Шелест. Экспедитор

Я лишь коротко поклонился Марии в знак того, что вынужден оставить даму одну. Та ответила понимающим кивком, при этом мне отчего-то показалось, что ей ну о-очень весело. Опять намёки на мою склонность к зрелым женщинам? Или что-то другое? А то, как она обменялась поклонами с Еленой Митрофановной? Вот отчего я продолжаю думать о том, что являюсь участником какой-то игры, хотя и не понимаю, какой.

Поклонившись Тульевой, я предложил ей руку, и мы направились в центр зала. Мария недолго горевала по поводу моего предательства, тут же утешившись тем, что пригласила какого-то нескладного дворянина. Ну что сказать, хороший ход. Он и сам не решит, что сразил великую княжну своим неотразимым видом, и другие не станут делать никаких далеко идущих предположений.

– Удивлены? – идя со мной об руку, поинтересовалась Тульева.

– Признаться, да.

– Отчего же? Сомневаетесь в том, что можете заинтересовать взрослую женщину?

– О-о нет, в этом я ничуть не сомневаюсь. Более того, точно знаю, что интересую зрелых дам, и вовсе не из-за возобладания у них материнских чувств. Просто я видел, как в мою сторону посматривали молодые прелестницы, и Мария Ивановна взялась защитить меня от их посягательств, хотя и не преуспела в этом. И мне вот интересно, как могло случиться, что вы оказались рядом так вовремя, чтобы опередить даже её?

Загремела музыка, и мы пришли в движение. Ригодон довольно задорный танец, но он всё же парный, а потому было бы желание поговорить. Правда, приходилось время от времени прерываться, порой ожидая ответа, пока очередное па не сводило нас вместе. Но беседа всё же складывалась.

– Не только вы умеете играть в игры с распорядителем… – произнесла она, и мы разошлись в танце. – Подход к Косину и у меня имеется, чтобы организовать всё вовремя… – вновь бросила она, и мы опять отдалились.

– Уверены, что нам есть смысл оставаться в зале? Может, прогуляемся в саду? – произнёс уже я, когда мы опять сошлись.

Вообще при таком бодром танце особо не поговоришь, к тому же нужно соблюдать приличия и постараться не быть услышанными другими. Не сказать, что разговаривали только мы, и я не особо разбирал суть бесед других пар, поэтому присутствовала надежда, что не поймут и нас. Впрочем, мне оно как-то параллельно, как и вдове особо париться не приходится.

– Как выйдете за ворота, поверните направо, я буду ждать вас в карете, – когда я сопровождал Тульеву к поджидающему её майору, произнесла она.

– Я не заставлю себя долго ждать, – заверил её я.

Сдав свою партнёршу с рук на руки, вернулся к Марии, которая смотрела на меня с плохо прикрытой иронией. И мне это нравилось всё меньше и меньше. Что же такого знает она, чего не знаю я.

– Это и есть ваше средство от охотниц на вашу руку и сердце? – поинтересовалась она.

– Не сказал бы, что я имел в виду именно Елену Митрофановну, н-но-о… – Я слегка развёл руками.

– Забавно, – произнесла Долгорукова.

– Может, всё же объясните, что происходит? – спросил я.

– Ничего не происходит, – пожала она плечиками, подозвала лакея и на этот раз взяла бокал шампанского.

– Я собираюсь оставить вас на компаньонов и убыть с бала. Уверены, что не хотите ничего сказать, Мария Ивановна?

– Вы знаете, с кем так мило ворковали?

– Тульева Елена Митрофановна.

– Вдова боярина Тульева, – кивая, уточнила она.

Ага. Вот отчего на меня все косятся, а у меня появилось чувство, что я лицедействую перед зрителями. Родовитая знать это совсем не одно и то же, что и простые дворяне, пусть богатые и из древних родов. Белая кость, так сказать, среди голубых кровей. М-да. Звучит как-то…

– Боярыни устроены как-то иначе? – спросил я на грани приличий.

– О-о не-ет, наша сестра скроена одинаково. Искренне за вас рада, Пётр Анисимович, и желаю вам удачи, – как мне показалось, с толикой раздражения ответила она.

Вообще-то, нормальная реакция девицы, обществу которой предпочли свидание с другой, да ещё и старухой. Но было ещё что-то. Точно было. Неужели я по-прежнему не всё ещё понимаю?

