На исходе лета

— Но я взволнован! Это Самая Долгая Ночь, и мы успели вовремя. Камни рядом, мы приближаемся, и это значит, что, хотя Мэйуид наплакал целую желудевую шляпку слез, расставаясь с недавно обретенным другом Табни, он уже подумывает об удовольствии от встречи со своим давно утраченным другом, не таким уж пропащим Хоумом. Чумазейшим! Да, да, да! — Он возвысил голос и закричал в видневшиеся впереди заросли вереска: — Хоум, радуйся! Хоум, готовься к беседе? Мэйуид возвращается. Мэйуид уже почти вернулся! Да!

Гора перед ними поросла лесом, они взобрались на самый ее верх, а впереди, за неглубокой впадиной, земля поднималась еще выше. Темное и унылое это было место. И Мэйуид сказал:

— Дамы и господа, любимая и все остальные, посмотрите на цель нашего похода. Роллрайт! Опасность манит, друзья призывают, и будь что будет!

С этими словами и не прибавив ничего более, Мэйуид повел всех за собой через вереск к системе, прославившейся своими Роллрайтскими Камнями. Там не было заметно никаких признаков грайков, да и кротов вообще.

С величайшей осторожностью путники приблизились к первому увиденному входу. Мэйуид с Букрамом вышли вперед, опасаясь, как бы не наткнуться на гвардейцев. Но там никого не было — совсем никого. Не оказалось гвардейцев и во втором входе, и в третьем. Войдя в тоннель, все притихли, слышалось только эхо от лап.

Мэйуид нахмурился и ускорил шаги.

— Дамы и господа, Мэйуиду это не нравится. Никаких гвардейцев, никаких кротов, вообще никого. Его рыльце дрожит от недобрых предчувствий. Он просит Бичена и Мистл делать все так, как он скажет.

Когда Мэйуид обернулся, все увидели, как он озабочен.

— Но может быть, на этом краю системы нет гвардейцев, — сказала Мистл. — К тому же сегодня Самая Долгая Ночь.

— Может быть, может быть. Букрам, оставайся здесь при своих обязанностях, а моя любовь и я пойдем дальше и выясним что сможем. Спрячьтесь здесь и не двигайтесь, кто-нибудь из нас скоро за вами вернется.

Мэйуид и Сликит осторожно двинулись дальше. В другое время их бы давно окликнули, но на этот раз они услышали кротовий голос, только приблизившись к самому центру системы.

Потом… послышался смех — о, такой веселый смех!

— Последователи Камня! — прошептал Мэйуид, осматриваясь.

Он и Сликит вышли из тени и обнаружили компанию из пяти веселящихся кротов.

— Привет, братец! — воскликнул один. — Здравствуй, сестрица! Угоститесь червячком!

— Где все? — спросила Сликит.

— У Камня, где ж еще? Готовятся к Самой Долгой Ночи.

— Пускающий слюни незнакомец, — сказал Мэйуид, — прости мне мою серость, но где гвардейцы? Где элдрен? Где?..

— Ах эти! Ушли, почти все ушли. Оставили у Камней символическую охрану, но и та сейчас присоединится к нашему веселью. Элдрен и прочие ушли несколько дней назад. Свобода! Съешь червячка и веселись!

— Куда они ушли? — допытывалась Сликит.

Веселящиеся последователи Камня посмотрели на них, словно пришельцы в самом деле были беспросветно серыми.

— Эти болваны пошли в Данктонский Лес, — сказал один. — Все — грайки, сидимы, будущий Господин Слова и кое-кто из наших, прислуга. Мы их предупреждали, что там можно подхватить хворь, но эти наивные ублюдки не послушали. Так что впервые за долгое время роллрайтские кроты могут радоваться Камням и устроить пир в честь Самой Долгой Ночи.

— Пир, — тихо повторила Сликит. — Пир?

А Мэйуид ничего не сказал, он только в недоумении уставился на веселящихся кротов. Пир — понятно, но Самая Долгая Ночь — это священная ночь, и пиры устраивают после выражения почтения, не до того. А грайки, сидимы и будущий Господин Слова — пошли в Данктон?

— Мэйуид несчастен, — сказал Мэйуид.

— Пойдем, родной, это не сулит ничего хорошего. Нужно привести остальных и решить, что делать.

— Да, да, да, да, потому что нет, нет, нет, нет, нет — Мэйуид несчастлив.

