Страница 16 из 51
Уже 14 января 1905 г. часть либералов поторопилась высказаться за созыв Учредительного собрания, избранного на основе всеобщего, равного, прямого и тайного избирательного права. Учредительное собрание, по их мнению, нужно было созвать для того, чтобы принять «октроированную* (т. е. дарованную царским манифестом) конституцию и таким способом мирно, без потрясений перейти от неограниченного самодержавия к конституционной монархии.
Ясно понимая, что без соответствующих экономических уступок широкие народные массы, и прежде всего многомиллионное крестьянство России, не привлечь под свои знамена, либералы впервые решили официально выдвинуть и требования экономических реформ. (Отдельными лицами подобные мысли высказывались на страницах «Освобождения» еще в 1903 г.) 24 февраля 1905 г. собравшийся в Москве IV съезд земцев-конституционалистов высказался за принудительный выкуп части помещичьих земель для «необходимых прирезок в интересах малоземельных групп разных категорий» и создание из казенных, частью удельных, а в некоторых случаях и помещичьих земель специального государственного земельного фонда с целью «эксплуатации его в интересах трудящегося населения!»{118}.
Анализу февральского решения земцев-конституционалистов В. И. Ленин посвятил специальную статью «Аграрная программа либералов»{119}. Отметив близость народнических и либеральных планов реорганизации аграрного строя России, Ленин четко вскрыл их классовую подоплеку, также указал, в каком направлении должны вести большевики агитацию в деревне. «Слышите ли, крестьяне? — заканчивал свою статью в большевистской газете «Вперед» от 20 (7) апреля В. И. Ленин. — Вас еще раз хотят облагодетельствовать чиновническим путем, «упорядочить» вашу жизнь помещичьим вмешательством, «выкупить» вам земли по образцу проклятой памяти старого выкупа! Помещики так добры, так добры: видя, что у них земли грозят даром взять, они великодушно соглашаются их продать, — за сходную цену, разумеется… Согласны ли вы на такое помещичье и чиновничье вмешательство? Или вы хотите вмешаться сами и Сами устроить себе свободную жизнь? Тогда соединяйтесь с городским пролетариатом, боритесь за республику, поднимайтесь на восстание, которое принесет вам революционное правительство и революционные крестьянские комитеты!»{120}.
Вождь большевиков внимательно следил за действиями либералов. «…Буржуазия в общем и целом стоит теперь за революцию, усердствуя с речами о свободе, все чаще и чаще заговаривая от имени народа и даже от имени революции», — отмечал В. И. Ленин в книге «Две тактики социал-демократии в демократической революции»{121}. «…Шаг влево нашей либеральной буржуазии несомненен. Идет вперед революция, за ней ковыляет и буржуазная демократия», — вновь подчеркивал он уже после выхода «Двух тактик»{122}.
Полевение либералов продолжалось и после февральского съезда земцев-конституционалистов. 25–28 марта в Москве состоялся III съезд «Союза освобождения». На него явилось около 50 делегатов из 27 городов. Они представляли 69 групп «Союза освобождения», который объединял 1600 членов. Съезд принял программу, делавшую шаг вперед от дореволюционных заявлений освобожденцев. Она предусматривала создание народного представительства на началах всеобщей, равной, прямой и тайной подачи голосов, введение буржуазно-демократических свобод, включала и требования социальных реформ: наделение малоземельных крестьян государственными, удельными, кабинетскими землями, а где их нет, и частновладельческими (с вознаграждением прежних владельцев), введение государственного страхования рабочих и 8-часового рабочего дня немедленно в тех производствах, где это возможно, и «приближение к нему в других производствах».
Характерно было и другое: программа не только умалчивала о целом ряде важнейших вопросов (например, о том, быть в России монархии или республике, быть народному представительству однопалатным или двухпалатным), но и имела красноречивое заключение — положения программы «могут считаться обязательными лишь — постольку, поскольку, политические условия останутся неизменными». Допущение подобной оговорки «Союз освобождения» рассматривал как неизбежное и необходимое условие всякой политической программы, «преследующей цели реальной политики»{123}.
«Борьба между самодержавием и революционным народом обостряется», — писал Ленин в связи с опубликованием этой программы в статье «Революционная борьба и либеральное маклерство». Либералам «надо лавировать между тем и другим, опираться на революционный народ (подманивая его «демократизмом») против самодержавия, опираться на монархию против «крайностей» революционного народа»{124}. Отметив многочисленные оговорки программы, придававшие ей, по сути дела, не обязательный, а рекомендательный характер, Ленин пророчески добавлял: «Конституционно-демократическая» (читай: конституционно-монархическая) буржуазия сторгуется с царизмом на более дешевой цене, чем ее теперешняя программа, — это не подлежит сомнению, и сознательный пролетариат не должен делать себе на этот счет никаких иллюзий»{125}.
Дальнейшие события подтвердили правоту ленинского высказывания. Через месяц, 22–26 апреля, в Москве прошел III общеземский съезд. Оп уже вполне определенно высказался не только за сохранение монархии, но и за введение в стране двухпалатной системы народного представительства. Верхняя палата должна была выбираться двухстепенно и состоять из делегатов земств и городских дум, нижняя — на основе всеобщего, прямого, равного и тайного голосования. «Государственную власть наши прекраснодушные либералы стараются возможно более равномерно и «справедливо» поделить между тремя силами: монарх, верхняя палата (Земская палата), нижняя палата (Палата народных представителей): самодержавная бюрократия, буржуазия, «народ» (то есть пролетариат, крестьянство и мелкая буржуазия вообще)», — разоблачал либеральные проекты В. И. Ленин, настаивая на передаче всей полноты власти народу{126}.
Проходивший тогда же, в апреле, съезд земцев-конституционалистов вновь выступил с требованием проведения выработанной им аграрной программы. Социальные и экономические требования выдвигались либералами не без задней мысли. Они, и в частности аграрная программа, рассматривались ими не только как способ разрешения острейшего для России аграрного вопроса, но и как средство для завоевания на свою сторону крестьянства.
Для создания социальной опоры в городе, прежде всего среди интеллигенции, «Союз освобождения» еще в конце 1904 г. принял решение образовать союзы по профессиям и придать им характер политических организаций. Тогда же, в ходе «банкетной кампании», возникли и первые союзы — «Союз инженеров и техников» и «Академический союз» (декабрь 1904 г.). Однако большинство союзов оформилось лишь после 9 января. Они объединили довольно широкие слои демократической интеллигенции, и большевики повели борьбу за завоевание этих союзов на сторону революции.
Уже первые месяцы революции наглядно продемонстрировали два факта. Во-первых, крах старой тактики либералов. 40 лет они просили «увенчания здания» — организации при царе совещательного органа из представителей земства — и 40 лет слышали от царей один и тот же ответ: «Оставьте бессмысленные мечтания!». Минуло немногим более месяца после начала революции, и царизм под давлением народа пошел на уступки.
Во-вторых, обнаружилось, что либералы боятся революционного народа, готовы «законодательствовать» совместно с представителями центральной власти. Даже самые левые из них, собравшиеся на III съезд «Союза освобождения», утверждали: «…экономические нужды крестьян, например прирезка земли и т[ому] под[обное], могут быть удовлетворены только законодательным путем при участии народа в законодательстве, а не местными средствами вроде разгрома усадеб и пр. К призыву к насилиям над личностью и имуществом частных лиц должно быть занято резко отрицательное отношение»{127}.