Страница 5 из 11
Вполне ожидаемо, она не сразу поняла, чего я хочу, когда увидела меня с рюкзаком и чемоданом на пороге, но заинтересованность в ее взгляде, когда я попыталась объяснить причину своего визита к ней в столь поздний час, придала мне сил… во мне впервые за долгое время тихим шуршанием внутри закопошилась надежда… я чувствовала.
– I need home for a one night! I can pay. (в пер. с английского: «Мне нужен дом на одну ночь! Я могу заплатить.»)
Для пущей достоверности я достала слегка смятую евровую купюру из внешнего кармашка рюкзака и на глазах у потревоженной хозяйки присовокупила к ней еще три сероватые широкие бумажки.
Мне все-таки наивно хотелось бы верить, что Ясмина (именно так звали хозяйку дома) впустила меня, впечатлившись моей харизмой и природным обаянием, но то, как она скрупулезно пересчитывала деньги, во время подсчета подставляя их под свет поблескивающей люстры, не оставило во мне ни единого сомнения в том, что хозяйка моя руководствовалась чисто практическими соображениями.
«Ну а по факту, какая мне разница, – уговаривала себя я, поднимая свой тяжелый, уставший чемодан на второй этаж по деревянной, с потертостями винтовой лестнице, – если я сегодня буду спать не на холодном ночном песке, а в уютной и чистой кровати… ну, я надеюсь».
ГЛАВА 7
Щурясь от рождающегося в новый день солнца и вглядываясь в синюю океанскую даль, я пыталась понять, куда же так решительно ткнула пальцем на карте. Я стояла на отвесном берегу, о который бились волны, но не сильнее, чем мое сердце в тот момент, это точно!
Вот она, моя жизнь на ближайшие n дней, месяцев, лет! Что меня здесь ждет, как скоро я взвою и сдамся или, наоборот, до трепета в животе полюблю это место и назову своим домом? В голливудских фильмах такие моменты выглядят эпично, красочно и очень романтично… и еще всячески «чно». В реальной жизни девушка посмотрела на рассвет с берега, замерзла через пятнадцать минут и пошла отогреваться в дом.
Завтрак приготовила хозяйка. Что удивительно, при свете дня я заметила, что в отличие от небрежности, царившей в комнате, которая стала моей спальней на эту ночь, кухня, напротив, представляла собой пример хозяйственного порядка высшего уровня мастерства; всей кухонной утвари нашлось законное место: полотенчики висели ровно, неробко вывалив на перекладину свои расшитые узоры; каждая пузатая баночка специй на полке была подписана и стояла, словно солдат в строю, ровнехонько, слегка упираясь в затылок собрату; даже обычное сито, видавшее лучшие времена, смотрелось настолько органично и аккуратно, хотя просто висело на крючке справа от газовой плиты. На столе уже наблюдалась утренняя сервировка, нашлись даже свежие полевые цветы. Свет проникал через окно и раскрашивал эту комнату в какой-то особенный уютный теплый цвет: оттенок новорожденного цыпленка на стенах, который я заметила еще накануне, во время своего появления, уже не казался таким пошлым, он словно был фоном, на котором зарождающаяся природа рисовала свою картину: блики от едва колышущегося неуверенного деревца за окном, полутона ситцевых потухших занавесок и силуэты комнатных цветов, стоящих на подоконнике в честных глиняных горшках.
На завтрак Ясмина приготовила тортилью, а по-нашему – просто картофельную запеканку с овощами. «Не самое легкоусвояемое блюдо для раннего утра», – про себя хмыкнула я, но тем не менее положила еще добавки. Дополнили завтрак свежие фрукты и овощи… м-м-м; все казалось таким настоящим и таким аппетитным здесь, вдали от шумных городов, в месте, где шум вскипевшего чайника перебивает шум шипящего океана.
Вместе со мной и хозяйкой завтракали двое ее сыновей – Педро и Серхио, на вид лет десяти и двенадцати, со стороны мне напоминающие щебечущих птенцов на жердочке – они шумно разговаривали между собой на португальском, периодически посматривая в мою сторону, словно невзначай.
