Шелест. Экспедитор

– Пройдясь с вами в танце, мне захотелось вновь испытать тот краткий миг несказанного удовольствия от вашей близости.

– И что же вы предлагаете? – обмахиваясь веером и подбадривая меня игривой улыбкой, спросила она.

– Сударыня, позвольте мне иметь удовольствие пригласить вас на танец, – вновь поклонившись, произнёс я.

– Но как же быть, следующий танец мною уже обещан. Не так ли, Аркадий Давыдович? – сложив веер и принимая бокал вина, с досадой произнесла она.

Ч-чёрт! Слишком много народу, а потому я не видел эту парочку прежде, как не приметил и вот этого господина в мундире офицера Измайловского полка с горжетом майора на груди. Вступать в препирательства с будущим начальством не хотелось категорически, мало ли чем это аукнется в будущем.

В принципе я не позволил себе ничего особенного, но кто их знает, этих гвардейских, много о себе думающих павлинов. Воспримет ещё это как личный выпад. А потому пора предпринять тактическое отступление. Но сохранив лицо.

– Ярцев Пётр Анисимович, помещик Землянского уезда Воронежского княжества, – коротким кивком изобразив поклон, вновь представился я.

– Изотов Аркадий Давыдович, майор гвардейского Измайловского полка, – в свою очередь представился тот.

– Быть может, в вашем расписании всё же найдётся один свободный танец и для меня, сударыня? – вновь я обратился к даме.

И чего это майор вздёрнул брови? Неужели счёл меня чересчур назойливым? Э-э-э, дядя, полегче на поворотах! Это нормально, что подошедший кавалер не ретируется по первому требованию. Всё в рамках приличий.

А с этой-то красавицей чего творится? Даже не пригубив вино, вновь раскрыла веер и прикрыла лицо, только глазки наружу, в прищуре которых озорной блеск. Весело ей, а я уже и не знаю, во что вляпался.

– Эм-м, милостивый… – начал было майор вполне дружелюбным тоном.

– Аркадий Давыдович, не уступите ли вы свой танец Петру Анисимовичу? За вами ведь ещё два, и вы в любом случае не окажетесь в накладе.

– Рад вам служить, Елена Митрофановна, – после короткой паузы и быстрых переглядываний с дамой без намёка на неудовольствие ответил он.

Мне не могло показаться. А если и не уверен, то я могу перед внутренним взором вынуть эту картинку и рассмотреть под разными углами. В глазах Тульевой по-прежнему плясали озорные огоньки, и появилась просьба. Изотов же излучал недоумение, готовность служить и… Он как бы переспрашивал её взглядом, точно ли ему следует так поступить. А вот ко мне отношение совершенно ровное, как будто он и не гвардейский офицер, у которого увели даму из-под носа.

В этот момент в центре зала раздался задорный голос распорядителя бала, приглашающего пары на менуэт. И коль скоро вопрос с приглашением был решён, я без лишних слов подал даме правую руку. Та вновь окинула меня оценивающим взглядом, что-то там для себя решила и, передав свой бокал, из которого так и не отпила ни глотка, майору, положила мне на предплечье свою левую.

– Вам уже говорили, что вы весьма уверенный в себе молодой человек? – когда мы сблизились в танце, тихо произнесла она.

– Я всего лишь взял на себя смелость пригласить на танец красивую женщину. Не думал, что для этого нужна храбрость, – вставая на колено и подавая ей руку, ответил я.

Она вложила в неё свою и начала обходить вокруг, касаясь меня своими юбками. Я же осмелился и слегка сжал её пальцы. Нет, ну а что такого, сгорел забор, гори и хата! Пока ведь всё идёт нормально. Ну и что с того, что её сопровождает гвардейский майор, он ведь не выказал даже намёка на неудовольствие. В нём присутствовало только удивление и любопытство, да и оно было обращено вовсе не ко мне, а к моей партнёрше.

Похоже, я всё правильно сделал, потому что она ответила на моё пожатие. А ещё, так уж случилось, что я нащупал на безымянном пальце левой руки обручальное кольцо. Разводы тут отсутствуют как класс, а потому это могло означать только одно, она вдова. Ну что сказать, дамы её круга не прочь пойти на небольшие любовные приключения в определённых рамках приличий, тут нет ничего особенного. А уж у вдов воли в этом вопросе куда больше, хотя, конечно же, до вседозволенности не доходит…

– Сударь, я прошу прощения, вы позволите отвлечь вас на секунду.

