делают какие-то непонятные телодвижения. Карлу хочется переключить канал, посмотреть мультфильмы. Он тянется к пульту, но прабабушка видит это и говорит слабым старческим голосом:

— Ты знаешь, что это?

— Нет, бабушка.

— Сегодня праздник. День Императора. Священный день, когда Он пришёл на Землю. В Храме идёт служба.

— Кто это — Император?

— Это наш Господь. Он создал нас. Он нас любит. И мы должны любить Его, — с этими словами прабабушка улыбнулась Карлу. Он улыбнулся ей в ответ, хотя не понял, что она сказала.

А ещё она рассказывала ему о разрушителях. О чудовищах, единственной целью которых является уничтожение всех людей. О ведьмах в масках, пляшущих в храмах и выкрикивающих смертоносные заклинания. О богохульных шабашах на нижнем ярусе города. О женоподобных мужчинах и мужеподобных женщинах. О кровавых революциях на Великородине и Кригсхайме. О человеческих жертвах. Об ужасном существе, получеловеке-полузмее, скрывающемся во мраке и похищающем людей… Это был сам Змей Разрушения, Пожиратель Миров…

Может быть, Карл не знал Шери на самом деле? Может быть, она была вовсе не молодой приятной девушкой, а старой ведьмой, купающейся в крови младенцев, чтобы выглядеть юной? Кто знает, что она прятала в своей квартире и что обнаружило там Охранительное Бюро — ядовитые зелья или демонические артефакты? И могло быть такое, что одинокая молодая девушка с Виллины — лишь прикрытие для монстра, разрушающего Империю изнутри? Одного из тех, которых обещал искоренить Константин Раков? Да. Иначе быть не могло. Император не позволил бы, чтобы было иначе.

Карл прочитал молитву. Буря его мыслей медленно стихла. Он любил Императора. Никакая Шери не могла пошатнуть веру в Него. Птитс моргнул несколько раз. Рядом сидел Мурзик и вылизывал свою чёрную шубку. Слезящимися глазами Карл разглядел, что электронные часы на столе уже показывали полночь.

Глава 4

Подарок на выпускной

На следующий день первым уроком был общеимперский язык. Едва зазвенел звонок, как в класс вошли Кальман и молодой мужчина в очках и строгом костюме. Ученики встали.

— Садитесь, — начала свою речь классная руководительница, — мне необходимо объявить вам, что с сегодняшнего дня вашим учителем общеимперского будет Сергей Иванович Воронин.

Мужчина смущённо кивнул и сел за учительский стол.

— Инесса Михайловна, — поднял руку один школьник, — а что случилось с Шери Ричардовной?

— Вас это не касается, Сосницкий, — строго ответила Кальман, — продолжайте, Сергей Иванович, — она покинула кабинет.

— Итак, давайте знакомиться, — тихим голосом произнёс Сергей Иванович, — Артюхина.

— Я!

Карл и Боря, как всегда, сидели за одной партой.

— Это… это ужасно, — шепнул Птитс другу, — вчера её забрали — я вычислил по базам данных…

Новость, что общеимперский теперь будет вести другой преподаватель, забила последний гвоздь в крышку гроба сомнений и окончательно подтвердила печальные подозрения Карла. Хотя какая была разница, если бы охранители без особых причин арестовали другую женщину? Другого человека?

— Как, реально? — тихо переспросил Борис.

— Я уверен, — ответил Карл, — и тут нам ничего не сказали — значит, всё не просто так.

— А ты хотел, чтобы нам объявили, что она из «этих»? Да забей уже и не сходи с ума, — не без раздражения ответил Борис, — я! — крикнул он Сергею Ивановичу, когда тот назвал фамилию «Дмитриев».

Урок оказался на удивление скучным и унылым. Сергей Иванович дал грамматические упражнения на несколько уровней ниже и ни разу не сказал ни одного слова на общеимперском. В отличие от Шери — она, наоборот, плохо знала язык Великородины, потому что родилась и выросла не там.