Страница 15 из 46
Работали мы не менее 12 часов без праздничных дней, а иногда задерживались и дольше, тем более что ночей в то время не было. Но все же распорядка дня надо было придерживаться, и я просил всех приходить вовремя, к ужину.
Несмотря на трудности (тяжелая ходьба по каменистым склонам, мерзлота, комарье, не очень-то калорийное питание), все были веселы и жизнерадостны. Ауэрбах и Кудрявцев взялись даже выпускать юмористический журнал «Голубой чайник», где затрагивались события дня, приключения, трудности, текущие заботы. Вечером за ужином журнал зачитывался во всеуслышание под громкий хохот присутствующих. Жаль, что потом атот журнал исчез из моего поля зрения. Он был бы колоритной характеристикой условий нашей работы тех лет.
Закончив разрезы по Угольному ручью, горняки перешли на вскрышу пластов по восточному склону горы Шмидта. Туда ежедневно приходилось подниматься на высоту 200- 300 м по крутым каменистым склонам с россыпями остроугольных глыб базальта. Разрез 3 на северо-восточном мысу имел отметку почти 400 м над площадкой лагеря. Обувь буквально горела при такой ходьбе. Пустили в оборот запасные сапоги. Одни носились, другие находились в ремонте. Но и новые через три-четыре дня ходьбы тоже требовали починки. Захваченной из Дудинки кожи, конечно, не хватило, пришлось воспользоваться кожаными поясами оленьей сбруи. Но особенно расходовать их тоже было нельзя. В общем к осени обувь у всех участников пришла в такое жалкое состояние, что в Дудинку некоторые вернулись чуть не босиком.
Проходка первых двух разрезов по Угольному ручью заняла довольно много времени. Мне нужно было все время быть то с одной бригадой, то с другой, учить, показывать. Примерно через неделю, когда все достаточно овладели методикой, можно было и мне заняться своими геологическими делами. Прежде всего хотелось выяснить, что представляет собой Сотниковское медное месторождение, о котором в прошлом веке писал Ф.Б. Шмидт. По его данным, руда представляла медистые сланцы с содержанием меди до 5%. Что это за медистые сланцы, каков их минеральный состав, Шмидт не пишет. Предстояло все это выяснить.
В северо-западном углу горы Рудной, у ее подножия тогда были видны устья двух небольших штолен, очевидно заложенных Сотниковым для добычи руды. Метрах в 200-х от них к северу, на площадке, невдалеке от наших палаток, виднелись развалины заводика: остатки плавильной печи, срубы каких-то построек, кучки древесного и каменного угля, руды. Плавильная печь представляла деревянный сруб высотой около метра и площадью с квадратный метр, внутри заполненный галькой с песком. Очевидно, это был фундамент печи. Поверх гальки выложены под и стены из кирпича. Под частично еще сохранился, а стены развалились. Кирпич стал рыхлым, разрушистым, легко крошится от удара геологическим молотком. Это был обычный строительный, а не огнеупорный кирпич. Строений было два: одно, по-видимому, было жилым, а другое служило складом или амбаром. От них остались только нижние венцы. Остальное частью употребил на строительство своей избы Потанин, частью проезжавшие мимо - на дрова. Около печи лежали две рассыпавшиеся кучки древесного и каменного угля. На каком велась плавка, сказать трудно. Возможно, что на смеси того и другого.
Руда - медистые сланцы - представляет глинистые сланцы с примазками по трещиноватости и слоистости углекислых солей меди: зеленого малахита и голубого азурита. Сам по себе сланец в изломе свеж и крепок, рудных минералов там нет, они присутствуют только в виде примазок по трещинам. В общем руда в куче бедная, очевидно, это отбросы того, что шло в плавку. Штольни пройдены в толще серых глинистых сланцев, слагающих все северное подножие горы Рудной. Залегают они горизонтально, с небольшим наклоном на юг, в глубь горы. Их видимая мощность около 10 м. Сверху на сланцы налегают изверженная основная порода целиком составляющие северный склон горы.
