Страница 2 из 16
я забываю, как в небе найти кислород,
страстно желая, чтоб ты вентиляцию лёгких
сделал в мой для поцелуя подставленный рот…
Если ты рядом – то сердце сбивается с ритма,
и группируются нервы в упругий клубок.
Ты – мой рубеж, на котором рождаются рифмы:
ты мой предел – ты мой плинтус, и мой потолок…
Сколько женщин
Сколько женщин – прекрасных, сильных
горько плачут всю жизнь у окна –
не спешат к ним на свет мужчины:
вроде светит, а нет – тепла.
В этом мире – большом, опасном,
с состязаньями, болью и кровью
всё ж считается (и не напрасно):
там ваш Дом – где вас ждут. С Любовью.
Если ты есть
Если ты есть, то, Господи, помоги –
пусть процветают, здравствуют все враги,
каждый до ста пятидесяти живёт,
только пусть он вернётся, пусть он – придёт!
Каждый кому-то дорог, кому-то мил.
Господи, может, хватит уже могил?!!
Свежие пусть останутся пустовать,
рано пропавших без вести – отпевать,
рано пропавших без вести – хоронить,
Господи, да кому бы тогда и жить,
если не молодым и красивым?!! Ад –
это то место, где мы (не под, не над)!
Если ты есть, то, Господи, вместо слов –
друга, что затерялся среди миров,
выведи, вынеси, руку ему подай…
Мы его любим, Господи. Передай…
Такая непростая ситуация
Такая непростая ситуация:
ты виноват. А я – не отругала.
Ты ждёшь упрёков нудных и нотаций,
в конце концов – истерики, скандала…
А я, такая дура бестолковая,
забыла, как ждала, переживала,
ведь ты пришёл домой – живой, здоровый,
но раз не позвонил – то ждал скандала.
Нет, мне не все равно! Но неизвестно,
что так тебя в дороге задержало!
А у тебя не с молодости – с детства,
антоним равнодушия – скандалы.
Стараюсь говорить на тон потише,
ведь, что бы я сегодня не сказала –
ты не поймёшь, ты просто не услышишь:
ты виноват. И тупо ждёшь скандала.
Разложить на столе очень старые карты
Разложить на столе
очень старые карты,
чтоб узнать, что со мной
время сделает завтра,
даст ли море любви,
ведь грустить в одиночестве
от зари до зари
надоело, не хочется.
Карты путают след,
будто их подменили –
нет ни явок-паролей,
ни даже фамилий,
даже свечи трещат
от такой энергетики –
как любовь отыскать,
если нету конкретики?!!
Позвонит ли тот самый,
и станет ли мужем –
самый-самый желанный,
он очень мне нужен,
лишь о нём память в сердце
стучит телеграммами…
Пусть скорее сбывается
мой ненагаданный!
* * *
И сколько б ни было нам уже дней и лет
по календарю,
хочу уткнуться в тебя, шепнуть тихонько "Привет"
[понять – люблю],
услышать сердца твоего стук неровный –
необходимо,
чтоб губы твои – на щеке моей, на спине – ладони
[понять – любима].
Ты, к счастью, мне не враг, но я тебе – не друг,
и по полжизни – мимо,
казалось бы – есть шанс у нас, ну вдруг…
Но столько лет разлук –
необратимы.
Окаянный год
Повелитель времени – чёрным сторожем у ворот,
а, быть может, и – повелитель[как знать?]ница:
ждёт, когда закончит дни свои окаянный год,
что равняет всех нас – и святого и подлеца.
Одинаково жёстко стелет год этот всем постель,
никому хорошего не обещает зря,
под рубаху лезет холодом, как метель,
да шуршит сухими листами календаря.
А народ, отчаявшись, ничего от него не ждёт –
продержаться день бы, да выдержать только ночь:
високосный очень редко хорошим бывает год,
но уж этот выдался – окаянный, совсем невмочь!
Ну и я – настороженно всматриваюсь в зеркала,
в чужие окна, в витрины, даже в стёкла замёрзшей лужи:
отражаюсь вроде – значит, ещё жива;
где же шанс/счастливый случай (ну очень нужен!)?
И вгрызаюсь снова в жёсткий наук гранит –
хоть бы крошек горсть, да выгрызть ещё кусок,
ведь живут другие – как будто и не болит
ни душа, ни совесть, и вместо крови – томатный сок…
Бью наотмашь в зеркало – рассыпается в пыль, звеня,
только отражение не рассыпалось – вот те на:
это та, другая, ищет везде меня
в отраженьях – убедиться: ещё жива…
Хрустальный воздух ранней осени
Хрустальный воздух ранней осени
на фоне золота берёз,
пшеничный локон с первой проседью,
лицо, любимое до слёз…
Огнями жёлтыми и красными
взволнованный внезапно лес
мигает: "SOS! Стоять! Опасно!" ей –
любви, свалившейся с небес –
на нас. И мы слегка опешили:
так просто в суете сует –
пришла любовь! (Какого лешего
болталась где-то столько лет?)
Пусть под ноги листвой опавшею
ложатся дни календаря,
нас наше счастье запоздавшее
нашло, наверное, не зря;
и пусть оно горчит рябиново,
хрустальным воздухом звеня:
мы этой осенью – любимые,
я – у тебя, ты – у меня.
Хрустальный воздух ранней осени
на фоне золота берёз,
пшеничный локон с первой проседью,
лицо, любимое до слёз…
Харам
Твой поцелуй
до сих пор на губах горчит,
и на руке
чуть заметный неровный шрам…
Сильные мы
очень мужественно молчим –
просто любить
нам друг друга нельзя: харам…
Шрам на руке –
ерунда, ведь в душе дыра,
хоть не видна,
но страшнее давно кровит:
невдалеке
ты стоишь, говоришь: "Пора…"
"Как я одна?" –
набираю и жму "Delete"…
Я тебе вновь
не сказала: "Не уходи",
ты на моё
"Как же так?" не сказал: "Прости…",
только любовь
вырывается из груди,
как ты её
ни удерживай взаперти…
От боли некуда деться,
жизнь еле теплится в сердце,
пишу "Люблю" и тут же жму на "Delete",
но невозможно навсегда удалить
тебя из памяти тоже –
твой запах въелся под кожу,
и поцелуй твой на губах горчит,
а сердцу больно, и оно кричит…
Какая, к чёрту, разлука?
Мы рождены друг для друга!
Жизнь разделилась ровно пополам –
харам!
Сильные мы
очень мужественно молчим:
просто харам –
ну и не о чем говорить…
Нашей любви
не выбрасываю ключи –
я никогда
не умела нормальной быть.
Если твоя
будет меньше душа болеть,
думая, что
очень всё приняла легко,
я для тебя
улыбнуться смогу суметь,
чтобы потом
дуть на воду и молоко…