Ермак

А в Сибири только остался во граде Иван Глухов, а толко с ним Ермаковых казаков девяносто человек. И убояшась тут жити и беззапасны до конца, изыдоша из града Сибири и поплыша по Иртишу реке вниз и по великой Оби вниз же, и черес Камень прошли Собью же рекою в Пустоозеро; тута ж казак Черкас Александров. А куды ныне ходят черес Камень, тогда того пути не бывало. А ис Пустаозера пришли к Руси. А град Сибирь оставиша пуст.

Егда же из града Сибири казаки побегоша, тогда то уведа царевичь Алей, царя Кучюма сын, яко град пуст остася. Прииде с воинскими людми и вниде во град, и нача ту жи[т]и. Слышано ж бысть о том князю Седяку Бекбулатову сыну, яко Ермак с товарыщи на перекопи от царя Кучюма убиени бысть, а прочии же бежаша из града, а градом обладоша царевич Алей Кучюмов сын. И собрася своими воинскими людми и со всем домом своим, и прииде из Бухар ко граду Сибири, и град взял, а царевича Алея взял и прочих Кучюмовых сынов смер[тью] убил и из града изгна. А отчину отца своего Бекбулата Казыева приемлет и пребываше во граде.

На Москве ж чающе Сибирь за государем, и живут в ней государевы люди. И послаша с Москвы воеводу Ивана Мансурова, а с ним семсот человек служилых людей розных городов, казаков и стрелцов. По Ермакове ж убиении и по смерти князя Семена Волконскаго во второе лето прииде с Москвы в Сибирь воевода Иван Мансуров с воинскими людми и доидоша в судех рекою Тоболом до реки Иртиша. Тогда ж татар собрашась множество во уреченом месте у реки Иртиша на брегу. Государев же воевода Иван видя таково собрание поганых и слыша, яко град Сибирь пуст, а казаки бегоша к Руси, и убояся поганых, и не приста ко брегу, и поплыша вниз по реке Иртищу, доплыша же до великии Оби. И бе бо тогда уж осень, и лед в реках смерзаетца. И видя то, яко наставаше зима, и повеле на реке Оби на другой стране против иртишъскаго устья постави городок, и зимова тут с войском.

По неколиких же днех, зимним временем приидоша под городок множество остяков, живущии по великой Оби и по Иртишу. Начаша ж к городку приступати со всех стран. Людие ж из городка противляхуся им, також стояще и биющеся у городка день весь. Нощи ж приспевшу, погании ж отступиша от городка.

На утрии ж паки приидоша остяки под городок и принесоша с собою кумира своего, понеже в земли их кумир словутен бе и почитаху они, погании, себе вместо Бога. Его ж поставиша под [д]ревом и начаша жрети пред ним, надеяхусь, яко помощью его християн взяти и смерти предати. В то же время, егда иже жруще, стрелиша из горотка ис пушки и древо оно, под ним же бе кумир, розби на многи части. И сего погани устрашишась зело, не ведующе, что се есть, и мняху, яко хто из лука стрелил, и реша друг ко другу: «Силнии убо сии стреляти, яко таковое древо разби». И с того страха отоидоша восвояси, а Иван Мансуров в том городке жил многое время и до весны.

В лето 7094-го (1586) по государеву цареву и великаго князя Феодора Ивановича всеа Русии указу приидоша с Руси воеводы Василей Борисов сын Сукин да Иван Мясной, с ними ж многие руские люди и Ермаковы казаки, Черкас Александров с товарыщи. И поставиша на реке Туре град Тюмень, иже преже бысть град Чимги, и домы себе поставиша, и воздвигоша ж церковь во имя живоначалные Троицы в прибежище всеправославным крестьяном. Того ж лета пришел государев воевода князь Федор Горчаков и пелымскаго князя Аплыгарыма, призвав в город, поимал.

