Страница 41 из 46
Поднявшись на гору по одной из боковых долин речки, часа через четыре оказались на поверхности плато на высоте около 800 м над уровнем озера. На всем протяжении шли только базальтовые лавы с пачками туфов и туфобрекчий. Щебня и гальки песчаников и сланцев или дресвы каменного угля нигде не видно. Отсюда сверху отлично видна вся западная часть озера. Восточная скрыта крутым изгибом его колена на юг, Слева от нас в широкой и глубокой долине видно еще озеро, но небольшое, длиной километров 15, а шириной - 2-З км. Это переуглубленная ледником часть долины, ныне заполненная водой. Из этого озера, которое Нягда назвал Капчук, бежит речка, впадающая в Деме. По-видимому, такие переуглубленные ледником участки долин, ныне представляющие озера, являются характерной частью ландшафта горного плато Сыверма на востоке Норильского района. Поверхность плато здесь сложена покровом пузырчатой базальтовой лавы с пустотами от выделения газов и паров из расплава при его кристаллизации. Пустоты эти потом заполняются различными минералами, отложенными горячими растворами из магмы. Обычно это бывают кварц и его модификации, опал, агат, халцедон. Но здесь было нечто более интересное. Лава по трещинам и около пузырей окрашена в зеленый цвет от налетов солей меди. Этот зеленый цвет и привлек внимание Нягды. Оказывается, пустоты в лаве заполнены халькопиритом, свинцовым блеском и цинковой обманкой. Медный колчедан (халькопирит) на воздухе в присутствии воды и углекислоты быстро окисляется и переходит в водно-углекислые соединения - малахит и азурит, имеющие характерные зеленые и синие цвета. Конечно, этот участок практического значения иметь не будет. Но он важен как показатель широкого распространения в Норильском районе магм с рудоносными растворами.
Попили чайку, согрев его на ветках кустарника, отдохнули и вернулись обратно к палатке, где Нягда сразу же ушел к себе в чум. Я остался один. Ночей еще нет. Солнце ходит вокруг то поднимаясь на юге, то спускаясь почти к горизонту на севере. Можно работать в любое время сколько хочешь. Никто не спит. На озере кричат ‚ гуси, утки, пронзительно вопят гагары, галдят чайки, в небе плавают канюки, в камнях свистят пищухи. Все живут полной жизнью, торопятся вывести, выкормить потомство. Лето на севере так быстролетно, так коротко. Завалился спать и от усталости проспал почти сутки. Вылез из палатки и был поражен сменой погоды. Солнца нет, все небо обложило тучами, дует ветер С севера, попархивает снежок. А я собирался в маршрут вверх по долине Деме. Придется отложить.
Погода явно портится. Приметы плохие. Вчера вечером много летали и сильно на лету кричали гагары, свистели пищухи, чайки с воды ушли на сушу и сидят притихшие. Снег повалил гуще, похолодало. Пришлось опять вернуться в палатку, залезть в спальный мешок и спать. Проспал долго, встал, вышел и поразился окружающей обстановкой. Вместо лета - зима. Кругом все бело, на деревьях пласты снега. Птиц не видно и не слышно, все мертво, и только речка еще живет, журчит по камням. А ведь сейчас июль, самый теплый месяц на севере, середина его лета. Однако эта метаморфоза длилась недолго. Ветер стал меняться, снег начал быстро таять. Подождал немного и отправился в маршрут вверх по Деме. Борта и русло оказались целиком сложены базальтовыми лавами и их туфами. Осадочных пород тунгусской свиты нигде не видно. Вернулся обратно, сварил обед, отдохнул и решил ребят не ждать, а поехать на «ветке» посмотреть южный берег озера. Палатку и вещи оставил. С собой взял винтовку, топор, плащ, котелок да немного крупы и сухарей. В палатке оставил записку, что еду вдоль южного берега на восток и прошу все оставленное взять с собой. Пока плыл под защитой широтного колена берега, все было спокойно, но, как только выбрался на меридиональное широкое плесо озера, меня встретил свежий ветер, дующий вдоль озера с востока, и крутая боковая волна. К ней моя, с низкими бортами, долбленая ветка была вовсе не приспособлена. Мелькнула мысль вернуться обратно, но упрямство пересилило. Плыву дальше, ветер крепчает, на гребнях волн появились белики, стали заплескивать мою скорлупку. Можно утонуть, до берега километра три, вода холодная, не выплыть. Решил попробовать плыть галсами: то в разрез волны, то вдоль нее. Так, жонглируя веслом, постепенно, наконец, добрался до берега весь мокрый, вконец измученный. Спички по обычаю были спрятаны в шапке, развел большой костер, обсушился, попил крепкого чаю и поплыл дальше. До восточного берега добрался уже далеко заполночь, никого не встретив. Видно, ребята нашли что-то интересное и задержались.
