Страница 6 из 12
– Трудно сказать, – хлопала та глазками, стискивая в руках кожаный портфельчик с наложенным поверх, как на планшет, бланком протокола осмотра, а потом выдала, как по заученному: – Завьялова Агриппина Порфирьевна, 1913 года рождения, проживала одна. Родственников в городе нет, опрос соседей ничего не дал, никто не знает, что могло бы пропасть. Вот…
В комнате, больше напоминавшей хоромы прошлого века (если бы не потертость дубовой мебели и потускневшая обивка, то вполне могла сойти за обиталище какого-нибудь купца или даже князя, будто мы все во времени перенеслись), царил беспорядок. Под ногами хрустнула какая-то брошь, я ее и не заметил под перьями.
У входа лежит труп на спине, возле него возится судмед. Рядом копошится в раскиданных предметах криминалист, обмакивая кисточку в баночку с дактилоскопическим черным порошком и марая все подряд аккуратными творческими мазками.
Судмед, несмотря на почтенный возраст и седую докторскую бородку, оказался гибок в коленях и других местах. Не чураясь, ползал на корточках вокруг тела, ощупывая его на предмет скрытых повреждений.
– Причина смерти, я думаю, ясна, – я кивнул на раневой канал на груди жертвы.
Там был виден след от ручейка крови, растекшийся уже потемневшей лужицей на паркет возле тела.
Судмед оглянулся на меня и сразу, приняв за своего, поделился своими соображениями:
– Колото-резаное повреждение грудной клетки слева, между вторым и третьим ребром. Судя по вертикальным потекам крови на одежде, удар был нанесен, когда потерпевшая стояла.
– Правша или левша нанес удар? – уточнил я.
– Трудно сказать, при детальном исследовании уже в секционной попробую смоделировать траекторию нанесения удара.
Я присел на корточки рядом, возле краешка лужи крови, и всматривался в раневой канал щелевидной формы. Странный он на вид – оба конца острые, обычно со стороны обушкового края клинка повреждения имеют П-образную форму.
– Чем же так нанесен удар? – хмурясь, уточнил я.
– А вот это самое интересное, – сказал судмед, довольно легко поднявшись на ноги. – Видите? Две режущие кромки у клинка.
– Кинжал, получается? – поскреб я подбородок.
– Да… Два лезвия, не как у ножа. Ну или заточка особая, хотя у заточек ширина рабочей части чаще всего бывает гораздо меньше. Больше все-таки кинжал напоминает.
– Уже что-то, – одобрительно закивал я. – Не у каждого гражданина есть кинжал или кортик. Нужно проверить всех, у кого есть подобное наградное холодное оружие.
– Сделаем, – приняв указание на свой счет, за моей спиной отозвался начальник милиции. Они с прокурором стояли чуть поодаль, предоставив мне право первого слова. Может, из тактичности, а скорее всего, боялись ударить в грязь лицом, ведь при осмотре тела и обстановки все ждали бы от них прямо здесь и сейчас выдвижения авторитетных следственных версий произошедшего. Присутствие московского гостя же их явно немного смущало.
Я прошелся по комнате, аккуратно лавируя между раскиданными вещами, чтобы ничего не задеть. Мое внимание привлек огромный книжный шкаф открытого типа – просто полочки, без дверец. Он был доверху забит книгами.
Я внимательно осмотрел корешки трудов классиков, когда мое внимание привлекла знакомая обложка зеленого цвета. Где-то я ее уже видел… Вчитался в буквы с отблеском: «Светлицкий Всеволод Харитонович».
О! Точно! Вспомнил! Такую книжку читала администратор в гостинице «Север».
И странное дело… Я внимательно осмотрел книги. Благородная библиотечная пыль осела на полке, повторяя контуры книг, но вот возле одного зеленого томика пылевой след стерт. Будто кто-то совсем недавно брал эту книгу.
Я вытащил носовой платок и через него взял пальцами том, вытащил его через вверх, полистал.
– Кто-нибудь брал эту книгу? – обратился я к присутствующим.
– Нет, мы не трогали, – отозвались Варя и криминалист.
– Однако ее совсем недавно брали, – хмыкнул я.
– Ну и что? – пожал плечами прокурор, он, наконец, решил вставить свое веское слово. – Может, хозяйка сама и брала.
