Призрачный свет

Оказывается, за несколько месяцев до кончины Сидни был дома и читал в саду, когда его взгляд случайно остановился на небольшой кучке земли, оставленной садовником у тропинки. В этом не было ничего примечательного, но почему-то эта кучка, казалось, завораживала его. Он снова принялся читать, но кучка земли настойчиво требовала его внимания. Он не мог оторваться от нее мыслями, и ему было трудно оторвать от нее взгляд. Сидни был не из тех, кто поддается подобным настроениям, и он решительно не отрывал глаз от книги. Но это была борьба, и, в конце концов, он сдался. Он снова взглянул на кучку, на этот раз с некоторым любопытством, пытаясь понять причину столь нелепого влечения.

Видимая причина отсутствовала, и он улыбнулся абсурдности происходящего. Но потом он вдруг вскочил, потому что понял ее. Кучка земли была точь-в-точь как черная кошка! Животное пригнулось, словно собираясь прыгнуть на него. Сходство было действительно абсурдным, потому что там, где должны были быть глаза, лежала пара желтых камешков. На мгновение Сидни почувствовал отвращение и страх, которые могло бы вызвать у него присутствие настоящей кошки. Затем он поднялся со стула и пнул эту кучку ногой, чтобы она не напоминала о его неприязни. Он снова сел и рассмеялся над абсурдностью этой истории, — и все же она почему-то оставила после себя чувство тревоги и смутного страха. Ему это совсем не нравилось.

Примерно две недели спустя он осматривал египетские древности, недавно попавшие в руки лондонского торговца. Большинство из них были обычными и не интересовали его. Но некоторые из них были более достойны внимания, и он сел, чтобы внимательно их рассмотреть. Его особенно привлекли какие-то таблички из слоновой кости, на которых, как ему показалось, можно было различить остатки надписи. Если так, то это явная находка, так как частные записи такого рода очень редки и могли пролить свет на некоторые интимные подробности частной жизни интересовавшего его периода, которые обычно не фиксируются на памятниках. Поглощенный этим исследованием, он постепенно ощутил неопределенный ужас, и обнаружил, что находится в каком-то дневном сне, обладающим многими из сверхъестественных качеств кошмара. Ему казалось, что он гладит огромную черную кошку, которая все росла и росла, пока не приобрела гигантские размеры. Мягкий мех ее лап сгустился и вплелся в пальцы, подобно массе шелковистых живых змей; кожу покалывало от множества крошечных укусов ядовитых клыков; мурлыканье существа нарастало, пока не превратилось в рев, подобный реву водопада, и не захлестнуло все его чувства. Он мысленно тонул в море надвигающейся катастрофы, когда, сделав последнее усилие, освободился от наваждения и вскочил. Затем он обнаружил, что его рука машинально поглаживала маленькую нераспечатанную мумию животного, при ближайшем рассмотрении оказавшейся мумией кошки.

Следующий инцидент, который, по его мнению, стоило записать, произошел несколько дней спустя. Он удалился отдохнуть в своем обычном здравии и крепко спал. Но к утру был потревожен сном, напоминавшим тот вид ночного страха, который часто встречается в детстве.

Две далекие звезды начали увеличиваться в размерах и сиять, пока он не увидел, что они приближаются к нему с невероятной скоростью. Через несколько мгновений они должны захлестнуть его морем огня. Они двигались вперед, выпучиваясь и раскрываясь, подобно огромным пылающим цветам, с каждым мгновением становясь все ослепительнее и ослепительнее; а затем, как только они оказались над ним, они внезапно превратились в два огромных кошачьих глаза, пылающих зеленым и желтым. Он с криком вскочил в постели и тотчас же проснулся. На подоконнике лежал огромный черный кот, сверкая на него желтыми глазами. Мгновение спустя кот исчез.

Но самое загадочное заключалось в том, что подоконник не был доступен никому, у кого не было крыльев. Не существовало никаких средств, с помощью которых кот мог бы взобраться на него. В саду внизу не было никаких следов.

