Страница 25 из 43
Очень подробные сведения о городах и городских гербах содержатся в таких памятниках географического и экономического изучения России XVIII в., как Топографические описания наместничеств. В Топографических описаниях все города приводят сведения о своих гербах, иногда, как это было показано выше, придумывая даже легенду о городском знаке. Нет ни одного города, который бы забыл упомянуть о нем.
Города Прибалтики и Украины наряду с подробным описанием пожалованного им герба (а не следует забывать, что при составлении городских гербов в наместничествах Киевском, Черниговском, Рижском, Ревельском, Выборгском учитывался прежний герб) сообщают сведения о его возникновении, причине и времени появления, кем был пожалован и т. д.
Особенно подробные сведения о городских гербах — старых, новых, сравнение их с существовавшими магистратскими печатями — приводятся в Топографическом описании Черниговского наместничества.
Не только Топографические описания уделяют особое внимание символу города. О городских гербах теперь непременно упоминается в любом печатном труде, посвященном историческому и географическому исследованию города или целого региона: в календарях-месяцесловах, в специальных работах по истории города, наместничества, в трудах справочного характера, содержащих сведения различного характера о России конца XVIII в. и пр. Появилось определение городского герба. Его предложил герольдмейстер Л. И. Талызин: «Гербы городские суть те, которые даются по свойству каждого города на основании высочайшей конфирмации». Эмблемы, символизирующие города, по мнению Талызина, «обыкновенно происходят или от свойства оных или от их местоположения, или от какой-нибудь особливой редкости».
Рисунки городских гербов в виде подарков подносятся Екатерине II. Их изображают на пуговицах форменной одежды, на особых знаках должностных лиц.
Из военного ведомства гербы изымаются — снимаются со всех полковых вещей, кроме знамен (через некоторое время и знамена приобретают другой вид) и печатей. Печати, напротив, обязаны были изготовить только с гербом крепости или города, в котором стоял гарнизон. В 1784 г. во все крепости и гарнизоны, всем обер-комендантам и комендантам разослали указ сделать на местах печати: «Наипаче как со внесением во оные одних токмо гербов тех городов, которых они, обер-коменданты, суть… А в случае таком, естли в котором из сих городов гербов не отыщется или и вовсе еще нет, относились бы о доставлении их рисунков на те города гербов прямо от себя в Герольдию…». Напрасно коменданты некоторых крепостей высказывали свои сомнения относительно необходимости сочинения гербов для крепостей, ссылаясь на то, что крепость — «не город». Военная коллегия сняла этот вопрос, предписав. крепостям обращаться за рисунком герба в Герольдмейстерскую контору. Ввиду того что Герольдмейстерская контора не спешила посылать в крепости рисунки, некоторые коменданты составили их по собственному разумению и «по приличеству крепости». Например, комендант Енотаевской крепости внес в рисунок «государственный герб и крепость с Волгою рекою и тремя островами». На рисунке изображена не только крепость, но и такие детали, как дороги, ведущие из крепости в Астрахань, в Черный Яр, калмыцкие кибитки и т. д. Естественно, что подобный эскиз трудно было посчитать за символ крепости.
Еще более сложный рисунок представил комендант крепости Петропавловская Оренбургской губернии: в центре он поместил гору, над ней — корону, под ней — три звезды, обозначающие Троицкую дистанцию (в состав которой и входила крепость). Ниже композиции — простертая рука держит ключ, а под ней опять-таки на горе ружье и шпага, поставленные косым андреевским крестом, «что значить будет Петропавловская». Сопровождает «герб» еще и надпись по кругу.
Хоть составлялись эти гербы не профессионалами, а любителями, в них ясно прослеживается та же идея, что и в основной массе гербов, созданных в правительственном учреждении: присутствие знаков царской власти, отражение официальной идеологии Российской империи.
Составление гербов постепенно превращается в моду, в геральдике «пробовали себя» должностные лица, абсолютно несведущие люди присылали проекты гербов в Герольдию, чрезвычайно популярным стало сочинять местный герб у себя в городе или области.
Итак, городской герб в качестве знака, символизирующего отличие города от деревни, характеризующего город как самостоятельный административный центр с собственным управлением, был положительно воспринят русским обществом, что нашло свое выражение в самых различных проявлениях общественной жизни.
Однако в течение XIX в. идея городского герба как символа самостоятельности города теряла в глазах общества свою привлекательность вследствие несостоявшихся надежд на городское самоуправление, провозглашенное Городовым положением 1785 г. и не осуществленное в полной мере на практике. Об этом в следующей главе.
Глава VI
ГОРОДСКОЙ ГЕРБ И ДОЛЖНОСТНОЙ ЗНАК
В отделе нумизматики Государственного Исторического музея хранится любопытный экспонат. На металлическом жетоне надпись: «4-й части: квартала надзиратель», а в центре жетона — изображение герба города Твери. В той же коллекции имеются и другие знаки с городскими гербами: агента оценочной комиссии, городского контролера по канализации, базарного смотрителя. Как правило, все они датируются XIX в. На первый взгляд такое сочетание удивляет: с какой стати, должностной знак простого служащего несет символ города? Это ведь не городской голова, не член городской думы… Казалось бы, что в качестве символа «градского общества» городскому гербу следовало занять другое место, а уж если помещать его на знаке должностного лица, то это должен быть не иначе как «отец города». Тем не менее XIX век оставил нам много самых различных вещественных памятников, отмеченных городскими гербами. Кроме городских печатей, территориальный герб (городской, губернский, областной) изображался: на знаках должностных лиц; на печатях различных организаций и лиц, занимающих определенные административные посты; на пуговицах, погонах должностных муп-дпров гражданских служб и на кокардах их головных уборов; на памятных медалях и жетонах; на флагах местных любительских и профессиональных организаций; на пограничных, межевых и прочих знаках, разделяющих губернии, и т. д.
Городской герб превратился в подобие украшения. Однако не надо забывать, что украшение-то было особое: царский вензель, корона, скипетр и прочие символы царизма, вплетенные в рисунок герба, напоминали, подчеркивали, вбивали в головы людей идею о незыблемости монаршей власти. Делалось это при помощи визуальной пропаганды ее атрибутов.
Забегая вперед, отмечу, что на протяжении XIX в., вплоть до Великой Октябрьской социалистической революции, институт герба использовался почти исключительно в целях укрепления идеи самодержавия, поддержания престижа царской власти; герботворчество включается в систему правительственных мер по усилению централизации и бюрократизации государственного аппарата. Но ведь городской герб — это прежде всего символ самоуправления города, его отличительный знак; он свидетельствует о значимости города в общественной жизни… Такое место (по крайней мере формально) отводилось городскому гербу согласно Жалованной грамоте 1785 г.
Преемник Екатерины II Павел I отменил пышный акт пожалования городу самоуправления, который в виде рассылки Жалованной грамоты и красочного герба ввела императрица. 5 августа 1800 г. он издал указ — составить в Герольдии «Общий гербовник городов Российской империи». Все подлинники городских гербов, утвержденных монархом, хранились отныне в Герольдии. Вместо Жалованной грамоты и красочного подлинника герба городу посылалась только копия. По-видимому, смысл подобной процедуры был таков: уничтожить даже мысль о самостоятельности города, которую последнему давали Жалованная грамота и герб как символы этой самостоятельности. Воля монарха — единственное, что может определять степень прав города.