Полет Птитса

В то время Карл и Фридрих даже не здоровались. Но однажды Авис увидел, как Рубер идёт к нему по коридору. Заметив друга, Грюнвальд поднял правую руку.

— Привет, — твёрдо сказал Фридрих.

— Зачем ты используешь этот жест? — удивился Карл, — такого я за тобой раньше не замечал.

— Что, трудно его выучить? Это классическое древнеримское приветствие.

— А ещё его используют радикальные гюнтеристы вроде Велеса и Брунгильдии.

— Эх, Карл, — вздохнул Грюнвальд, — всё изменилось, а ты, как Лейба, будешь до последнего отстаивать общечеловеческие ценности.

— Я не понимаю…

— Скажи-ка, что тебя привлекло в проекте «Логика»?

Карл задумался и через полминуты ответил:

— Свобода, возможности, отсутствие маразма. Кажется, что люди могут жить проще, чем они сейчас живут.

— Ах, ты не понял сути. Что мне с тобой делать? Главное — сила, власть. Сила духа — вот что.

— Я тебя не узнаю, Фридрих, — Карлу было тяжело слышать такое от своего бывшего единомышленника.

— Это ты всё отрицаешь существующий порядок вещей как заправский одержимый, Карл, — слова Грюнвальда били всё больнее, — тебя хлебом не корми, а только дай противопоставить себя обществу!

— Ты знаешь, что всё это не так! — возразил Карл.

— Так, так… — едва заметно улыбнулся Фридрих, — а о самом обществе ты подумал? Я вот задумался и вот к каким выводам пришёл. И на самом деле они не так уж сильно противоречат моим предыдущим идеям.

Карлу казалось, что разумом его собеседника овладела теория из какой-то неизвестной книги. И это были явно не труды Маркса, Энгельса или даже Руденко.

— Какую хрень ты прочитал за этот месяц? — с подозрением спросил Авис.

— Книгу Велеса, Карл. Всего-то. Не того Велеса, которому поклонялись на Древней Земле, а нашего. И теперь понимаю, почему всякие Штейнштейны и Ребеллии дрожат при одном лишь её упоминании.

— И что же тебе открыл Велес? — саркастически поинтересовался Карл.

— Недостающий компонент моей теории, — ответил Фридрих, будто внезапно прозрев, — это вера.

— Религиозная?

— Да, — кивнул Грюнвальд.

— Ты сам говорил, что она не нужна, — парировал Карл.

— А как тогда объединить всех? — повысил голос Фридрих.

— Для этого хватит идеи проекта «Логика».

— Нет уж, не хватит, — отрезал Фридрих.

— И какую веру ты собираешься насадить?

— Язычество. Исконную, естественную для людей религию.

— Ох, как же я не догадался… И зачем?

— Чтобы воссоздать здоровый дух нормальных людей, — к Фридриху вернулся его обычный умный вид, — мы используем одержимых для завлечения народа и постройки Дворцов, а затем расстреляем.

— Что? — Карл не верил своим ушам.

— Да не волнуйся за свою задницу, Карл! Тебя мы оставим как одного из первых людей проекта.

— А как же Дворцы для одержимых?

— Забудь. Это миф, фантазия. Одержимые всё равно будут бузить — неважно, в какую среду мы их поместим.

— А дай почитать мне эту книгу, — ответил Карл, — хочу ознакомиться с идеями твоего нового «вождя», — последние слова он произнёс с издёвкой.

— Ладно, — удивительно спокойным тоном ответил Рубер, будто не слыша интонаций Ависа, — уж завтра принесу — прости, сегодня у меня её с собой нет.

На обложке книги Высшего Лорда Велеса, как и на его лбу, красовалась Чёрная Звезда. Этот символ, берущий истоки на Древней Земле, использовался на Кригсхайме, когда там правил безжалостный кригсфюрер Людвиг Гюнтер. Установленная диктатором националистическая идеология, низложенная после поражения Великого Кригсрейха, очень сильно напоминала имперскую. Она пропагандировала авторитарный режим и ценности, которые, как сначала чувствовал, а затем и выяснил на занятиях Карл, представляли клетку для человеческой души. Капиталисты и пиратские бароны могли быть недовольны подобными идеями, поскольку те мешали им полностью развернуться в своих делах. Однако Авис всей душой не любил авторитаризм, который, пусть и в несколько иной форме, сопровождал его с рождения до семнадцати лет. Отношение к человеку исключительно как к инструменту. Единственное правильное мнение для всех и всякого. Приравнивание жизни к вечной службе. Всё это царило и на Кригсхайме времён Гюнтера, и в Империи с момента её основания до настоящих дней. И, по мнению Карла, давно должно было уйти в прошлое.