Здесь долина сузилась до километра, а озеро - и того менее. Берега и склоны почти на треть поросли еловым лесом, что создает сумеречное освещение. Не видно ни палатки, ни людей. Поднялся по склону повыше и еще раз внимательно все осмотрел в бинокль. Нет ничего, только в глубине долины за озером как будто мерцает огонек. Взял винтовку и осторожно, покрикивая, пошел туда. Подошел, вижу - горит небольшой костерок, на нем на прутке печется хариус, а людей нет. Нет поблизости и чума. Видно, люди испугались и скрылись. Походил кругом, приглашая выйти, но так никто и не показался. После мне долганы говорили, что то был «дикий» человек. Оказывается, в те времена в глубине гор, по озерным долинам встречались люди, жившие самым первобытным образом. К русским они никогда не выходили и только у долган выменивали на пушнину порох, свинец и простейшие предметы обихода.
Вернулся обратно и близ устья Деме встретился с Павловским и Рожковым. Они были у палатки, нашли записку, все забрали и поехали меня искать. Они рассказали, что нашли еще ряд выходов вкрапленных руд норильского типа. Вернулись мы по северному берегу озера. Всюду выступают только базальтовые лавы и их туфы, попеременно сменяющие друг друга. Лавы, как более стойкий материал, на выходах образуют ступени, придающие склонам гор террасовидный облик, но это, конечно, не террасы, как может показаться с первого взгляда. Уклон вся лавовая толща имеет на восток, где выступают самые верхние ее горизонты. А нижние с подстилающей тунгусской угленосной серией и рудоносными диабазами могут встретиться только в западной части озера. Поэтому решили осмотреть еще и озеро Глубокое, особенно его западную часть. Эвенки называют его Омук, но почему-то у долган это название не привилось. Впрочем, и название Глубокое тоже не подходит. Оно много мельче Ламы, глубин больше 50 м там не встречается. Чтобы попасть на оз. Глубокое, надо вернуться на Мелкое, найти там протоку в Глубокое и ею подняться до озера. Протока оказалась в отличие от Ламской узкой, с быстрым течением и каменистым галечным дном. Ее мы назвали поэтому тоже Глубокой. Поднялись мы с большим трудом. Во многих местах наш старый, изношенный мотор не выгребал и приходилось ему помогать веслами. На одном перекате и этого не хватило. Ребята высадились, взялись за бечеву, я правил, помогая мотором. На озере нас встретил лобовой с востока штормовой ветер. Пришлось спешно искать какую-либо бухточку под ветром для укрытия. Чтобы полнее охватить площадь, решили разделиться. Каждый будет осматривать свой участок берега озера с долинами ручьев и речек, в него впадающих. По вечерам обмениваемся наблюдениями и намечаем маршруты на следующий день. Диабаз с бедным сульфидным оруденением попадается нередко, но более богатого не видно. Во всяком случае вся эта территория заслуживает серьезного внимания и в дальнейшем потребует детальных крупномасштабных геологических съемок.
В один из маршрутов с Павловским произошел случай, который мог для него окончиться неприятностью. Я и Рожков из маршрутов уже вернулись, сидим у костра, варим обед, ждем запоздавшего. Вдруг видим, мчится наш Евгений Владимирович и кричит: «Спасайся, кто может!» - и падает в изнеможении у костра. Мы вскочили в тревоге и спрашиваем: «В чем дело?» - «Медведь!»
Схватили винтовку, ружье и помчались вверх по ручью, откуда прибежал Павловский. Отправился и он, вместе обошли все кругом. Медведя и след простыл. Вернулись к палатке, и Е. В. Павловский рассказал, что с ним случилось. Шел он по борту верхней террасы ручья, смотрел обнажения, записывал. Присел в одном месте на камень, чтобы сделать зарисовку, поднял голову и видит: на другой стороне лога по террасе спокойно шествует медведь, отворачивает лапой камни, что-то ковыряет, выискивая себе еду. Мы все время сидим на кашах да на сухарях, ни мяса, ни рыбы со времени отъезда не видели, а тут медвежатина да еще осенняя, жирная. Вот Евгений Владимирович и решил ее добыть. Карабин у него был японский с пулями 6 м/м, тонкими, как карандаш, в сплошной оболочке. Стрелял он, видимо, наспех, не по месту, не убил. Медведь к нему. А тут как раз второй патрон в магазине застрял, в ствол не лезет. Вот наш Павловский и пустился наутек. Медведь, по-видимому, все же был ранен, борта террасы тут крутые, до своего врага медведь сразу добраться не мог. Охотник успел удрать. Мы на другой день еще раз обошли вёю долину, искали следы крови, жалели, что нет с нами собаки, но никаких признаков подбитого медведя не нашли.