Кафе «Жизнь»

– Плыви, как же, – бухтит женщина, выволакивая себя и покупки на улицу. – Тут бы домой доковылять.

Ноги тяжело шагают, будто кто-то смазал подошвы суперклеем. Наступила – прилепилась, подняла ногу – оторвалась. Прилепиться. Оторваться. Взгляд снова падает на сине-белую вывеску спортивного магазина. Людмила Павловна причмокивает губами и нерешительно толкает бесшумную дверь. Та распахивается на всю ширину, впуская тучное тело женщины в пропахший резиной и свежим ремонтом узкий магазинчик. Зайти дальше входа почему-то до безумия страшно, невыносимо трудно и по-детски стыдно. Чёрный спортивный купальник с широкой фиолетовой полосой на груди манит, уговаривает прикоснуться, примерить, нырнуть.

– Здравствуйте, вам помочь? – Блондин с акульей улыбкой поправляет гавайскую красную рубашку с зелёными пальмовыми листьями. «Иван» размашистым почерком красуется на его бейджике.

– Да закупилась тут… То есть не тут, а в продуктовом. Забыла, что хотела одним глазком глянуть внуку плавки, – оправдывается Людмила Павловна, пытаясь спрятать шелестящих гигантов с едой за спину.

– Я спрячу под кассу, присматривайте пока себе «внучьи плавки». – Иван хитро подмигивает женщине, ловко отбирая пакеты. Неторопливо выполняет обещанное.

Людмила Павловна теряется. Не то от стыда, не то от паники она впервые за много лет не знает, как возразить или отказаться. Отобранные пакеты мешают тут же развернуться и сбежать домой. Приходится медленно бродить, разглядывать теннисные ракетки, неловко улыбаться вернувшемуся консультанту, неуклюже сбивать животом то термоноски, то скакалки.

– Так что вас интересует? – чересчур вежливо спрашивает прилипчивый Иван.

– Мне бы для плавания, – заливается стыдом Людмила Павловна.

– Ага. Купальник, шапочку, очки и резиновые тапочки? – перечисляет блондин так быстро, что невозможно вставить ни слова. Вдох. – Непромокаемую сумку, ультравпитывающее полотенце, ласты, лопатки и доску для плавания?

– Тапочки есть, – возмущается Людмила Павловна. – И купальник!

Сильная ладонь чуть сжимает рыхлое плечо посетительницы, разворачивает к нужным полкам. Консультант не замолкает ни на секунду, рассказывая про преимущества той или иной фирмы, показывает, как чем пользоваться, умудряясь делать это в чрезвычайно ленивой манере. Людмила Павловна решительно отметает иностранные фирмы, ведь «своё оно надёжнее», отказывается от ласт и лопаток, так как «мне это на нос нацепить, что ли?», и решительно рассчитывается на кассе. Она выбирает самые дешёвые вьетнамки с резиновой подошвой, обыкновенную чёрную шапочку и прозрачные очки. Успокаивает себя, что не жалко будет выбросить, когда наиграется в пловца.

Иван смотрит на покупки с удивлением, но вопросов не задаёт. Только попискивает считывателем над товарами.

– С вас одна тысяча двести девяносто восемь рублей. – Иван протягивает терминал оплаты, но Людмила Павловна с осуждением во взгляде отдаёт четыре купюры. – О, момент. Трейси, нам нужна мелочь!

Девушка с короткой ассиметричной стрижкой и скучающим выражением лица выносит пакетик со звонкими монетами. Иван благодарно подмигивает, выбирает из кучи двухрублёвую кругляшку и с акульей улыбкой кладёт её в ладонь покупательницы.

– Плавайте с удовольствием и приходите ещё! – Их взгляды встречаются, и каждый словно говорит «да ей этого на всю жизнь хватит». – Вам помочь вызвать такси? Или вынести сумки на улицу?

– Сама справлюсь, натягаешься ещё, – отмахивается Людмила Павловна, хотя с удовольствием бы села в машину, а не тащилась со всеми покупками через ямы и ледяные лужи.

Иван упрямо подхватывает пакеты, вводит в телефоне адрес и ногой придерживает дверь. Людмила Павловна возмущённо причитает, но боем отбирать своё добро не решается.

– Послушайте, а в какой бассейн вы ходите? – интересуется продавец, кассир, консультант или просто Иван – молодец один за всех на дуде игрец.

– Ни в какой, – огрызается Людмила Павловна.

