Полет Птитса

— Главное, что у неё нет той змеевой пустоты в голове.

— Она что, зануда? — Пиксель глотнул «Хайдеггера».

— Опять ты ничего не понял, Пиксель.

— Увы, я понял, друг, — корсар похлопал капитана по плечу, — я знаю, какими в большинстве бывают женщины. Но исключений мало, и проще не искать их, а играть по имеющимся правилам. К тому же нетипичные обычно и на женщин-то не смахивают.

Карл фыркнул, подумав о Хардред. Донни бы точно не понравилась Пикселю одним своимвидом, но Птитса, наоборот, привлекла в ней независимость от общественного мнения. Всё-таки для Карла внешняя привлекательность женщин была не так важна, как для большинства знакомых ему мужчин. Птитс видел в представительницах другого пола в первую очередь людей со своими личными особенностями и потребностями, а не объекты для удовлетворения желаний. Но сколько ни объясняй это Пикселю, корсар всё равно бы не понял своего друга. Как будто они были родом из совершенно разных вселенных…

Идя по улице во дворец губернатора, Карл задумался. Годами он тщательно, кирпичик за кирпичиком, выстраивал стену между собой и окружающим миром. Люди виделись ему переменными в сложном уравнении жизни. Чем меньше переменных, тем проще решается задача. Бритва Оккама. Новые сущности. А теперь кто-то в этой стене с упорством дятла стремится пробить брешь. С одной стороны, Карлу хотелось бежать от этой Барбары или отправить её куда подальше, а с другой… Разве не приятно ему было танцевать в таверне с этой криганкой? Разве он не чувствовал тепло её прикосновений и запах её тела? Разве он не слышал этот мелодичный высокий голосок?

Карл пребывал в раздумьях три дня. Губернатор Фокс отметил в нём некоторую медлительность и предложил выпить. Карл вежливо отказался и продолжил работать с отчётами. По возвращении в казарму ему доложили, что его искала какая-то женщина. «Теперь не отстанет», — подумал Карл и решил продолжить испытывать судьбу.

В конце концов он встретил Барбару в выходной на улице между дворцом и таверной. Она окликнула его, когда он пробирался через толпу к космопорту.

— Карл, это ты! — в голосе криганки чувствовалась радость, — ты куда-то пропал.

— Служба Императору превыше всего, — не без сарказма ответил Карл.

Они отошли к деревянному забору, над которым нависали ветки сирени. «Снова фиолетовый», — заметил Карл и тут же упрекнул себя в излишне богатом воображении.

— Ты не похож на военного, — сказала Барбара, — мундир тебе не к лицу.

Она надела ту же футболку и шорты, и капитан ей завидовал, парясь в своём мундире.

— У меня что, на лбу написано, что я…

— У тебя на лбу написано, что тебе скучно, — Барбара не дала договорить Карлу, — и что ты устал.

— Пойдём на смотровую башню, — предложил Карл, — может, станет интереснее.

Они пошли, держась за руки, мимо таверны и фонтана с ангелом, который облюбовали Пиксель и Софи, миновали калитку и оказались в новом парке.

На острове было два парка — старый и новый. Первый по сути являлся всего лишь заросшим клочком земли со складом, который, как и руины форта, остался после первой колонизации. Местные верили, что старый парк заражён ересью, и боялись ходить за окружающий его забор. Второй же был намного более ухоженным — с дорожками, лавочками и фонарями. В середине поднимался белый столб смотровой башни. Издалека она походила на растущий из зелени карандаш. Коническая крыша башни была покрыта коричневой черепицей.

Карл и Барбара протиснулись через узкую дверь и поднялись по тесной винтовой лестнице на смотровую площадку, откуда туристы, болтая и смеясь, озирали окрестности. Взявшись за металлические перила, Карл осмотрел остров. Он бывал здесь и прежде, но сейчас Высокая гора выглядела иначе. Похоже, Птитс уже давно не обращал внимания на красоту Зекариса.

— Ой, как здесь здорово! — воскликнула Барбара.

