Страница 19 из 27
Плесси. А у нас сделаешь две нормы, и одного из твоих товарищей выбросят на улицу.
Ермачек. У вас - одно, у нас - другое!
Прекрасно сказано. Но трудно рабочему капиталистической страны на ходу менять въевшиеся в его сознание понятия о работе и рабочем.
Мы узнали из разговора, что Ермачек - бывший активный участник гражданской войны.
- Стоило делать революцию? - спросили мы его. Ермачек, А вот, посудите сами. До революции я жил в полуразвалившейся хибарке в поселке «Шанхай». Работал так, что глаза на лоб лезли. Жил впроголодь и за человека не считался. Сейчас я. живу в новом доме на улице Изотова. У меня две прекрасные комнаты, а в семье у нас всего двое. Сплю на никелированной кровати, в столовой красивая мебель, занавески, картины. Имеются у меня патефон, пластинки. За апрель месяц, я заработал 1765 рублей. От всех мне честь и уважение. А если подумать, то что я особенного делаю? Только и того, что работаю честно, добросовестно, причем за работу, как видите, очень хорошо получаю. Теперь скажите: стоило ли нам бороться за Советскую власть?
Мы согласились, что стоило».
* * *
Вернувшись в Кадиевку, Алексей Григорьевич, кроме инструкторской работы и борьбы с неполадками на отстающих участках, очень много времени отдавал учебе. Как говорится, ему растравил душу Никита Изотов своими бесконечными рассказами о Промышленной академии. Алексею всегда хотелось учиться, а сейчас особенно. Он много читал. Поразил его Максим Горький. Он встречался с ним в Москве, разговаривал, а читая его произведения, каждый раз изумлялся, как сумел этот замечательный писатель до тонкостей передать жизнь простых людей. Полюбились Алексею Григорьевичу герои Джека Лондона, умные, смелые, настоящие люди. Не то что те американки, с которыми довелось познакомиться в прошлом году зимой. Он хорошо помнил, как в выходной день к нему домой без приглашения явились две женщины. Одна оказалась сотрудницей американской газеты, а вторая ее секретаршей, хорошо знавшей русский язык. Она объяснила, что за океаном интересуются стахановским движением и вот они приехали познакомиться с ним самим и посмотреть, как живут такие интересные люди в России.
Журналистка задавала много вопросов, главным образом пыталась выяснить, нет ли обмана в том, что стахановцы добывают много угля. Потом настойчиво спрашивала о здоровье, не подорвал ли его Стаханов после рекорда. Выясняла его отношение к искусству, к музыке, к театру. Интересовалась, сколько зарабатывает Алексей Григорьевич и на что тратит заработанные деньги. Все ответы они тщательно записывали. Когда беседа закончилась, Стаханов пригласил гостей обедать. После обеда гости осмотрели квартиру и попросили покатать их на санях. Алексей позвонил на шахту и оттуда прислали Две нары лошадей. Женщины поехали кататься, их сопровождала Евдокия Ивановна. Корреспондентки были всем очень довольны и благодарили за оказанный теплый прием. Когда они уехали, Дуся твердо сказала мужу:
- Ты, Алексей, таких гостей больше не принимай.
- А в чем дело?
- Да вот пристали они ко мне с пакостными вопросами: много ли шахтеров недовольны Советской властью, изнурительно ли работает муж, не подорвал ли здоровье?
- А ты им что на это сказала?
- Я?! - Дуся сердито нахмурила брови. - Я им ответила, что Советская власть нам новую жизнь дала и мы ее еще лучше сделаем. Власть ведь наша, народная, о людях заботится. А про тебя я ей так сказала: муж мой всегда здоровым был, а сейчас еще здоровее стал.
- Умница ты у меня, Дусенька, молодец! Не растерялась, все как надо им объяснила, - похвалил жену Алексей.
Американки не успокоились и снова приехали, но теперь уже на шахту. Корреспондентке захотелось спуститься на участок Стаханова и посмотреть, как он работает. Алексей Григорьевич согласился. И вот американская журналистка расположилась в уступе, а Стаханов начал работать. Уже через пятнадцать минут норма забойщика (за смену) была им выполнена. Алексей хотел спросить у корреспондентки, все ли ей понятно, но женщина успела уйти. Наверное, с непривычки ей было трудно выдержать гул отбойного молотка и грохот падающего большими кусками угля.