– Возможно, – я задумчиво пролистал обратно до титульника, там значился автограф автора и пожелание этой самой хозяйке, ныне убитой.
И тут в голове стрельнула мысль… Я вспомнил, как администратор в гостинице выдала, когда я показал ей свои корочки: «Что же вы сразу не сказали, что из милиции? Я вот как раз про вас читаю… Сотрудник уголовного розыска идет по следу убийцы старушки».
Интересно старушки пляшут, по четыре сразу в ряд… Любопытное совпадение. Буквально вчера мне рассказали про убийство дамы почтенного возраста в романе, и что сотрудник сыска идет по следу, и вот я здесь, на таком же преступлении. Учитывая, что в совпадения я не верю, как можно объяснить такое? Ну, не администраторшу же подозревать, в конце концов?
– Книги нужно изъять, – я указал на собрание сочинений местного писателя.
– Зачем? – недоумевала Варя.
– На всякий пожарный, потом исключите из вещдоков, если что, – я протянул томик криминалисту. – Обработай, дружище, на пальчики.
Тот замялся и смотрел то на Варю, то на прокурора, то на начальника милиции, будто ждал от них отмашки, но те молчали.
– Смелее, – я положил трофей на стол, возле распахнутого кримчемодана.
– Ну, там надо в цианокрилатовой камере, – мялся эксперт. – Это же бумага, порошок вряд ли возьмет качественно.
– Качество тут не нужно, – уверенно заявил я. – Преступление явно подготовленное, уверен, что преступник в перчатках был. Не стесняйся, мажь книжульку.
Прокурор кивнул, и эксперт, вздохнув, обмакнул кисть в магнитный порошок. Налипшим ежиком провел по обложке, но сетчатая текстура материала не давала ясной картины, частицы порошка ложились, повторяя контуры микрорельефа обложки, тут и цианокрилат не помог бы.
– Здесь помажь, – ткнул я пальцем туда, где был автограф.
Эксперт провел магнитной кистью – и вычертил контуры пальцев, они проявились из ниоткуда, словно призрак темным силуэтом. Что и требовалось доказать.
– Видны следы захвата, – воодушевился эксперт. – Папиллярных линий нет, – он уже рассматривал через лупу выявленные следы. – Трикотажной вязки тоже не видно, структуры мереи нет, странные перчатки. Не ткань и не кожа, получается…
– Замшевые, например, – предположил я.
– Ага, – радостно закивал криминалист. – Ворс отобразился. Ну точно, замшевые! Как вы догадались?..
– Теперь вы понимаете, для чего нужно изъять книги? – я обвел взглядом присутствующих. – Не думаю, что потерпевшая трогала книгу свою в перчатках, это же не редкость музейная. Да и размер пальчиков не ее.
Варя закивала, прокурор поджал губы, а эксперт, еще больше воодушевившись, мазал уже следующий, соседний томик.
– Вряд ли там есть подобные следы, – скептически заметил я. – Судя по пылевому следу, брали только этот экземпляр. Но изымем все книжульки из собрания. Мне, однако, интересно содержание текста… Заберу у вас под сохранную расписку эти опусы, ознакомлюсь с романами. Чую, здесь есть некая связь с убийством.
– Связь? – всплеснул руками прокурор. – Какая? Там написано, кто убийца?
– Это было бы слишком легко, – хмыкнул я. – Но посмотрим…
Книги Варя внесла в протокол осмотра, упаковали их в коробку, все, как и полагается, с подписями понятых и других участников процесса.
Сделали еще дубликаты бирок, чтобы потом переклеить можно было, после моего вмешательства в целостность упаковки. Ну просто как в учебнике, только расписку с меня брать не стали. Так поверили, что верну вещдоки.
Затарившись чтивом, я поехал в гостиницу «Север». Меня отвез туда по указанию полковника Лосева один из «бобиков», что дежурил у крыльца дома.
В холле гостиницы меня встретила та самая администраторша, что не хотела поначалу менять мне номер.
– Андрей Григорьевич! – воскликнула она.
Надо же, запомнила мое имя, хотя я не представлялся, вроде. Впрочем, она знает обо мне всё – она видела мой паспорт.
– Вы взяли книги Всеволода Харитоновича в ресторане? Помните, что вам посоветовала? Я прочитала, могу свою вам предложить.