Загадка чёрного цветка

Ох нет, только не это! Я попыталась спешно найти отговорку:

– Э-э-э... Нет, у меня на сегодня уже планы, сегодня никак!

– И что же у тебя за планы? – вскинул брови папа.

Вот чёрт!

– Ну... – пробормотала я, – мы договорились встретиться с Матсом, и... мы собирались...

– Так давай возьмём с собой Матса, – предложил папа, не дослушав моих сбивчивых объяснений. – Я думал съездить в Голландию, раз уж тут совсем рядом граница, посмотреть какую-нибудь маленькую сыроварню. А потом можно устроить пикник со свежим сыром и хлебом!

Я скривилась от отвращения:

– Ничего не имею против сыра, но... Может, не стоит?

В списке моих нелюбимых занятий, будь у меня такой, это точно занимало бы одну из верхних строчек. В первый и последний раз, когда папе удалось затащить нас в «милую маленькую семейную сыроварню», там стояла такая вонь, что мама чуть не упала в обморок. А нас с Бенно даже пару раз вырвало.

Смотреть, как делают сыр, – это точно не для людей с чувствительными носами! Да и кому вообще захочется наблюдать, как плесневеет молоко?

Нужно было срочно придумать, как отговорить папу от его ужасной идеи.

– Неужели ты хочешь, чтобы нам опять стало дурно? Сыр – это, конечно, неплохо, но вот процесс его изготовления хорош только для тех, кто начисто лишён обоняния, – сказала я, потому что папа, казалось, забыл, какого позора пришлось натерпеться, когда нас с Бенно тошнило.

Мама взглянула на меня и поспешила спрятать усмешку за кофейной чашкой.

Прежде чем папа успел что-то возразить, я встала из-за стола и задвинула стул:

– В другой раз, ладно? Я в душ! – добавила я, выбегая из кухни.

С нашего переезда прошло довольно много времени, и я уже успела настолько привыкнуть к витавшим в воздухе виллы «Эви» запахам, что почти не обращала на них внимания. Но сейчас, стоя в коридоре, я вдруг учуяла что-то новое. К обычной путанице ароматов отчетливо примешивались нотки сирени. Запах был горьковатый и в то же время приятный. Вообще-то на вилле «Эви» такому удивляться не приходится. И всё же я решила отправиться в аптеку ароматов чуть раньше назначенного времени.

Я уже знала, что множество запахов, пронизывающих дом, исходит именно оттуда – ведь аптека располагалась прямо под полом прихожей. Так что я заскочила в душ, быстро ополоснулась там остатками чуть тёплой воды из водогрейной колонки и, покрывшись гусиной кожей, снова оделась. Хотя я и успела всей душой полюбить наш новый дом, к дурацкой колонке я по-прежнему никаких тёплых чувств не испытывала. Горячая вода из крана – в любых количествах! – это всё же великолепное достижение прогресса.

– Я на улицу! – крикнула я родителям и, захлопнув за собой дверь, побежала к оранжерее. Однако когда я вошла в сарай и развернула его ко входу в подземный коридор, ведущий к аптеке ароматов, выяснилось, что я пришла сюда не первой. Над моей головой шипели газовые лампы, освещающие фотографии в позолоченных рамах.

Я медленно прокралась в глубь коридора, прислушиваясь за тяжёлой деревянной дверью к происходящему в аптеке ароматов. До моего слуха донеслось отдаленное потрескивание, затем неясные голоса. Они казались какими-то ненастоящими, словно звучали из колонок старого телевизора с мигающим экраном или проигрывались с поцарапанного компакт-диска.

Остановившись, я попыталась разобрать какие-нибудь слова. Мужской голос что-то прогнусавил, потом по полу со скрипом проехали ножки мебели. Видимо, кто-то подвинул старое бархатное кресло. Потом всё смолкло.

Тот самый горький запах сирени, что завлёк меня сюда, усилился. Я осторожно приблизилась к двери и заглянула в замочную скважину. Кого это, интересно, сюда занесло? Узнав длинную юбку Ханны, торчащую из-за кресла, я с облегчением выдохнула, выпрямилась и собралась уже настежь распахнуть дверь. Но тут мой слух уловил ещё кое-что, и я застыла как вкопанная. Вновь раздался надтреснутый мужской голос, а потом кто-то стал расхаживать по комнате – и это определённо была не Ханна. Стук её каблучков я бы ни с чем не спутала.