– Слушаю вас, сударь, – с готовностью отозвался на моё обращение распорядитель бала.

– У меня к вам просьба, не могли бы в следующий раз, когда будете перетасовывать пары и разлучать меня с моей спутницей…

– Сударь… – возмутился было он.

– Я ничуть не в претензии, если боярич Астафьев таким образом пытается ухаживать за Марией Ивановной, – перебил его я. – Более того, одобряю его изобретательность и восхищаюсь той виртуозностью, с которой вы перетасовываете пары, как колоду карт. Но я раздражаюсь всякий раз, когда из меня делают дурака. Уверены, что поединок с взбалмошным юнцом добавит вам авторитета, и вас впредь станут приглашать для проведения столь значимых балов?

– Что вам угодно, милостивый государь? – явно не желая скандала, спросил он.

Не имеет значения, кто победит в поединке, он проиграет в любом случае. Так что выбор у него невелик.

– Как я уже говорил, у меня к вам просьба в следующем танце свести партнёршу боярича Астафьева не со мной, а с майором Изотовым, а меня поставить в пару с госпожой Тульевой.

– Хм. Вы уверены, милостивый государь?

– Разумеется, я уверен, сударь. А иначе к чему бы тогда тратил ваше время.

– Хорошо, – после слегка затянувшейся паузы ответил он.

Вот интересно, что знает этот прохиндей, чего не знаю я? Ладно, с этим мы разберёмся после. А пока стоит поторопиться к великой княжне, так как этот танец за мной и опаздывать никак нельзя. Не хватало только, чтобы с началом музыки она осталась в одиночестве. Эдак ведь и обидеться может, всё же девица, и танцевать ей нравится.

– Сударыня, – протянул я Марии стакан с прохладным лимонадом.

– Благодарю, Пётр Анисимович, – приняла она напиток.

Утолив жажду, Долгорукова оставила стакан на подносе проходящего рядом слуги. Затем поклонилась двум молодым дамам, с которыми вела беседу, и, положив свою левую руку на моё правое предплечье, пошла рядом со мной, задавая направление лёгкими толчками и пожатиями. Браться за руки с дамами и девицами слишком интимный жест. Вне близких отношений подобное допускается только в двух случаях – первый, чтобы поцеловать ручку, и второй, в танце.

– Я гляжу, вас продолжает тянуть к дамам много старше, – идя со мной под руку, с ироничной улыбкой произнесла Долгорукова.

– О чём это вы? – слегка насторожился я.

Уж больно мне не понравился тон, которым она это сказала. Такое впечатление, что ей известно то, что неведомо мне. Причём это чувство у меня возникло уже не впервые за этот вечер. И вообще ощущение, словно я лицедействую на сцене, а остальные в роли зрителей. Я понимаю, что-то происходит. Вот только, несмотря на весь мой жизненный опыт, никак не могу понять, что именно.

– Всего лишь припомнила Эльвиру Анатольевну, а также ваших соседок по имению, кажется, Котова и Панова. Мне о них Лиза рассказывала, – с издёвкой произнесла Мария.

– Лизе стоило бы слегка укоротить язык, – недовольно заметил я.

– Ну, с сестрой вы разберётесь при встрече, а вот я сделала для себя вывод, что вам, Пётр Анисимович, нравятся зрелые женщины, – улыбнулась она.

– Признайтесь, Мария Ивановна, что вы в первую очередь посматриваете всё же не на своих сверстников, а на мужчин постарше, – вернул я ей шпильку.

– Полагаете, что победили в этой пикировке? – хмыкнула она.

– А вы полагаете, что проиграл? – улыбнувшись, изобразил я поклон.

– Посмотрим. Время всё расставит по своим местам, – многозначительно закончила она.

В этот момент из центра зала вновь раздался голос распорядителя, объявляющего следующий танец. Он каждый раз выдерживал паузы, дабы дать гостям время пообщаться и перевести дух. А иначе танцы из веселья превратятся в настоящую каторгу. Мария кивнула мне, предлагая занять наше место.