Не могу сказать, что меня смущало их присутствие, но атмосфера завтрака лишь подчеркнула мой статус иноземки, чужестранки, особой, другой… И я в очередной раз за последнее время почувствовала себя несправедливо одинокой, словно за скобками текущей мерной жизни.
После завтрака я окончательно расплатилась с Ясминой, отблагодарив ее бонусной двадцаткой за сытный завтрак, и отправилась на поиски жилья и работы.
Странно подумать, что я – еще пару недель назад успешная карьеристка, снискавшая уважение у топ-менеджеров крупнейших компаний, – иду по улице маленького португальского рыбацкого городка с целью найти работу. Ущипните меня!
Я знаю только английский, что, как выяснилось, в таком маленьком городишке на небольшом, поселенном в Атлантическом океане островке – реальная проблема!
Черт! Да никто, слышите, никто не научит курсу выживания на местности после того, как вас вынесло на берег с вашего тонущего корабля личной любовной истории. А неплохо было бы! Вы только представьте: «Девушки, когда ваш избранник не оправдает ваших надежд, у вас есть два варианта: самоубийство или попытка начала новой жизни». Хм-м… попытка? Звучит как-то ни фига не жизнеутверждающе. …И как раз об этом во втором пункте далее подробно: «Для начала вам нужно выучить пару десятков языков – вдруг нелегкая заведет вас на край света, где будет недостаточно русского и вашего уровня английского. Также будет нелишним завести свой собственный банковский счет и отчислять ежемесячно суммы, которые пойдут после на оплату вашей сердечной реабилитации где-нибудь на берегу моря, и уж лучше не у Черного».
С такими мыслями я шла от третьего кафе, в котором мне отказали, до виднеющегося четвертого. Идея начать все с начала в роли официантки казалась мне не менее реальной, чем натертая мозоль в районе чуть пониже щиколотки на правой ноге – так себе была, если честно, мысль надеть кеды без носков.
Когда у меня что-то не получается, я обычно начинаю жутко злиться.
Только так можно объяснить тот факт, что я, невзирая на мозоль, с силой пнула ногой деревянную дверь кафе под ничего не говорящим мне названием Pablo está cansado («Павел устал»):
– Здесь принимают высококлассных менеджеров в официантки? – с сарказмом и уже созревшей внутренней агрессией (после неудавшихся попыток трудоустроиться) по-русски заявила я, чем заставила большинство посетителей перестать жевать свои салаты и паэльи и посмотреть в мою сторону.
Место, которое я только что потревожила, словно пнув не скрипнувшую дверь, а вполне себе оживленное осиное гнездо, выглядело милым и в то же время производило странное впечатление, словно чего-то в этом пространстве не хватает, вот только понять бы, чего: в зал проливалось много света из широких, местами приоткрытых окон; на потолке вполсилы крутились люстры-вентиляторы, своими лопастями производившие нечто наподобие свежего воздуха.
Помещение представляло собой удлиненную комнату-прямоугольник, в конце которого, словно в конце коридора, располагались деревянная барная стойка, со стороны похожая на черное пятно, и небольшой проход для персонала справа с дверцами, как в салуне.
Столики вместе со стульями располагались по левую и правую стороны от основного «проходного» коридора, они были сделаны из неуютного серебристого металла, что в целом не позволяло мне сложить впечатление об общем стиле этого заведения: английский паб? Кантри стиль? Средиземноморская таверна? Любое определение было бы неправильным.
Первой среагировала официантка, которую я в момент своего появления застала врасплох: судя по всему, она вела непринужденную беседу с высоченным барменом за деревянной стойкой; с расстояния эта девушка напомнила мне этакую амазонскую Багиру в своей полурастянувшейся позе ленивой кошки: полусидя на высоком кожаном барном стуле, левой рукой она опиралась на барную стойку, одновременно придерживая голову – длинные тонкие пальцы бесследно терялись в ее распушившихся афрокудрях; правая нога с миниатюрной щиколоткой, словно в попытке дотянуться до левой, была вытянута диагональю. Мое резкое появление будто «спугнуло» официантку, она легким прыжком «вспорхнула» с насиженного места и тут же направилась мне навстречу.