Я опять склонилась к замочной скважине. Аптека выглядела как-то иначе, не так, как обычно. На всём словно лежала какая-то матовая дымка. Картинка была как на старых бабушкиных фотографиях, где краски выцвели и потускнели.

В комнате вновь послышалось какое-то движение, и я внезапно увидела источник странного голоса. Это был человек в светло-коричневом костюме. Мужчина выглядел так, словно выпал из учебника истории. Он стоял за прилавком и читал одну из хранящихся в аптеке записных книжек. На лицо падала тень, поэтому я не смогла толком его разглядеть. Успела лишь заметить коротко стриженные светлые волосы и круглые очки в серебряной оправе.

Но самым странным в этом человеке было вот что: он казался полупрозрачным, словно призрак! Неужели окажется, что слухи, ходившие в округе о нашей вилле, – правда?!

Меня бросило сначала в жар, потом в холод. Не зная, что делать дальше, я по-прежнему неотрывно смотрела в замочную скважину. Что же такое там делала Ханна? За всё то время, что я за ней наблюдала, она не издала ни звука. Я покосилась на кресло и тут – наконец-то! – увидела объяснение происходящему. Из кресла, стоящего спинкой ко мне, поднимались, постепенно заполняя всё помещение, нежно-розовые ароматические пары.

Моё сердцебиение пришло в норму. Ханна пустила в ход какой-то аромат, а значит, этот мужчина, вероятно, был не настоящим. Уф! Я выпрямилась и открыла дверь. В тишине скрип шарниров прозвучал оглушительно громко.

Ханна тут же подскочила, заткнула флакон пробкой и сунула его себе в карман.

– Что, чёрт побери, ты тут делаешь?! Испугала меня до полусмерти!

– Э-э-э... я хотела... – тут я запнулась, потому что человек за прилавком начал медленно растворяться в воздухе вместе с окружавшими его ароматическими облачками. Мне бросилось в глаза, что не только он сам выглядел так, словно попал сюда прямиком из прошлого, но и половина аптеки ароматов. Книги, шрифт на металлических табличках – всё казалось ещё более старинным, чем обычно. Словно бы всё помещение совершило путешествие в прошлое. Прежде чем окончательно развеяться, словно дым над задутой свечкой, он ещё окунул перо в чернильницу и начал что-то писать в записную книжку.

– Мы ведь договаривались встретиться только в двенадцать! – заметила Ханна. В её голосе слышались нотки раздражения и досады. Как будто ей было неприятно, что я всё это увидела.

Я открыла рот и попыталась найти какие-то слова:

– А что это сейчас было? Кто этот человек?

– Ой! – отмахнулась от меня Ханна. – Я просто решила проверить пару ароматов – вдруг они утратили силу спустя столько лет. Насчёт этого я сомневалась, сработает ли он вообще. Жидкость во флаконе почти совсем не булькала.

Я покосилась на стеллаж, пытаясь понять, какой именно аромат Ханна проверяла. Мне показалось –- я не была в этом уверена, – что одно место в ряду запахов, сдвигающих время, пустовало.

Тем временем в коридоре послышался топот.

– Лю-ю-ю-юци-и-и-и! – позвал меня брат. Секундой позже он, совершенно запыхавшись, открыл дверь: – Там Мона звонит. Пойдём!

Ну наконец-то Мона! Я уже целую вечность не разговаривала по телефону с лучшей подругой.

Разрываясь между желанием немедленно сорваться с места и желанием выяснить всё до конца, я бросила последний взгляд на флакон в руке у Ханны и задумалась. Интересно, она правда хотела всего лишь проверить, действует ли он ещё? Её ответ показался мне каким-то неубедительным. С какой это стати она вдруг стала такой скрытной? Но тут, прервав ход моих мыслей, меня снова позвал Бенно.

– Что ж, тогда встретимся в двенадцать! – попрощалась я с Ханной и вслед за Бенно побежала обратно на виллу «Эви». Просто сейчас Мона была мне куда важнее, чем внезапная таинственность Ханны. Меня схватилось сильное волнение. Когда я жила в Берлине, мы виделись с Моной каждый день и всегда были не разлей вода. А здесь я ужасно по ней скучала... Даже аптека ароматов не спасала.