Страница 1 из 4
Брат мой, брат
В темном переулке слышались глухие звуки ударов и приглушенные стоны.
— Ещё раз появишься на нашей территории, погань эльфийская, мы тебя по кругу пустим! Понял, — злобно сказал орк-подросток, нависая надо мной.
— Ага, я так и знал, что вы уроды по мальчикам, — усмехнулся сквозь боль я и тут получил удар в живот. Меня согнуло пополам и стало нечем дышать. Язык мой - враг мой.
— Мы тебя предупредили, — сказал главарь Красных Быков, так они себя гордо называли. И они, пнув меня на последок, гордо удалились.
"Слабаки. Бить толпой одного удобно и безопасно", — думал я, с трудом поднявшись.
Хорошо, что доска цела, хотя ехать на ней я по любому не мог. Что я забыл на границе Орочьего квартала? Бизнес у меня здесь. Одному чуваку доску починить надо было. Вот готовую принес с доставкой на дом. Ну не его же вина была в том, что он живет на стыке Орочьего и Гномьего кварталов. А тут местные.
На это я мастак. Что угодно починю и соберу из говна и палок. Не бесплатно, конечно. Особенно люблю мастерить скейтборды. Это у меня как болезнь или хобби.
Проползая мимо окон жилых трущоб, взглянул на своё отражение. Красавец, ничего не скажешь. Обнять и плакать. Губы разбиты, лицо в синяках и ссадинах, джинсы грязные, рукав ветровки оторван. Вообразил, какой концерт закатят дома, хоть вешайся. Только представлю скорбную мину Нандель, всё, туши свет, сливай воду. Потом морали, причитания, что я, дескать, по наклонной пойду, сопьюсь, сколюсь, съе...ну и тому подобное. Зато у нас Вилиндил - надёжа и опора славной семьи Лайре. Гений из колхозный удобрений. Младше меня на пять лет, а учится в одном со мной классе. И так тяжко. А тут этот со своей гениальностью. И моя жизнь превратилась в ад. Все эти постоянные причитания: " Вот смотри, какой твой брат умница, а ты", достали. А что я. И не брат он мне вовсе. Какой он мне брат: я черный, а он голу... ну, короче, другой. Угораздило мне, нормальному темному эльфу, попасть в семью лунных. Видите ли, решили завести второго ребенка и не хотели пыхтеть при этом. Вот и взяли меня. А мне теперь мучайся. Почему именно меня, а не лунного, история умалчивает. Вот такой я был в детстве маленький, миленький, чернозадый, красноглазый. Загляденье и только. Ну как мимо такого чуда пройти. Вот и не прошли. А мне теперь страдай. И так не в жилу. Вообще в курсе, какого это дроу в школе светлых эльфов. Скажу, что паршиво. К тыканью в мою сторону пальцем я уже привык за тридцать лет. Но вопрос: "А правда, что Вилиндил твой брат?" уже достал. Нет, брешут гады. Плюнь тому в глаз, кто это сказал. Жесть, одним словом. Но как бы тяжело мне не было, своих настоящих создателей найти желания никогда не возникало. Долбоебизмом не страдал. Какое мне дело до тех, кто решил облегчить себе жизнь, избавившись от меня. Вот прям так и слышу причитания про тяжелую жизнь, отсутствие средств на моё содержание, что они ничего не могли мне дать. Тогда бы и не рожали. Про методы контрацепции не, не слыхали. Или чего по интереснее: мы бросили тебя, чтобы спасти тебе жизнь. Нас преследовала стая наемных убийц. Короче, всё бы сводилось к одному - меня бросили ради моего блага. Теперь это благо преследовало меня всю мою недолгую по эльфийским меркам жизнь.
Не помню, как дополз до дверей своих трёхкомнатных хором. Глубоко вздохнул, как перед прыжком в воду. Открыл дверь, зашёл в прихожую.
— Дома! — громко крикнул я и бросился бегом, насколько мог, в свою комнату. Ну, как свою, в нашу с Вилиндилом. Ну, то есть в детскую, хотя я уже не ребенок.
— Почему так долго? Есть будешь? — услышал я голос Нандель.
— Нет, пасиб. Может позже, — ответил я и захлопнул за собой дверь. Сунул скейт под кровать. Быстро стянул через голову футболку. Всё тело нещадно болело. Тут скрипнула дверь, и я плюхнулся на кровать, отвернувшись к стене, сделав вид, что сплю.
