Страница 42 из 58
Я подумал о тех рельсах, но решил размяться в детском парке. Он был в худшем состоянии, чем основной парк. Боксы исчезли. Два трамплина покосились. Но мне было все равно. Я применил правило Райана и с ревом помчался к первому трамплину, твердо решив задать тон всей поездке огромным 180-м.
Что я обнаружил в воздухе: Задняя часть прыжка расплавилась. Хотя я и сделал 180, но приземлился в яму, ушиб колено и потерял моджо
МАМОНТОВА ГОРА, 9 МАЯ 2021 ГОДА, СЕМЬДЕСЯТ ЧЕТВЕРТЫЙ ДЕНЬ НА СНЕГУ
Я проснулся с ощущением старости и усталости. Болело подбитое колено. Ушибленное плечо болело. Но снег не собирался задерживаться надолго.
Я решил отправиться на разведку, надеясь, что новизна погрузит меня в поток, а поток исправит мое настроение. Я исследовал все спуски с Face Lift Express, а затем направился к серии берм, вырезанных в дальнем краю West Bowl. Райан указал на них в начале недели. Бермы выглядели заманчиво, но они проходили по краю большого обрыва, и страх перед головокружением удерживал меня на расстоянии.
Однако при ближайшем рассмотрении оказалось, что уступы были огромными, а мои шансы погибнуть казались ничтожно малыми. Высокий мнимый риск, низкий реальный риск, и добро пожаловать в "сладкую точку" вызова-навыков. Кроме того, эти уступы создавали серьезную G-силу, и новизна этих ощущений послужила еще одним триггером потока. Эта комбинация погрузила меня прямо в зону.
Приехав туда, я решил немного поработать. На задней стороне Face Lift Express было вырезано десять роликов. На первом ролике я заставил себя сделать то, что мое тело перестало хотеть делать: наклониться далеко за кончики пальцев, чтобы начать носовое масло на 360.
Результаты оказались лучше, чем ожидалось. Я прибавил в скорости, пытаясь превратить оставшиеся ролики в мини-слоупстайл: два приличных 180, два солидных носовых баттера и олдскульный орёл с последнего ролика в честь праздника. Я чувствовал себя хорошо. Я чувствовал себя живым. Но мне не хотелось испытывать судьбу, и я сошел с горы.
Тем не менее, я начал свой день, чувствуя себя старым и уставшим, а закончил его, чувствуя себя молодым и свежим, и это еще одна вещь, которую я понял в этом сезоне. Куча ощущений, которые я когда-то классифицировал как "чувство возраста" - то есть мышечные боли, скрип костей и общее истощение, - как оказалось, связаны скорее с ростом тревоги перед выступлением, чем со снижением физических возможностей. Как только я встречаюсь со своими страхами и привожу в порядок мысли, мое тело всегда возвращается.
МАМОНТОВА ГОРА, 10 МАЯ 2021 ГОДА, СЕМЬДЕСЯТ ПЯТЫЙ ДЕНЬ НА СНЕГУ
Я провел утро, пытаясь придать стиль своему катанию на задних лыжах. Затем температура резко поднялась, и снег стал рыхлым. Я поспешил покинуть склон. Иногда вернуться домой целым и невредимым - это уже прогресс.
МАМОНТОВА ГОРА, 11 МАЯ 2021 ГОДА, СЕМЬДЕСЯТ ШЕСТОЙ ДЕНЬ НА СНЕГУ
Уилл Клейдон- хороший друг и сноубордист со скейтбордическим прошлым. Он приехал в город, и мы провели день, катаясь вместе. Больше всего меня привлекло наше сходство в выборе линий.
Большинство людей предпочитают центр трассы, где больше пространства и меньше препятствий. Но в 1990-х годах такие райдеры, как Уилл, то есть сноубордисты со скейтбордическим прошлым, открыли для себя края трассы, где набитые снегом бермы и приподнятые снежные стены предлагают огромное количество возможностей для импровизации, а значит, и для более быстрого вхождения в поток.
Мы с Уиллом провели утро, исследуя эти края. Получилось немного суматошно. Куда бы я ни пошел, Уилл пытался пойти. Куда бы он ни решил пойти, я уже был там. Обычно все происходит не так.
Лыжники стоят лицом вперед на двух независимых платформах. Сноубордисты стоят боком на одной платформе. Как правило, такие разные положения тела приводят к значительным различиям в выборе линии.
