Страница 30 из 46
Принимая горнорабочих, мы учитывали их знание и другого ремесла. Морозовы, отец и сын, знали плотничье дело, Торохов оказался конюхом, Коротких - хлебопеком и т. д. Профсоюз горнорабочих предложил нам взять в качестве профорганизатора слесаря железнодорожных мастерских Павла Яковлевича Богача.
Слесарь нам как раз был нужен, и я охотно принял его на эту должность.
В конце августа тронулись, наконец, и мы. Вниз до Дудинки караван пойдет быстро, так как погрузки почти не будет. Вместо баржи под динамит дали илимку, правда крепкую, недавней постройки; нам этого вполне достаточно. Остановились ниже города у склада Енисейзолото, и я вместе с Клемантовичем, взяв несколько горнорабочих, знающих обращение со взрывчаткой, быстро перенесли и уложили в илимку наш опасный груз. Бикфордов шнур и капсюли взяли с собой. Капсюли я уложил в свой чемодан вместе с бельем и другими мягкими вещами и отнес в каюту. Там они будут всего сохраннее. Круги бикфордова шнура запаковали во вьючные ящики и поставили на сохранение в каюту Ф. А. Клемантовича. Хотя на стоянках илимку ставили на якорь отдельно от хвоста каравана, но все же из осторожности приходилось посылать туда на лодке караульного.
Плавание прошло без особых затруднений. А. И. Левкович организовал общее питание, а хлеб по селам доставать теперь можно свободно. В Казачинском купили пару лошадей, к ним сбрую, телегу и сани. Они нам будут необходимы при зимовке.
В Дудинке караван стоял недолго. Быстро нас выгрузили, поставили илимку с динамитом в устье Дудинки на наше попечение, и пароход ушел в низовье реки. Корешков встретил нас с радостью, ждал уже давно. Рассказал тех волнениях, которые ему пришлось испытать в связи с внезапным наводнением.
Первым делом, как разместились, была забота о динамите. Решили его из илимки выгрузить и сложить в стороне от Дудинки на какой-либо сопке. На восток от селения, примерно в двух километрах, есть довольно высокая гряда, куда и отнесли динамит. Сделали настил, сложили ящики штабелем, укрыли брезентом и обложили камнями. Рядом водрузили мачту с красным флагом. Известили об этом исполком и просили дать распоряжение никому к штабелю не подходить, а тем более его не трогать. Сами в свою очередь пустили слух, что наш динамит - вещество очень опасное, взрывает от удара и даже от толчка так, что от человека ничего не останется. Все это возымело свой эффект, и к складу никто не приближался же на километр.
С отправкой в Норильск решили подождать до первого снега, когда можно будет всем ехать, а не идти. Путешествовать сейчас, поздней осенью, пешком по тундре совершенно недопустимо. Однако до того, как выпадет снег и закроет выходы шлир на горе Рудной, я решил отправиться в Норильск вместе с Клемантовичем и выбрать место для закладки штольни так, чтобы она началась от подошвы рудного тела. Возьмем двух горнорабочих, и они вместе с Клемантовичем до приезда всей партии успеют выровнять площадку перед штольней, зачистить забой и поставить первые приустьевые оклады. Экспедиционные олени сейчас стоят в верховьях Агапы. Пока они придут, задумали съездить на охоту, добыть мяса. В Дудинке сейчас голодно. Все сидят на рыбе, мелкой ряпушке «сельдюшке», которая теперь идет вверх по реке для икрометания. А ниже Дудинки правый берег реки образует высокий яр, изрезанный глубокими логами, вершины которых выходят на поверхность тундры. Лога густо поросли полярной ольхой, карликовой березкой и тальником, тогда как тундра гола и безлесна. Поэтому все лога полны зайцев, которые находят там в изобилии и корм, и укрытие от врагов.