Штольни расположены друг над другом на 2 м по высоте и наискосок - на 4 м. По размеру они одинаковы. Ширина каждой внизу 120 см, вверху 70 см, высота 170 см. На устье они оказались почти надело забитыми снегом, который от времени так спрессовался и обледенел, что превратился в монолитную массу. Видимо, сюда со времен Сотникова никто не заглядывал. Чтобы попасть вглубь, пришлось его выкалывать. К счастью, льду оказалось немного, метра два от устья вглубь, а дальше было сухо. Крепление подгнило и только при входе частично обрушилось, а в глубине, через 2- 3 м, где температура не менялась, не было летнего оттаивания, лес крепи совершенно свеж, как только что поставленный. Вблизи устья, куда по временам иногда еще проникал влажный воздух лета, стены и кровля штолен покрылись гирляндами крупных снежных кристаллов в форме шестилучевых звездочек, какие мы иногда видим при снегопадах в более южных широтах, но там они не превышают нескольких миллиметров, а здесь размеры их достигают сантиметров. Очевидно, росли они в течение многих лет в условиях полного покоя. Это было феерическое зрелище. От свечи все кругом блестело и сверкало, как в волшебной алмазной пещере, переливаясь всеми цветами радуги. Было жаль разрушать это чудесное сооружение, но штольни надо было осматривать, а двигаясь, невольно задеваешь ледяные гирлянды, и они осыпаются вниз с мелодичным звоном.
Нижняя штольня имеет длину 25 м и боковую рассечку на восток в 3 м.
Вторая, верхняя штольня короче: ее длина всего 14 м, но зато имеются две боковые рассечки: на запад 22 м и на восток 10 м.
Обе штольни лежат в пределах толщи глинистых сланцев. Руда имеется только в нижней. Там отдельными участками в сланцах видны примазки медной зелени и сини. Но все это оруденение бедное, непромышленное. В верхней штольне нет и этого. Сланцы там совершенно пустые, безрудные. Очевидно, месторождение было выработано еще во времена Сотникова. Оно скорее всего гнездовое, о чем свидетельствует скопление охристых налетов в сланцах средней части штольни. Такие вторичные меднокарбонатные руды я видел в 1914 г. в Хакассии, работая коллектором с проф. М.А. Усовым. Там они представляли продукт инфильтрации в водоупорные породы медистых растворов за счет выщелачивания коренных сульфидных месторождений. Их-то мы и искали. Очевидно, и здесь где-то поблизости должно находиться коренное месторождение.
Детальный осмотр склонов горы выявил в ее средней части, выше и восточнее штолен обильные охристые осыпи и желваки бурого железняка. Следовало этот участок расчистить и проверить шурфами. Снял одну бригаду с угольного разреза и поставил сюда. Оказалось, что здесь имеется крупное скопление бурого железняка, вытянутое поперек склона. Такое образование у геологов носит название «железной шляпы» и обычно развивается при выходе на дневную поверхность сульфидного рудного тела. Сернистые металлы при этом окисляются и одни, как медь, будучи растворимыми, уносятся, другие переходят в нерастворимые соединения и выпадают на месте. Сернистое железо, превращаясь в бурый железняк, отлагается на поверхности первичного рудного тела в виде шляпы. Она оказалась довольно значительной: вдоль горы 200 м и вверх 14 м. Несколько выше по склону обнаружена вторая шляпа меньшего размера: 100 м на 8 м. Шурфовка в глубину показала, что мощность шляп невелика. Уже с глубины метра пошла рыхлая, рассыпчатая обохренная порода из зерен сульфидных минералов, сцементированных бурым железняком. Порода пористая, с характерным сильно кислым сернистым запахом. Глубже пошла более плотная, но все еще рыхлая руда. Отобрав образцы и пробы на анализ, работу здесь прекратили, занявшись снова углем. Закончив разведку по восточному склону горы Шмидта, перешли на ее северный склон, а геодезисты после ее съемки переключились на гору Рудную, которая теперь, после находки там сульфидного месторождения, приобрела практический интерес.
Постепенно для Норильска накапливался материал, который позволит составить для него крупномасштабную геологическую и топографические карты, на основе которых можно будет правильно оценить будущие промышленные перспективы. Но это относилось к Норильску, а кругом, даже в ближайших окрестностях, все оставалось еще неизученным. Видно, что горы к северу от нас, на противоположной стороне р. Норильской, представляют скорее всего такое же плоскогорье, как и Норильское. Оно также кончается уступом в Норильскую долину. У местного населения эти горы называются Караелах, что значит Еловый Камень, так как там, по рассказам, кроме лиственницы растет много ели. Никто из исследователей там не бывал. Чем сложены эти горы, какими породами? Похожи ли они на Норильские, есть ли там какие-либо ископаемые - все остается неизвестным. Конечно, мне очень хотелось уделить хоть немного времени, чтобы побывать там. И я решил все же сходить туда хотя бы ненадолго.