В комнату вошёл лунный, или тиндэ, как их ещё называют. Мой братан. Сиреневые волосы, зелёные глаза, невысокий, щуплый, как и все эльфийские подростки в двадцать пять лет. Он внимательно посмотрел на меня, так, что я буквально чувствовал кожей его взгляд.
— Опять подрался, — сделал вывод Вилиндил.
— Не твоё дело, — буркнул я.
Он тронул меня за плечо и повернул к себе лицом. Посмотрел и скорбно вздохнул, увидев наливающийся на скуле синяк.
— Давай я маму отвлеку, а ты в ванную пройдешь, — предложил он.
— Обойдусь, — ответил я, поднимаясь. Терпеть не могу этого правильного и добренького. Жалеть себя я не просил.
Вечером, во время ужина, за одним столом собралась вся наша дружная семья Лайре. Менелдил, глава семейства, скромный офисный служащий, эльф с синими короткими волосами и зелёными глазами, сидел во главе стола и обвел нас внимательным взглядом.
— Как сегодня прошел день? — спросил он. Ещё одна долбанутая традиция нашей семьи. Задавать этот идиотский вопрос и отвечать на него.
— В школе всё хорошо. Лабораторную по химии на пять написал, — ответил Вилиндил.
— Молодец, — улыбнулся Лайре-старший.
— Кампин, — обратился он ко мне. Терпеть не могу своё имя. Кто вообще додумался дать дроу светло-эльфийское имя. Вот стану взрослым, лет через семьдесят, возьму себе крутое темно-эльфийское имя Белгос или Малаггар.
— Нормально, — буркнул я.
Он взял меня за подбородок и заставил на себя посмотреть. Сразу заметил ссадину под глазом и разбитую губу.
— Вижу, что это не совсем так, — заметил он. — Так что же случилось? Если у тебя проблемы, я должен об этом знать.
— Да никаких проблем. Просто не сошлись во мнениях об основных направлениях и особенностях составления стихов представителями модерна в поэзии Серебряного века, — выдал я. Сам офигел от того, что произнёс. За столом повисла недолгая пауза.
— С кем не сошёлся во мнении? — отмер глава семейства.
— С орками, — ответил я.
— Опять ходил в Орочий квартал! — встрепенулась Нандель, красноволосая синеглазая эльфийка.
— Ну где же я ещё орков то найду, чтобы поговорить с ними о высоком и вечном, — усмехнулся я.
— Почему ты всё время влипаешь в неприятности? Вечно ищешь их на свою голову. Неужели нельзя вести себя нормально, как Вилиндил. Пропускаешь школу, учишься из ряда вон плохо. Того и гляди, выгонят! — разошлась эльфийка.
"Теперь завелась на весь вечер", — с досадой подумал я. Ещё долго после обеда продолжалась её нытьё в зале, когда я ушел в комнату.
— Не понимаю, неужели нельзя быть хоть чуточку благодарным за то, что ему дали кров и семью. Зачем мы только взяли его, — говорила она, думая, что я не слышу её из другой комнаты.
— Не надо так говорить. Это мы его так воспитали, — возразил Менелдил.
— Дроу нельзя воспитать по-другому. Другими они быть просто не умеют, — не унималась она.
Я лежал на своей постели лицом к стене. Нет, я не в обиде, не предмет восхищения и подражания. Только вот усыновлять себя не просил. Выбрали бы другой объект для воспитания, чтобы любимому чаду не скучно было. Он зашёл в комнату и сел возле меня на кровать.
— Ты на маму не обижайся. Она просто расстроена. И за тебя волнуется. Даже больше, чем за меня. Она всё равно тебя любит, — говорил он.
— Ну да, любит, как собака палку, — произнес я.
— Не говори так. И папа тебя любит, и я тоже люблю. Другого брата у меня нет, — сказал он. Я тяжело вздохнул.
Вспомнил, как, будучи совсем мелким, напугал его ночью до судорог, когда тот подойти попросил. Уснуть не мог. Ну я и подошёл к нему и посмотрел горящими алыми глазищами. Он же не был в курсе, что у дроу глаза в темноте светятся и видим мы, как днём. Орал тогда на всю квартиру. Предков на уши поставил. После Вилиндил сам приходил ко мне и залезал в мою постель ночью, если видел страшный сон или замерзал. До сих пор вспоминаю с содроганием его холодные пятки.