Последняя надежда

– Только никак не привыкну к новому «виду» за садом, – печально произнесла мама Перес, – я всегда смотрела вдаль, сколько помню этот дом. На горы, руины Столицы и море, про которое знала, что никогда до него не дойду. А сейчас за оградой только бездушная стенка.

Изабелла сочувствующе закивала.

– Нам тоже нравилось гулять здесь, – сказала она.

– Только не нравилось здесь работать, – послышался голос папы за спиной.

– Это да, – признал Эрнст.

– Вы просто ещё молодые и не жалуетесь на здоровье, – сказал отец, отрезав несколько зелёных веток, – а здоровье никак не поправишь без физической нагрузки. И знаете, как я понял, что не умер? Спина у меня здесь болит прямо как там.

– Что-то есть в этом, – заключил Брат.

– А что ты чувствовала там, в Академии? – спросила Изабелла, изучая стену.

– Помню холод. Сильный холод, – голос мамы был мрачным и тяжёлым, – а потом очнулась здесь, в саду. Думала, что это Рай, но быстро догадалась, что нет.

– Как же? – поинтересовалась дочь.

– В Раю вряд ли всё так… странно, – улыбнулась Жаклин Перес.

– Ты не в Раю и сейчас жива, – твёрдо сказал её сын, – а Рай там, за стенами этой крепости.

– Правда? – удивилась мама.

– Да, правда, – кивнула Изабелла.

– А где ангелы? – скептически спросил папа.

– Их сбивают на подлёте, – пояснил Эрнст, – а ещё двое здесь в плену, и это наши друзья.

– Вы подружились и с ангелами? – не переставала поражаться мама.

– Ну да, – сказала дочка, – они наши хранители. Одного из них зовут Люциус, а другого – Кристофор. Люциус – классный парень…

– Люциус – в смысле Люцифер? – насторожилась Перес-старшая.

– Нет, – с улыбкой ответил Эрнст, – Люцифер – это другой, и сейчас он служит Дьяволу.

– А разве он не сам Дьявол? – спросил папа.

– Не он, – протянул сын, – там всё сложно.

– А Кристофор? Какой он? – любопытствовала мама.

– Он любит деловые костюмы и всякие правила, – ответила дочь, – вам бы он точно понравился.

Госпожа Перес натянуто улыбнулась.

Когда настал вечер, Эрнст, Изабелла и их родители вернулись в полутёмную гостиную. Лишь фонари слабо освещали её бежевые стены сквозь большие окна. Изабелла и папа сидели в мягких креслах на синем коврике у эркера, а Эрнст и мама стояли рядом, у выхода из дома.

– Всё это интересно, но я не пойму, в чём вы должны помочь Арабелле? – осведомился папа.

– Мы должны убить Бога, – просто и коротко ответила Изабелла.

– Господи… – вырвалось у мамы, – это как? Разве это возможно?

– Более чем, – Эрнст испытывал дежавю, вспоминая тюрьму для ангелов, – мы владеем силой Древних, а Зевс, который мнит себя единственным Богом, слабее нас.

– Древние? Зевс? Всё это как в ваших любимых фильмах про Асгард и прочее, – недоверчиво произнёс папа.

– Но это правда, – горячо убеждал его Эрнст, – все Боги из мифов существовали, а сейчас живы только Зевс и Аид – Бог и Дьявол.

– Никакие это не Бог и не Дьявол, – махнула рукой мама, – если их можно убить, то это не они.

– Хм… – задумалась Изабелла, – вовзможно. Но даже если так, то всё равно Арабелла убьёт Зевса с нашей помощью и тогда завладеет реальностью. Она, по сути, станет реальностью, она сможет творить с нами что захочет! Убьёт, заставит мучиться или просто будет играть как с домашними животными!

– Эх… – вздохнул папа, – нужно было запретить вам общаться с этой ведьмой ещё в детстве.

– И что бы тогда изменилось? – спросила дочь, – всё равно она дала нам фиолетовую силу с рождения и нашла бы способ её забрать.

– Мы бы вас ей не отдали, – горько ответила мама, – почему же вы ушли к ней? Зачем вам та «фиолетовая» жизнь с магией и демонами?

Изабелла встала и вышла в середину комнаты. У неё было чувство, что нужно сказать родителям что-то очень важное, хотя она по-прежнему сомневалась, стоило ли это делать.