– Моя бабушка ходит в «Луч» по вторникам, четвергам и субботам около двух часов. Вы могли бы плавать вместе, если нужна компания. – Парень улыбается как-то особенно солнечно и нежно, говоря о бабушке. – Вот ваша машина.

– У меня нет… – пытается отмахнуться женщина, когда возле неё останавливается жёлтое рено.

– Я заплатил, не волнуйтесь. Считайте, это вклад в досуг бабули. – Иван загружает пакеты в багажник. – Как сказала одна мудрая женщина, «натягаетесь ещё».

– Спасибо, Иван, – неловко бормочет Людмила Павловна, нервно сжимая и разжимая пальцы. Сбегает от стыда в машину, ёрзает, торопливо называет адрес. Украдкой смотрит в окно и натыкается взглядом на машущего продавца, стоящего у стены между аптекой и продуктовым магазином. Ни сине-белой вывески, ни двери больше нет.

– А мы можем забрать моего внука из школы? Это как раз по пути, – расслабляется пассажирка, отворачиваясь от неугомонного Ивана. Что именно было странным, понять не удаётся.

– Конечно, красотка, – подмигивает водитель и давит на педаль газа. Ремень безопасности на заднем сидении громко щёлкает. Сэвен жизнерадостно хохочет. – Не волнуйтесь вы так, довезу без единой царапинки, клянусь!

После этих слов Людмиле Павловне хочется пристегнуться ещё раз или два. На всякий случай. Знакомые с детства улочки мелькают за окном, будоражат память так же сильно, как и плавательные принадлежности в багажнике. Сколько лет она уже не была там? Сколько лет не прыгала в воду со свистком тренера, не летела по дорожке до горения в лёгких, до судорог в мышцах и победы в костях? Знает, конечно, она знает, как давно не захлёбывалась хлоркой по ошибке, знает, сколько не жгло в носу от неудачного кувырка-разворота под водой.

В носу кисло, сыро и жжётся почему-то сейчас, даже без бассейна. Машина останавливается у кованых ворот школы, стирая из мыслей десятки медалей и восемь кубков. Людмила Павловна открывает окно, находит мальчишку с чёрными вихрами и огромным ранцем с дельфинами:

– Бекс, садись в машину! – громкий чуть сипловатый голос бабушки заставляет первоклассника встрепенуться и удивлённо уставиться на жёлтое такси.

– Иду!

Мальчишка не идёт, а бежит к автомобилю, трепетно хватается за дверную ручку и с восторгом трогает пальцем сидение.

– Ба, а почему мы сегодня на такси? Праздник какой-то? – Бекс садится на бустер, пристёгивается ремнём. Чувствует себя повелителем мира.

– Да, праздник щедрости добрых людей, – важно кивает бабушка, закрывая окно. – Сколько сегодня пятёрок получил мой ненаглядный внучок?

– Сегодня меня не спрашивали. – Бекс стыдливо опускает голову. Он мнёт в руках подол белой рубашки, водит по стрелкам на брюках, исподлобья поглядывает на бабушку.

– Ну? Что ты там опять хочешь? – причмокивает губами Людмила Павловна, замечая сигналы внука.

– Ба, мне задали рассказать про работу родителей… – Бекс начинает громко, уверенно, но к концу предложения его едва слышно. – Ба, когда мама вернётся?

– Не знаю, мой мальчик, не знаю. – Людмила Павловна разглядывает узловатые пальцы, крепче сжимает губы. – Ты можешь написать про меня. До пенсии я работала гардеробщицей, интереснее, чем всякие эти ваши менеджеры, а?

– Ага, – уныло соглашается с реальностью Бекс, отворачиваясь от бабушки.

Людмила Павловна тянет уголки губ вверх, приклеивает их там будто скотчем, мечтая отыскать этого Джорджа или Доуэля – имя стёрлось из памяти, как только перестало звучать каждый день в их доме. Почти девять лет прошло, а ненависть лишь крепнет.

– Я поговорю с ней, – добавляет бабушка, утешая Бекса. Они оба знают, что разговор ничего не изменит.

Пакеты тихонько шуршат, шаги гулким эхом пролетают по этажам. Ключ – звенит. Дверь – визжит. Нож стучит по доске с особенно громким звуком. Телевизор молчит, не прячет, как обычно, шипение сковороды за мультиками, не перекрывает просьбу садиться за стол. Ужин унылый, тихий, тянущийся, как надоедливый сыр, не отпускающий кусочек желанной пиццы.

– Как в школе? – Столовый ножик мерзко проходится по тарелке.