И действительно — пенящиеся волны на лазурном море, редкие белые облака в голубом небе, чёрный пик горы, яркая зелень джунглей и обоих парков. Даже человеческие постройки не казались такими уродливыми, как раньше. Краснокирпичный дворец губернатора Фокса, казармы, белый городок с коричневыми крышами, который с высоты башни выглядел игрушечным… Возвышающаяся на скале церквушка со сверкающей буквой «I» на шпиле, серый параллелепипед космопорта и башни форта с лазерными пушками, люди, издалека похожие на спички…

Барбара достала из кармана фотоаппарат, подошла к перилам и принялась снимать все эти изумительные виды. Затем она повернулась к Карлу и тоже запечатлела его в электронной памяти устройства. Капитан Птитс неожиданно для себя хихикнул, развернулся и попытался отобрать у Барбары фотоаппарат, но она отскочила в сторону. Карл догнал её под изумлённые взгляды отдыхающих. Не каждый день они могли увидеть капитана Имперской Армии, который бегал и резвился как маленький ребёнок. Под изумлённые взгляды туристов он выхватил у девушки фотоаппарат и щёлкнул её несколько раз.

После смотровой башни Карл и Барбара гуляли по набережной — той самой, где раньше встречались Пиксель и Софи. Корсар и дочь губернатора разведали лучшие места для прогулок на острове, и Карл решил воспользоваться их знаниями. Он шёл по песку и слушал, как криганка рассказывала ему о своём прошлом:

— Я выросла в самом Штальштадте. Это большой город из стали и бетона под защитным куполом. Почти весь Кригсхайм после Великой Галактической войны превратился в радиоактивную пустошь. Месть войск Великородины и Империи была жестокой…

Карл знал, что память о той войне для жителей Кригсхайма была совсем иной, нежели для великородинцев. Никаких орденских лент, парадов победы и гордости за свой мир, потому что гордиться было нечем. В начале Эры Империи Кригсхайм долгое время оставался самой мощной независимой человеческой державой в Галактике — ВССМ фактически только учился ходить, а Синто никогда не могла потягаться с силами Кригсвера. Но, так или иначе, криганское государство пало и покорилось Богу-Императору.

Империя обложила мир огромными долгами, и там наступил экономический кризис, выхода из которого люди ждали, но не видели. Многие мечтали о возрождении могучего Кригсрейха, и эти чаяния нашли отклик в харизматичной фигуре Людвига Гюнтера, тайного Лорда Разрушения по имени Зигфрид. Поэтому Гюнтер быстро заручился поддержкой масс, и на Кригсхайме за считанные годы установился новый порядок, по сути ничем не отличающийся от имперского, но с другой элитой у руля. Кригсфюрер Гюнтер поставил на колени целую звёздную систему и начал кампанию по «освобождению» Галактики, приостановленную совместными силами Великородины и Империи. А на уроках Лорда Вальдемара Карл узнал, что на самом деле Высшие Лорды Разрушения, которые стояли за Айнуром Алмазовым, заключили временный союз с имперцами против невыгодного и опасного для Тёмного Замка режима Лорда Зигфрида.

— Я училась в Штальштадтском Университете на филолога и сейчас работаю лингвистом. Жизнь у меня обычная, скучная. Есть компания подруг, но я от них устала. Раньше они были интересными, заводными, а теперь думают только о том, как удачно выйти замуж и наплодить детей. Мама меня тоже пилит, но мне не очень хочется.

— Не понимаю людей, которые оценивают других по количеству произведённой ими биомассы. Империи нужно мясо для войн и заводов, вот общество на этом и завязано. А я хочу сделать что-то по-настоящему новое, великое, а не тратить силы на обывательскую жизнь, на серость! — Карл говорил так увлечённо, что почти перешёл на крик.

— И что же ты сделал за свою жизнь? — подняла бровь Барбара.

— Ничего, если не считать пропагандистских приёмов, которые сейчас используются в пограничных мирах, и нескольких статей, на которые ссылается почти вся мыслящая часть Замка, — усмехнулся Птитс.

— От скромности ты не помрёшь, Карл.

— Верно, — ответил он.

И изобразил жест Пикселя — улыбку с поднятым большим пальцем. Это получилось немного неуклюже и натянуто. Но от удивления криганки Птитс уже улыбнулся и засмеялся по-настоящему, неподдельно, расслабленно.