Взяли на радиостанции шлюпку - шестерку, оставшуюся еще от погибшего «Вайгача», поставили мотор «Архимед», и все, у кого были ружья, вшестером отправились на охоту. Охоту решили организовать так: двое с ружьями стоят наверху по краям узкой горловины лога, выходящего в тундру. Остальные идут от берега вверх по логу по кустам с шумом и гамом, выпугивая зайцев наверх, где они и попадают под выстрелы охотников. В следующем логу роли меняются: охотники становятся загонщиками, а последние превращаются в стрелков. За два дня охоты мы добыли полную шлюпку зайцев, больше полсотни, и хотя на Севере заяц не мясо, как щука не рыба, но все же это явилось хорошим подспорьем к вареной сельдюшке. Добычу пустили на общее питание, причем обдирать зайцев охотно взялись дудинские женщины. Зайцы здесь сейчас уже вполне вылиняли в имеют густой, пушистый белый мех. Шкурки выделывают и шьют меховые спальные одеяла. У более богатых они делаются из песцовых шкур и даже из песцовых хвостов, что считалось верхом роскоши. Ранее у нганасан было правилом давать невесте в качестве приданого одеяло из песцовых хвостов.
Тем временем подошли олени: четыре упряжки с двумя пастухами - Федором Чоней и Василием Тынка. Они по национальности долганы, коренные жители района Норильска. Исаак Михайлович Манто с сыновьями остался при стаде на Агапе и подойдет позднее, когда выпадет снег Сразу же, как только подошли олени, без задержки тронулись в путь. Едем вчетвером: я, Клемантович и два горнорабочих - Журба и Изосимов. Всем выдали новые полушубки, сапоги, валенки, плащи. Берем с собой палатку, брезент и продовольствие на дорогу на случай, если сразу не дойдем и придется ночевать где-либо у Дорожного озера или у Амбарной. В Норильск приехали на третий день и поселились в экспедиционном доме у нолевого пикета. Оленей отправили на Часовню с заказом через три дня вернуться с одной упряжкой для моего возвращения в Дудинку. Чоня с оленями останется у своих сородичей. Возвращаться ему на Агапу нет смысла.
Отдохнувши, на другой день отправились на гору выбирать место для штольни. Кайлы и лопаты имелись на складе от прошлой экспедиции, так же как сухарь, сушка крупы, завезенные еще зимой дудинским кооперативом. Первую штольню решили заложить на нижнюю, более крупную шлиру. При расчистке площадки за шляпой из бурых известняков пошла, как говорят горняки, «сыпучка» - дресва из отдельных минеральных зерен, ранее в свежем виде сцементированных в монолитную массу. По мере углубления стал чувствоваться резкий запах сернистого газа вследствие окисления серы в сернистые соединения. На другой день дошли до подошвы рудного тела, которое здесь выражено нерезко, с постепенным переходом во вмещающий диабаз. Так как общее падение рудного тела и его подошвы идет на юг, то, заложивши здесь штольню, постепенно пройдем все рудное тело до кровли, чтобы выяснить его строение. На том и порешили. Забили колышки на месте закладки, где станет основной устьевой оклад, пожали друг другу руки, пожелали удачи, назвав эту штольню «Геолком». Леса в штабеле на площадке внизу имеется еще достаточно, израсходовали прошлый год не более половины. Но предстоит тяжелая работа по подноске на руках в гору заготовленного внизу крепежного материала. Потом для этой цели приспособим лебедку бурового станка, а пока что все придется таскать на себе.
На другой день пришел Тынка на оленях с упряжкой для меня и, пожелав успеха оставшимся, мы незамедлительно тронулись в путь, рассчитывая попасть в Дудинку за один переход. Но не тут-то было. Погода стала портиться, начал накрапывать дождь при холодном северо-западном ветре. Постепенно он разошелся и превратился нудный мелкий непрерывный дождь. Ехать стало тяжело. Дождь и ветер секли лицо, вода лилась за воротник, и к Амбарной мы вымокли насквозь, хотя на мне был кожаный костюм, полушубок и брезентовый плащ. У Василия тоже был полушубок и плащ да своя замшевая камлейка. Стали выбиваться из сил тоже вымокшие олени. Пришлось остановиться у найденного моховища, куда пустили на привязи оленей. Расстелили взятый с собой брезент, другой его половинкой накрылись и так продремали ночь под шум стучавшего по нашей задубелой крыше дождя, пока хоть немного отдохнули и подкормились олени. В Дудинку приехали на другой день вконец измученные. Елизавета Ивановна нас встретила радостно, дала переодеться в сухое, накормила и напоила на славу. Тынка был настолько утомлен, что нам его пришлось сводить под руки вниз, под яр, где у берега стоял его чум.