Дата следующего события неясна, так как, по-видимому, оно не было записано в то время, когда произошло. Но, похоже, оно случилось в течение нескольких дней после странного сна. Сидни понадобилось открыть шкаф, который был заперт. В нем хранились рукописи и другие ценные бумаги, а ключ никогда не покидал места, в котором лежал. Насколько ему было известно, шкаф не открывали по меньшей мере месяц. Теперь ему представился случай обратиться к собранию заметок, связанных с его любимым исследованием. Открыв шкаф, он сразу же почувствовал странный запах. Это был не совсем мускусный запах, но его можно было описать только как запах животного, слегка напоминающий кошачий. Но что сразу привлекло внимание Сидни и вызвало у него крайнее раздражение, так это то, что бумаги были потревожены. Разрозненные бумаги, покрытые какими-то дырочками, были свалены на полке в беспорядочную кучу. Они походили на гнездо, потому что были небрежно сложены в круг с углублением посередине. Это выглядело так, как будто какое-то животное свернулось там, собираясь спать; размер углубления был как раз такой, какое сделал бы кот.

Сидни был слишком раздражен беспорядком в своих бумагах, чтобы в данный момент оказаться сильно впечатленным их странным расположением; но когда он начал собирать бумаги и приводить их в порядок, это стало для него шоком. Некоторые из них казались слегка запачканными, и при ближайшем рассмотрении он обнаружил, что они были испещрены короткими черными волосками, как у кошки.

Примерно через неделю он вернулся вечером позже обычного, посетив заседание научного общества, к которому принадлежал. Он достал из кармана ключ, чтобы открыть дверь, когда ему показалось, будто что-то потерлось о его ногу. Посмотрев вниз, он ничего не увидел, но сразу же почувствовал это снова, и на этот раз ему показалось, что он увидел черную тень возле своей правой ноги. Приглядевшись, он ничего не увидел, но, войдя в дом, отчетливо почувствовал, как что-то мягкое коснулось его ноги. Когда он остановился в прихожей, чтобы снять пальто, то разглядел слабую тень, которая, казалось, поднималась по лестнице. Это была, конечно, всего лишь зыбкая тень, потому что свет был хороший, и он видел ее ясно. Но ничто не двигалось, чтобы объяснить перемещающуюся тень. И то, как двигалась тень, странно напоминало кошку.

Следующие заметки в дневнике, который Сидни, по-видимому, посвятил этому любопытному предмету, кажутся серией простых совпадений, и тот факт, что он считал их достойными записи, слишком ясно показывает, до какой степени его ум был теперь одержим происходившим. Он взял числовое значение букв C, A, T в алфавите, 3, 1 и 20 (cat — кот, кошка) соответственно, и, сложив их вместе, получил общее число 24. Затем он стал отмечать все события в своей жизни, связанные с этим числом. Он родился 24-го числа, в доме, номер которого был 24, и его матери в то время было 24 года. Ему было 24 года, когда его отец умер и оставил ему значительное состояние. Это случилось 24 года назад. В последний раз, когда он приводил в порядок свои финансовые дела, он обнаружил, что «стоит», — не считая земли и домов, — всего около 24 тысяч фунтов. В три разные эпохи и в разных городах ему случалось жить в домах под номером 24, и это был также номер его теперешнего жилища. Более того, номер его билета в читальный зал Британского музея заканчивался на 24, и с этим неизменным номером были связаны его врач и адвокат. Он отметил еще несколько подобных совпадений, но они были притянуты за уши и не стоят того, чтобы их здесь описывать. В результате, его размышления привели к зловещему вопросу: «Закончится ли все это 24-го?»

Вскоре после того, как это было записано, в дневник было внесено гораздо более серьезное происшествие. Однажды вечером Сидни спускался по лестнице, когда заметил в плохо освещенном углу лестницы нечто, принятое им за кошку. Он отпрянул, испытывая естественную неприязнь к животному, но, присмотревшись, увидел, что это всего лишь тень, отбрасываемая какой-то резьбой на верхушке лестницы. Он со смехом отвернулся; но когда он повернулся, ему показалось, что тень шевельнулась! Спускаясь по лестнице, он дважды споткнулся, пытаясь спастись от того, что, по его мнению, было кошкой, которой грозила опасность быть растоптанной, и через мгновение ему показалось, будто он наступил на что-то мягкое, что дернулось и сбросило его вниз. Он упал и сильно ударился.