– Сдаётся мне, что вы что-то недоговариваете, – не спрашивая, а утверждая, произнёс я.

– Пётр, ты мой друг и ты не можешь вот так бросить меня на растерзание этим… – перейдя на «ты», не договорила она и легонько кивнула вбок.

– Я вам не друг, Мария Ивановна, но видит бог, я вступил бы в драку с любым, кто стал бы угрожать вашей жизни. Только тут вам ничего не угрожает.

– Вот так, значит?

– Значит, так.

– Ладно. Можешь идти. Очень надеюсь, что ты не пожалеешь о том, что бросил меня в лихую годину.

– Бросьте, Мария Ивановна, никому из присутствующих здесь не нужна ваша жизнь, только лишь рука и сердце. Но что-то мне подсказывает, что с этим вы с лёгкостью управитесь и без меня…

Сбегая с крыльца, я надел мурмолку и пошёл по подъездной дорожке в сторону ворот. По обочинам имелись невысокие чугунные столбики или всё же держатели с факелами. Те практически не давали света, но в достаточной мере обозначали створ, по которому надлежало двигаться каретам.

Нет, я вовсе не расслабился и не потерял бдительность. Но в то, что это засада, не то что поверить, а даже допустить подобное попросту невозможно. Уж больно сложная многоходовочка, даже если моему недоброжелателю известно о моей слабости в отношении зрелых дам. Слишком ненадёжно. Красивых женщин бальзаковского возраста на балу хватало, так что угадать, что меня заинтересует именно Тульева, невозможно. Да и не делала она ничего, чтобы меня привлечь, во всяком случае, до того, как я сам на неё не клюнул.

Выйдя за распахнутые ворота, охраняемые двумя боевыми холопами, я свернул вправо и двинулся вдоль кованой ограды. Дорогое удовольствие, так как металла в России производят всё ещё не так много, как хотелось бы.

Вообще у меня как-то мелькнула было мысль, что одарённые могли бы использовать Силу в доменных печах. Но потом я понял, что это попросту нереально, так как потребует слишком больших затрат Силы. Я даже не берусь предположить, о каких объёмах идет речь.

Забор закончился, улица слегка повернула вправо, и я увидел тёмный силуэт кареты. Луна уже практически сошла на нет, свет от звёзд сущие слёзы, а потому ничего толком и не разобрать. Всё же неплохо бы развить дар хоть до третьего ранга, когда становится доступным «Кошачье зрение». Для его активации требуется минимум три люма, а потому раньше на него банально не хватает разового лимита.

Рядом с каретой я приметил тёмную фигуру, по-видимому, слуга. Мне показалось, что веду себя уж слишком беспечно, и я потянул из петель метательные ножи. В этот момент мне в глаза ударил свет. Ну как ударил. Разумеется, это слишком громко сказано для фонаря, пусть и с зеркальным отражателем, но всё же с масляным фитилём. Однако на контрасте меня слегка ослепило. Да и находился я слишком близко.

Не отдавая себе отчёта, я на рефлексах скользнул в сторону, вгоняя себя в режим аватара. Моя реакция не понравилась неизвестному с фонарём, и тот, стараясь удержать меня в пятне света, потянул из-за пояса пистолет. С козел послышался звук взводимого курка, слева стремительно приближался ещё один. В голове промелькнула мысль о расслабившемся придурке, я за малым не метнул первый нож.

– Отставить! – послышался вроде и не громкий, но внятный и властный голос. – Пётр Анисимович, не стоит тыкать железом в моих людей. Это всего лишь недоразумение, Захар хотел убедиться, что это именно тот, кого мы ожидаем.

– Хм. Прошу меня простить, Елена Митрофановна, оно вышло как-то само собой, – ответил я, отмечая её командный голос.

Впрочем, чему тут удивляться, если женщина, отслужившая или продолжающая армейскую службу в России, не редкость, а скорее данность.

– У вас есть причины чего-то опасаться? – удивилась она.

Тем временем слуги, точнее, боевые холопы на время потеряли ко мне интерес, и фонарь стал светить не в лицо, а под ноги. Вот спасибо, потому что там обнаружилась небольшая застарелая лужица, которую я благополучно обошёл.