В лето 7095-го (1587), при державе великаго благочестиваго государя царя и великаго князя Феодора Ивановича всеа Русии, по его царскому повеленью послан в Сибирь с ратными со многими людми его государев воево[да] Данило Чюлъков. И по повеленью государскому доидоша до реки Иртиша, от града ж Сибири вниз 12 поприщ. И обрете место на той реке Иртише усть речки Курдюмки, против мало пониже устья реки Тоболу, яко единыи версты, на велице горе и красно велми, а под горою по реке Иртишу луги великие и озера все благополучные, Богом строенное место, плавающим же защита ту бури и пристанище тихо и покойно. И на сем же прекрасном месте поставишася град и нарекошася имя ему Тоболеск реки ради Тоболы. Се же и доднесь государева вотчина посреде всее Сибирской земли, богоспасаемы град Тоболеск. Туто ж во граде Тоболске создашася храм во имя Пресвятыя живоначалные Троицы, понеже ту в Троицы славимому Богу прославляему быти от православъных крестьян; аще бы не благоволи Бог создатись ту граду и воздвигнутись святым [Божиим] церквам, мощен бо есть Бог наставити крестьян и помощи им, дабы шедши, помощию его взяша град Сибирь и князя Сейдяка, иже бе в нем господин, победити. Ныне же благоизволи ту и просвети место во славословие живоначальной Троицы Отцу и Сыну и Святому Духу: вместо преже имянитаго града Сибири Старой сей именовася. И начало градовом бысть град Тоболеск, понеже еще ту победа и одоление на окаянных бесермен бысть, и началный царствующаго града Старой Сибири Сейдяк ту в Тоболске взят бысть Божиим праведным промыслом. И паче же сей Тоболеск вместо царствующаго града Старой Сибири именовася и препрослыся началным градом.

То был думной у царя Кучюма, а побил он обманом Ермаковых казаков Ивана Колца с товарыщи, призва к себе оманом, бутто на спомочь от Казачьи орды людей.

По поставлении же града Тоболска при воеводе Даниле Чюлъкове изыде и[с] Старой Сибири, из града, что от Тоболска 12 верст, князь Сейдяк, с ним же бысть и из града изыде царевич Казачьи орды Салтан, туто ж бысть царя Кучюма думной Карача, с ними же воинских людей пятьсот человек. И доидоша Иртишем, гуляючи близ Тоболска, яко за 2 поприша, имянуетца ж место то Княжой луг, позать того места, что ныне Знаменской монастырь, и нача тешитися ястребы за птицы. Увидев их из града Тоболска воевода Данило Чюлков и посоветовал, отпусти ко князю Сейдяку посланников и приказа им говорить князю Сейдяку, что он приехал в город советовать о мирном поставлении, тогда еще яко им, безбожным, злом дышащу на православных крестьян. Посланныцы пришедше ко князю Сейдяку и возвестиша ему сия въся, яко же повеле им глаголати воевода Данило Чюлков. Князь же Сейдяк слыша от послалников сия с[л]овеса и учал советовать с царевичем Салтаном и с Карачею, и абие совету бывшу, и поиде князь Сейдяк и с ним царевичь Салтан и Карача, а с ними по их веленью поиде воинских людей сто человек, [про]чих же оставиша вне града. Приидоша ж во град Тоболеск. Воевода ж Данило Чюлков с воинскими людми встретиша их во градцких вратех, оружия же их повеле положити вне града. Приидоша ж вси во двор воеводцкой и седоша ж за стол, уже бо вся уготовлена суть ести и пити. Глаголаше ж много о мирном поставлении. Князь же Сейдяк седяше задумався, ничто же пия, ни брашна вкуси. Видев же сие Данило Чюлков и рече князю Сейдяку: «Князь же Сейдяк, что зло мыслиши на государевых людей, на провословных християн, ни пия, ни брашна вкушая?» Рече ж князь Сейдяк: «Аз не мышлю на вас никакого зла». Данило ж прием чашу питья и рече: «Понеже, Сейдяк, аще ты не мыслеши зла, и с тобою царевичь Салтан и Карача, на нас, православных християн, и выпей сию чашу за здравие». Прием же чашу князь Сейдяк и нача пити, и поперхнув в гортани. По нем же приим чашу царевич Салтан, нача пити, також поперхнув. Потом же нача пити Карача, також поперхнув же в гортани, яко ж оне зло мысляще, Богу бо обличающе их яве. Видевьше ж сие Данило Чюлков и служивые государевы люди и познаша, яко князь Сейдяк и прочии с ним зло мыслят на государевых людей, на православных християн, и помаяв рукою Данило своим, воинские ж люди начаша поганых побивати. Князь же Сейдяк кинулся в окошко и за ним царевичь Салтан и Карача, но абие поиманы быша, связани бысть, прочии ж побиени быша. Слыша ж стояще погании вне града, яко князь их Сейдяк побежен бысть, и на бегство устремишась, яко от страха, и во град свой не возвратишась. Слышавше же во граде Сибири такое побеждение, и всии из града побегоша, ни един же остася.