– Потому что Арабелла дала нам то, что вы не могли дать, – холодно произнесла она, – потому что она лучше понимала, что нам – НАМ! – нужно, а не только думала о нашем здоровье и благополучии, – под конец Изабелла говорила громко и пламенно.

Эрнст с грустью смотрел на свою Сестру, понимая, что сказал бы то же самое. Вслед за Изабеллой из кресла поднялся папа.

– Конечно, она манипулировала вами! – жёстко, повысив голос возразил он, – вы ей были нужны для её грязных целей, и чтобы завлечь вас, она с вами сюсюкала!

– Да, – ответила Изабелла, – но разве это вас оправдывает, таких честных и непогрешимых? Если вас послушать, то вы такие святые, что только нимбов вам не хватает!

Внутри неё словно было извержение вулкана. Она хотела выплеснуть на родителей всю ту обиду, которая по каплям собиралась на протяжении долгих лет.

– Я не пойму, откуда в тебе столько злости и нервов, – сказал отец, – разве я заслужил такое отношение? Разве ваша мать заслужила?

– Целых восемнадцать лет мы носились с вами, – мать чуть не сорвалась на крик, – целых восемнадцать лет мы кормили вас, давали вам образование, и вы так за это нас благодарите? Конечно, вы всё это воспринимаете как должное – мы же должны были вас вырастить!

– Скажи, вы хотели вырастить нас как собственность? – спросила её дочь, – кем вы хотели нас видеть – самостоятельными людьми или послушными собачками? Пора бы уже определиться.

А сын печально наблюдал за происходящим, склонив голову.

– Мы просто хотели, чтобы тебе и Антуану было хорошо, – сказала мама.

В её глазах проступили слёзы.

– Хорошо? – переспросила Изабелла, – разве мне нужна бессмысленная мещанская жизнь? Разве мне нужно до старости жить вашими «надо» и «принято», которые устарели ещё в девяностые? Лучше бы вы предоставили нас в восемнадцать лет самим себе, и мы бы тогда злились поначалу, но поняли ваше решение. Но нет, вы побоялись нас отпустить! Вы так боялись, что мы отдалимся от вас, что не подадим вам стакан воды, что поставили нас перед выбором: наше будущее или ваш злосчастный стакан. И моё решение очевидно.

– Элеонор, пойми меня наконец, – начала мама, но дочь её не слушала.

– Поймите, что вы тоже многое воспринимаете как должное, – отрезала она.

И направилась к выходу из дома.

– Изабелла! – протянул руку Сестре Эрнст.

Но она была настроена решительно и быстро вышла на улицу, на прощание хлопнув дверью. А Эрнст взглянул в лица своих родителей. Папа сурово стиснул зубы, а мама была готова расплакаться.

– Антуан, – умоляла она, положив руку на плечо своего сына, – ты что скажешь? Хоть ты останься с нами…

Лицо Эрнста оставалось застывшим и несколько отрешённым. Он видел жалобные, полные слёз глаза мамы, и строгое лицо папы. Он не хотел их оставлять, он их любил. Но всё же его Сестра говорила правду, которую он и сам разделял.

– Я полностью согласен с Изабеллой, – твёрдо ответил он.

И резко развернулся, а затем покинул дом.

– Антуан! – кричала ему вслед мама, – Антуан! Эрнст!

Но он не собирался возвращаться к ней. Он спешно шёл по погрузившейся во мрак улице, догоняя свою Сестру. Голубые фонари озарили тьму непривычно холодным светом. Было тихо, и лишь фонтан одиноко журчал. А внутри обоих близнецов – и Сестры, и Брата – бурлил целый котёл эмоций. Фиолетовым магам хотелось поскорее покинуть эту фальшивую Последнюю Надежду и вернуться в единственное относительно безопасное место в Лимбо – в свою комнату.

В помещении с голубыми стенами было темно. Под стеклянным полом плескалось море. Быстро, как молния, Изабелла пересекла комнату и села на стеклянный пол, прислонившись к дивану. Море внизу сильнее зашумело. Изабелла больше всего на свете хотела плакать, хотела забыться, утонуть в слезах. Всё, что она боялась высказать родителям раньше, теперь скопилось снежным комом и обрушилось – и на них, и на неё саму.

«Изабелла…» – Эрнст осторожно подошёл к ней, – «я с тобой. Я с тобой».

Он медленно, плавно протянул руку, чтобы положить её на плечо Изабеллы и её утешить.