Уезжая из Кадиевки, журналистка обещала прислать очерк о Стаханове, да так и не прислала, наверное, постеснялась, ведь правду-то она вряд ли написала.
Часто вспоминал Стаханов, какой шум подняли газеты за границей после его рекорда. Буржуазная пресса не стеснялась выплескивать на страницы своих газет любую клевету. Одни писали, что Стаханов чекист - агент НКВД. Другие, что он, подобно древним богатырям, неимоверный силач. Третьи сообщали, что он после рекорда едва ходит. Особенно много было ссылок в газетах на то, что стахановский метод губительно действует на рабочих, изнуряет, изматывает силы.
Однако были и вполне добросовестные публикации. В чехословацком журнале «Найе вельтбюне» в декабре 1935 года была напечатана статья:
«Если в Соединенных Штатах, - писал Ганс Конрад в этом журнале, - в первую очередь исследовали движения, которые отдельные рабочие способны производить при максимальной ловкости, то основной целью при советской рационализации является организация работы таким образом, чтобы имеющиеся машины не делали остановок. Результат тот, что Стаханов добывает больше угля, чем американский горняк, что фабрика «Скороход» перегоняет нормы «Бати» (Была такая фирма в Чехословакии. - Н. М.) и что завод имени Молотова побивает достижения Форда. Вместе с тем производство стали за один месяц возрастает на 17 процентов и добыча угля на 10 процентов. Это звучит радостно и для людей, которые не являются социалистами, но желают сохранения мира. Самое важное в советской рационализации, однако, то, что она приводит к расширению потребления. Стаханов может добывать уголь и Виноградова ткать мануфактуру в неограниченном количестве. Громадные потребности Советского Союза могут все поглотить. Наши ткачихи в таком случае были бы скоро выброшены с работы. Советская же ткачиха Виноградова, напротив, увеличивает количество производимых ею товаров потребления... В конечном результате это приводит к снижению цен, а вместе с тем к повышению реальной заработной платы».
3 мая Стаханов с товарищами были приглашены Орджоникидзе в наркомат.
- Скажи, Алексей Григорьевич, почему Донбасс отстает? Ведь обещали давать две нормы, - первым делом спросил нарком.
Стаханов ответил не сразу, собрался с мыслями:
- Действительно, на Всесоюзном совещании стахановцев мы обещали добиться удвоения добычи угля на нашей шахте. Для того чтобы выполнить обещание, мы должны увеличить ежесуточную добычу еще на 150 тонн. Уже сейчас мы даем на 80 процентов больше, чем шесть месяцев назад. Ио мы на этом не успокоились. Это, конечно, хорошо, но у нас есть еще недостатки. Например, долгое время отстающим участком нашей шахты была откатка. Тщательно проверив работу людей, мы установили, что руководитель одного из важнейших звеньев шахты - откатки - был, по существу, злостным саботажником. Мы его разоблачили и выгнали прочь из шахты. Но работе мешает не только саботаж. Надо было организованно распространять передовые методы работы среди шахтеров. Нам удалось это сделать, и теперь на нашей шахте выросли десятки новых стахановцев, мастеров высокой производительности.
Я внимательно слежу за работой всего угольного Донбасса и постараюсь, товарищ Орджоникидзе, объяснить, почему в Донбассе снизилась добыча, - продолжал Стаханов. - Это происходит потому, что инженерно-технический состав и отдельные руководители шахт и участков высокую производительность труда, связанную с рекордами, рассматривают как частный случай и не перестраивают работу так, чтобы высокая производительность охватила все службы. Кроме того, хотя на многих шахтах нормы выработки уже пересмотрели, а их выполнения не добиваются.
Нарком был удовлетворен объяснением и спросил, в чем конкретно нуждается шахта «Центральная - Ирмино». Стаханов перечислил все, что необходимо сделать, чтобы работа шла нормально.