Страница 4 из 48
Утром внедорожник с Генри и гвардейцами выехал из города и поехал по трассе к персиковой ферме. Доехав до указателя они свернули на грунтовку и через полчаса подъехали к двухэтажному дому, стоящему в окружении садов. Из дома вышел пожилой крепкий хозяин. Генри вышел из машины и втянул носом воздух. В воздухе отчетливо чувствовался горьковатый запах гифтония. Потом он направился к мужчине. Тот поздоровался первым:
— Доброе утро Прим-Мастер, примите мои соболезнования по поводу Вашей семьи.
— Спасибо, Матвей Петрович.
— Мы знакомы? — удивился хозяин.
— Нет, я по поручению своего отца.
— Да, он был славный человек. Могу я узнать, что он Вам поручил?
— Он сказал, что у Вас проблемы с фермой, и просил меня помочь Вам.
— Да проблемы не исчезли, их стало только больше, — вздохнул хозяин, — Каким же образом Вы можете нам помочь?
— Вам?
— Мне и мой дочке, Даше.
— Выкупить часть Вашей фермы. Но хозяином будете Вы, и управлять будете как прежде. Я плебей и поэтому не могу владеть этой землей.
— Правда, он сам так Вам сказал? Это было бы очень неплохо. У нас наступили трудные времена, один участок совсем не родит, — вздохнул хозяин.
— А какой? — заинтересованно спросил Генри.
— Тот, на холме. Мы его разбили последним, взяли кредит, а он оказался самым малоурожайным, — и мужчина показал на холм с молодыми деревьями. Генри повернулся к нему, и понял, что именно оттуда и идет запах гифтония.
— Сто тысяч империалов Вам хватит на год? А потом, летом, я вернусь и мы все оформим официально, сейчас я тороплюсь, мне нужно вернуться в город, мы с Магистром улетаем после обеда
— Сто тысяч? Конечно, вполне. Даже много.
— Много денег не бывает. Тогда вот Вам сто тысяч, — и Генри поставил на стол рюкзак, набитый пачками денег — считайте, и я поехал.
— Давайте я хоть расписку напишу. Я бы дочку позвал, чтобы она была свидетелем, но Даша в лицее.
— А зачем мне расписка? — удивился Генри.
— Ну как, Вы оставляете такие деньги, — удивился в свою очередь уже хозяин, — Вы не боитесь, что Вас обманут?
— Ну во первых, это для меня не деньги. А во вторых, последний, кто хотел меня обмануть, я уж и не помню, что с ним случилось, то ли ему голову кто-то оторвал, то ли живот вспорол. Шутка. Так, что я не боюсь.
— Вы не беспокойтесь, — побледнел от такой шутки хозяин, прекрасно слышавший, что сделал с убийцами своей сестры Прим-Мастер.
— А я и не беспокоюсь, обычно беспокоятся другие, — беспристрастно ответил Генри, — и вот что еще. Если у Вас возникнут какие то проблемы с фермой, кто-то захочет ее у Вас отжать, наедет кто-то, или другие проблемы, сразу обращайтесь в местное отделение Гильдии. Сами ничего не делайте. Вы теперь под защитой Гильдии.
— Спасибо Прим -Мастер, — растерянно ответил хозяин.
— Тогда до встречи через год! — и Генри протянул руку хозяину. Тот ее пожал, и потом долго смотрел вслед уехавшей машины.
Генри вздохнул и устроился на кресле поудобней. Он вспомнил о Яне, ее искаженное злобой и ненавистью лицо, когда она его проклинала, и удивлялся, куда исчезла та нежная и добрая девушка, которую он так любил и держал в объятьях. Зная, что между ними все кончено навсегда, он все равно не удержался, и перевел на ее карту сто тысяч империалов, понимая, как ей будет трудно одной, с ребенком на руках. Аборты на Тартаре были под строжайшим запретом.
Потом открыл ноут и стал читать материалы об Академии Аналитики, которые ему отправил Магистр.
СТОЛИЦА ИМПЕРИИ. ПРИНЦЕССА АННА
— Настя, тебе вот нравится специально меня так мучить? — рассердилась Анна, — как это возможно, три раза подряд застрелиться?
— Можно, Анечка, Мартин говорит, что когда они услышали выстрел в комнате Генри и прибежали туда, он подобрал с пола три не выстреливших патрона, со следами бойка на капсюлях. Это значит, Генри три раза стрелял, но выстрел был только на четвертый раз, когда он направил пистолет в стену.