Глава двадцать пятая

Мэйуид вернулся к Бичену и остальным, когда уже смеркалось. Начиналась Самая Долгая Ночь. На высоких, заросших травой холмах вокруг Роллрайта шелестел ветер, низко над горизонтом за хилыми деревцами блестела луна.

Когда Бичен услышал, что через Роллрайт по направлению к Данктонскому Лесу прошел мощный отряд грайков, в нем произошла разительная перемена.

— Ты говоришь, с ними был будущий Господин Слова?

— Говорят, встревоженный Бичен, так говорят, — ответил Мэйуид.

Бичен словно внезапно постарел: погас свет, зажженный в нем любовью к Мистл, как будто на его плечи вдруг свалилось тяжкое бремя. Бичен казался рассерженным и грозным, и, поглядев на него, все увидели, что он также и опечален. Мистл подошла к нему.

— Мэйуид, — прошептал Бичен, — Мистл… и ты, Сликит… и Букрам. Помогите мне.

Все приблизились к нему, и, к величайшей их тревоге, он рухнул на землю и заплакал, но отказался сказать почему. Когда же они попытались его утешить, он воззвал к Камню:

— Камень, веди нас, ибо нас так мало и свет, что несем мы, так слаб против тьмы, которую несет эта ночь! Камень, помоги мне, ведь ты сотворил меня всего лишь кротом, и я слаб!

Потом он протянул лапу Мэйуиду и, устремив рыльце на юг, проговорил:

— Какая из Семи Систем лежит там?

— Данктон, — ответил Мэйуид, — а далеко за ним Аффингтон. А к юго-западу Эйвбери.

Бичен долго смотрел туда, после чего спросил, повернувшись на северо-запад:

— А там?

— Кэйр-Карадок и Шибод, где высятся священные Камни Триффана.

— Да, ах да, — сказал Крот Камня и медленно повернулся на север. — А там, Мэйуид?

— Ничего, мой храбрый Бичен, странный Крот Камня, ни одна из систем не лежит в том направлении.

— А что там? — прошептал Бичен.

— Биченхилл, Крот Камня, там расположен гордый Биченхилл.

— Биченхилл, — прошептал он, и казалось, это проговорили звезды на небе. — Каким темным кажется путь на север, каким темным!

Он снова повернулся к югу, к Данктонскому Лесу, и Мэйуид проговорил:

— Крот Камня, если грайки, и будущий Господин Слова Люцерн, и даже элдрены ушли в Данктонский Лес, значит… значит, что нам делать? Я должен сам пойти туда, потому что кроты там беззащитны и я буду нужен Триффану. Но ты…

— Неужели Баблок и тамошние кроты ничему тебя не научили, Мэйуид? — со страстью проговорил Бичен. — Сегодня Самая Долгая Ночь, самая священная из ночей. Ты не покинешь нас этой ночью, а пойдешь, как и все мы, к Роллрайтским Камням и помолишься Безмолвию, — вот что должны делать этой ночью все кроты. Только это, потому что этого достаточно.

Он посмотрел еще раз в сторону Данктона и потом, словно к нему вновь вернулась сила, сказал:

— Мистл, Сликит, Букрам, пойдемте. Мэйуид, веди нас к Роллрайтским Камням, потому что нам нужно туда. Пошли!

Переход был нелегким, так как Мэйуид решил идти по поверхности, а последняя часть пути шла в гору. Но если они хотели достойно подготовиться к предстоящему обряду, то им это не удалось. Задолго до того как добраться до Камней, они натолкнулись на последователей Камня, предающихся необузданному и непристойному разгулу, хохочущих и поющих, отпускающих шутки.

— Привет, кроты! — закричал один из них, хотя Бичен, приняв серьезный, неприступный вид, постарался пройти мимо. — О! Извините! Некоторые тут… — продолжил было крот, но замолк, когда на него сердито уставился вышедший из тени Букрам.

Еще несколько кротов веселились у Шепчущихся Горностаев, трех темных, склонившихся друг к другу камней чуть южнее собственно Роллрайтских Камней. Смех, шутки, кроты и кротихи гоняются друг за другом; похоже, какой-то важный крот, отказавшись от попыток призвать сброд к порядку, сам присоединился к распутному веселью.

— Камни не так далеко, — сказал Мэйуид, — давайте только сначала… — Он подошел к группе пирующих и спросил: — Вы не видели Хоума и Лоррен?

— Наверху, у Камней. Он, наверное, бесится от возмущения, — последовал ответ. — Только что был здесь, пытался навести порядок, коротышечка, а мы сказали, чтобы катился отсюда. Что он и сделал! Ха-ха-ха!..