Таким образом, я провел свое утро в раздумьях: Думаю ли я теперь как сноубордист?
Одно могу сказать точно: впервые в жизни я мыслил кинестетически. Когда я осматриваю гору, я теперь вижу совершенно другое меню аффордансов, то есть возможностей для действий, чем в начале сезона. Как только я спускаюсь с горы, эти возможности остаются со мной. В эти дни я засыпаю, наблюдая, как мой мозг решает сложные двигательные задачи, точно так же, как, когда я пишу книгу, я засыпаю, наблюдая, как мой мозг решает сложные задачи по написанию слов.
В начале работы над этим проектом одной из моих главных целей было расширение возможностей для творчества во время катания. Если я видел интересную особенность на горе, я хотел обладать навыками, позволяющими сделать с этой особенностью что-то интересное. Я и не подозревал, что приобретение этих навыков изменит мое восприятие реальности. Но мое знакомство с парковым катанием переключило мой мозг и изменило мои возможности.
Я не просто другой лыжник, я теперь вижу другую гору.
МАМОНТОВА ГОРА, 12 МАЯ 2021 ГОДА, СЕМЬДЕСЯТ СЕДЬМОЙ ДЕНЬ НА СНЕГУ
Иногда единственное, что можно сделать, - это то, что пугает вас больше всего. В экспозиционной терапии это называется "наводнением". В Мамонте меня больше всего пугала экспозиция.
Вершина Мамонта представляет собой гигантскую скальную стену. На самом деле, это две стены, разделенные глубокой долиной. Чтобы подняться туда, нужно ехать либо на гондоле, либо на кресле 23, оба из которых взмывают над долиной с совершенно неоправданной высоты - и это было моей проблемой.
Когда я катался здесь около двух десятилетий назад, я забыл об этой экспозиции. Когда я вернулся, чтобы покататься в парке, расположенном ниже по горе, я не обращал внимания на вершину. Но теперь, когда снег все больше тает, от парка остались лишь огромные рейлы и чудовищные буттеры.
Таким образом, я решил попробовать договориться со своим головокружением.
Невозможно было не испытывать ужаса во время поездки на гондоле на вершину, но я должен был держать страх в узде. Если я испугаюсь при подъеме, то спуск вниз с вращающимся миром станет гораздо большей проблемой. Хуже того, у каждой линии наверху был карниз.
Моя проблема заключалась не в том, чтобы съехать на лыжах с карниза. Моя проблема заключалась в том, что перед катанием я должен был подойти к краю карниза, заглянуть в пустоту и понять, где кататься. При головокружении смотреть в пустоту - всегда плохая идея.
Здесь вступало в силу правило: видишь линию - катайся на лыжах. Движение было единственным способом справиться с головокружением, вызванным карнизом. Я должен был подъехать на лыжах к краю карниза, сразу же определить свою линию и начать кататься, пока головокружение не прошло.
Именно здесь в нашу историю возвращается подавление повторения. Просто прокатившись на гондоле и пережив этот опыт, подавление повторения уменьшило бы мою реакцию страха в следующий раз. В конце концов, она полностью исчезнет.
Это заняло пять неприятных кругов.
Первый круг я ехала в гондоле, закрыв глаза, и делала глубокие дыхательные упражнения, чтобы держать нервную систему в узде. Когда я чувствовал себя достаточно спокойно, я на секунду открывал глаза. Я хотел, чтобы мой мозг испытал воздействие, но не настолько, чтобы перегрузить систему.
Я катался на Cornice Bowl до самого дна - плавный, одиночный черный бриллиант. И хотя в чаше есть карниз, он совсем небольшой. Потребовалась всего секунда, чтобы заглянуть за край и наметить свою линию. Через три поворота мой мозг распознал знакомое движение, понял, что я в безопасности, и снизил уровень угрозы.
На втором круге я не сомкнул глаз во время поездки на гондоле над нижней частью горы, а затем закрыл их на последнем подъеме. Я снова прокатился по Cornice Bowl, на этот раз прыгнув с карниза. Не более чем шестифутовое падение, но это ощущение полета никогда не устаревает.
На третьем круге я боролся с беспокойством и любопытством. Нейрохимически тревога и любопытство имеют один и тот же основной ингредиент - норэпинефрин - но при этом находятся на противоположных концах эмоционального спектра. Небольшое количество норадреналина делает нас любопытными, большое - тревожными. Но одну эмоцию легко превратить в другую, что позволяет нам использовать любопытство для блокировки тревоги.