— Господи, я срочно должна его увидеть! Он же совсем один, ему так плохо, никто его не пожалеет, не поддержит и не утешит, я сейчас соберу вещи, — и Анна вскочила с кровати.
— Сядь на место, — неожиданно жестко сказала капитан Службы Имперской Безопасности Анастасия. она никогда так не разговаривала с Анной, и та от неожиданности испугано села на кровать.
— Анечка, сестренка, — очень мягко, и обнимая принцессу, сказала она, — ты куда собралась?
— К Генри, — всхлипнула Анна.
— Куда к Генри?
— Я, я не знаю, — дрожащим голосом ответила Анна, — куда-нибудь, туда где он.
— Анечка, он в космосе, и еще два дня будет лететь в столицу. Ты хочешь ждать его в космопорту?
— Нет.
— Хорошо. Значит ждем его дома. Вот он прилетел, что дальше?
— Я не знаю.
— Я знаю, как это будет на самом деле. Мало того, что ты с чемоданом даже до ворот дворца не дойдешь, тебя остановит охрана.
— Я уже совершеннолетняя!
— Да, но ты совершеннолетняя принцесса правящего Имперского Дома. И у тебя в личной жизни прав меньше, чем у последней плебейки. Но это еще полбеды.
— А что может быть хуже, если я не могу быть рядом с тем, кого люблю? — спросила расстроенная Анна.
— Еще как может быть, — уверенно сказала Анастасия, — поверь мне. Представь, что твои родители узнали, что их единственная дочка безумно влюбилась в какого-то безродного плебея, и готова на все ради него.
— Ну они сначала расстроятся, наверное, а потом увидят, какая я счастливая и согласятся, — неуверенно сказала Анна.
— Ага, держи карман шире, — засмеялась Анастасия, — вероятнее всего, после этого известия, не то что ноги Генри не будет в Академии, его ноги не будет в Столице, а сам он окажется директором какого-нибудь рудника на самой отдаленной планете, с запретом отлучаться оттуда, пожизненно.
— Ты так думаешь? — еще больше расстроилась Анна.
— Только так будет. И потом, представь себе, являешься ты к Генри и говоришь, Генри я твоя навсегда, и пришла к тебе навеки поселиться! Что ты думаешь он скажет?
Анна, надувшись, молчала.
— Правильно, он спросит, девушка, а Вы кто? — смеясь, сказала Анастасия.
— И, что теперь? — обиженно спросила Анна.
— А теперь поговорим серьезно, — и Анастасия села радом с Анной и обнала ее, — в любви нельзя торопить события и суетиться под..., ну, про это, я тебе потом расскажу. Настройся на долгую и серьезную работу. Слишком вы оба разные, и сделать, для вашего сближения, придется очень много. У тебя был план. Рассказывай. Я внимательно тебя слушаю.
— Хорошо, — Анна вытерла слезы, и открыла тетрадку, — План рассчитан на два года. Потому, что Генри еще два года до совершеннолетия, когда он сможет официально жениться, и мне два года учиться в Дипломатической Академии. Через два года он будет на втором курсе, а я смогу поступить в Академию Аналитики на второй курс, как уже закончившая другую Академию. Я узнавала у них в Ректорате. Я поступлю туда инкогнито, чтобы его не пугать, с титулом баронессы. Попрошу ректора распределить нас в одну группу. Ну, а там, я уже его не упущу.
— Это как-то очень обще, — заметила Анастасия, — два года большой срок. Ты уверена, что он не найдет себе там девушек?
— Конечно, найдет и это хорошо, — спокойно ответила Анна, — я взрослая и все понимаю.
— Что ты понимаешь, моя взрослая сестричка? — с улыбкой спросила Анастасия.
— Все. Первое, у Генри будет несколько жен.
— Что? — Анастасия не скрывала удивления, — и ты так спокойно об этом говоришь?
— Настенька, с таким темпераментом как у него, ему придется менять жен каждый год, если жена будет одна. Он их или до смерти замучает ночью, или они сами сбегут от него днем. Поэтому, с этим нужно смириться.
— И ты готова на это?
— Мне то, с моими особенностями, вообще возникать не стоит, а только радоваться.
— Ты стала очень мудрой сестренка, — и Анастасия поцеловала ее в макушку.
— Поэтому, если он за эти два года перебесится с аристократками и дворянками, это будет хорошо. Пусть поймет, что большинство из них стервы и змеюки подколодные, — продолжала Анна, — а потом он встретит меня, милую, добрую, теплую, умную, знающую про горное дело девушку, которая любит его бескорыстно всей душой.