Авис рассчитывал, что проект «Логика» перечеркнёт эти догмы, изжившие себя ещё до Эры Империи, и думал, что и Фридрих преследовал те же цели. Но неужели его друг собирался построить новую Империю или новый Гросскригсрейх? Ведь теперь Грюнвальд с пеной у рта утверждал, что стремление повелевать и подчиняться заложено в человеческой природе. Может быть, это и правда, но то, что Фридрих делал, можно было назвать только одним словом. Предательство. Он предал своего друга, практически боевого товарища. И даже себя прежнего.

Ночью Карлу снилось, что был построен первый Дворец Справедливости на X-5, и они с Фридрихом стали его правителями. Рубер оказался «злым» лицом режима, а он сам — «добрым». В зале с колоннами из белого мрамора толпа поднимала руки вверх и скандировала: «Хайль Грюнвальд!». Карл стоял за спиной довольного «фюрера».

Картинка сменилась, и вот он уже крадётся по ночным коридорам Дворца, с фонарём и пистолетом в руках. Он еле слышно открывает дверь, наводит оружие на безмятежно спящего Грюнвальда и нажимает на спусковой крючок…

БАХ!

Карл вздрогнул и проснулся. Вокруг никого не было — лишь тьма комнаты в общежитии Замка и космоса за окном.

— Фридрих совсем с ума сошёл, — через неделю сказал Карл Хардред, когда они гуляли по широкому коридору после занятий, — постоянно твердит мне о пользе гюнтеризма и хочет превратить «Логику» в новую Империю. Эх, как хорошо, что мы ещё ничего не сделали.

— А другие? — спросила Донни — Артемис, Эртин, Йаванна?

— Эртин полностью поддерживает проект, но… — Карл осёкся, — похоже, он лишь купился на громкие лозунги. Артемис, тот ещё раздолбай, хочет пива и женщин. Его не могла не привлечь свободная любовь. Хел… Йаванна не восприняла идею всерьёз, так как слишком хорошо знает Грюнвальда. А её дружки пришли за компанию и не особо заинтересовались. Политические нюансы их не особо волнуют, и после обучения они наверняка осядут в Синто или на других независимых планетах и будут выступать с гитарой.

— Да все наши одногруппники пришли к выводу, что Фридрих несёт полный бред.

— Он что-нибудь вам рассказывал? — спросил Карл.

— Да, многое из истории. В основном о тайных силах в Тёмном Замке.

— Что Тёмный Замок стоит за многими важными событиями последнего тысячелетия — это факт. Алмазов был Лордом Адамантиусом, а Гюнтер — Лордом Зигфридом…

— Ты не понял. Он говорит о тайных силах внутри Замка. Мне он сказал, что к ним принадлежит Штейнштейн.

— Что? — удивился Карл, — он совсем спятил? На каких основаниях он так решил?

— Потише, — сказала Хардред, когда рядом прошла компания оживлённо беседующих инициаток, — всё просто — потому что Штейн еврей.

Карл и раньше слышал о загадочном народе, который сейчас почти растворился среди остальных национальностей. С большой вероятностью в его роду тоже были евреи — его имя и фамилия почти не встречались на Великородине. А Грюнвальд теперь назначил эту нацию на роль козлов отпущения — вслед за своими новыми идейными вдохновителями.

— Так я и думал, — Авис стиснул зубы.

Он никак не мог поверить, что Фридрих, который раньше казался здравомыслящим человеком, теперь ведёт себя как заправский мракобес.

— Пора бы понять, Карл, что вся эта «Логика» — сама по себе бред, — ответила Донни.

Карл мог наорать на Хардред, начать отчаянно доказывать, что это не так… Но он этого не сделал. Его самого раздирали изнутри сомнения по поводу утопии Грюнвальда.

— Честно, я и сам подозреваю, что ты права, — ответил он девушке, взяв её за плечи, — я изучал разные модели «идеального общества». Фаланстеры Фурье на Древней Земле не продержались больше двенадцати лет. Колония на Алисе просуществовала двадцать, и некоторые даже были рады прилетевшим имперским оккупантам. Идеальное государство Платона так и не воплотилось в жизнь. А если бы и появилось, то не знаю, сколько бы оно продержалось и понравилось бы людям там жить.