Забвение

Чтобы остановить происходящее, Эмилия схватила ближайший к себе подсвечник и кинула его в зеркало. Осколки разлетелись в разные стороны. Выбежав босиком из своей комнаты, малышка направилась прямиком к Роланду. Ей нужно было рассказать увиденное, но по пути она наткнулась на своего благоверного.

— Эмилия, что с тобой? На тебе лица нет. — мужчина поднял за подбородок лицо девушки и посмотрел в глаза. Они были отстраненными, в них читался страх и смятение. — В чем дело? Максимилиан чувствовал что девушка от него что-то скрывала и это коробило его. Накладывало свой отпечаток на его душу, от чего герцог выходил из шаткого равновесия.

Эмилия не ожидала встретиться с этим человеком так скоро, а после увиденного в спальне крупицы самообладания были потеряны. — Пусти меня…!!! Что ты сделал? Где мой брат? — девушка била в грудь своего мужа в истерике. На шум сбежалась ближайшая прислуга, которые в ужасе наблюдали за тем, как их госпожа сходила с ума.

— Живо все скрылись с глаз долой! Каждого казню, кто посмеет раскрыть свой рот…Коридор вновь опустел, и лишь Роланд остался стоять прислонившись плечом к стене. Мужчина еще некоторое время пытался успокоить девушку, но даже встряска ей не помогала. Поэтому Максимилиан резко, но не сильно ударил ее по щеке. Воспользовавшись замешательством со стороны Эмилии, герцог подхватил ее на руки и поспешил отнести супругу обратно в ее покои. Войдя в комнату, он усадил девушку на кровать, а сам сел напротив. Беседа предстояла не из легких.

36 глава. Вечное забвение

Если бы Максимилиан не вел себя скрытно по отношению к Эмилии, как делает этого сейчас, возможно никому из них не пришлось бы страдать и проходить через эти испытания. Если бы они могли понимать друг друга без слов, но увы…Шок, сменялся ужасом. Девушка не успевала за сменой своих эмоций на своем лице, но знала точно, что не желает оставаться в одном помещении вместе со своим мужем. Внутренний голос бил тревогу и предупреждал об подступающей опасности. Но она находила в ловушке и пути для отступления не было.

— Ты….ты… — шипела Эмилия в лицо герцогу, отчего он приходил в бешенство, но пытался обуздать чувство, сжав руки в кулаки. Он терял контроль над ситуацией.

— Успокойся и послушай уже… Постарайся вспомнить то, что было во время нашей свадьбы. Я ничего не делал с твоим братом… Лишь помог тебе в избавлении его тела. — Максимилиан был зол. Ворошить прошлое не в его интересах, но так больше не могло продолжаться. Он понимал, что Эмилия больна и болезнь прогрессирует, забирая ее жизненные силы и его заодно. Больше не было сил выносить и терпеть всё это. Максимилиан устал бороться с женой, которая видит и слышит то, что хочет. Ее разум был помутнен и затуманен и лишь правда могла внести ясность происходящего.

— Вспомни день приезда твоего отца… Сад, как мы…любили друг друга… Как пришел твой старший брат с угрозами и обвинениями… Я лишь защищал твою честь! Хотел уберечь тебя, но… Ты решила иначе.

Герцогиня молчала, но вот горькие слезы градом скатывались по ее щекам. Эмилия, закрыв лицо руками, помогала себе вспомнить день свадьбы от начала и до конца. Алкоголь на столе, смех, танцы под музыку, кто-то удерживает ее и тянет в лес силой, крики, река и лужа крови под ногами. Столько боли, столько страданий, столько противоречий.

— В тот день после банкета ты напился и изнасиловал меня в лесу! — крикнула Эмилия, когда картинка их близости с Максимилианом стала одним целым. Она пыталась искать оправдания для супруга, но не находила.

— Куда ты дел королевского рыцаря? Что ты с ними сделал… Я ничего не помню, все смутно. Но единственное что могу сказать точным, ты издевался надо мной, удовлетворяя свои похотливые желания! — больше она не могла выносить взгляда своего мужа. Ей хотелось скрыться от всего и от всех. Сбежать, исчезнуть, испариться будто пыль.

— Вспоминай, Эмилия… Это же ведь ты убила Француа! — выпалил герцог, смотря девушке прямо в глаза. — Он увидел наше соитие, начал оскорблять тебя. Я заломал его, а ты занесла над ним камень, решив избавиться от этого животного… — герцог осекся переводя дыхание, его сердце быстро клокотало, а легкие не успевали подгонять в кровь кислород. Правда лилась рекой из его уст и остановить поток информации уже не возможно. Все карты раскрыты.

— Ты сказала, что Роялз знает о присутствии твоего старшего брата в нашем поместье и это чревато последствиями. Поэтому мне пришлось убрать и его… Вспоминай же! — последние слова уже были на тон выше, и мужчина резко встал. Он навис над девушкой, словно коршун перед атакой. Если бы он знал изначально, что Эмилия не сможет вынести случившегося, то не позволил бы ей расправиться с братом собственными руками. Но было уже слишком поздно, что-то менять. Сделанного не воротишь. Теперь нужно выгребать последствия. — Неблагодарная! Мужа сама в петлю засунешь и даже не вспомнишь об этом. Будешь и дальше прибывать в своем забвении. — Максимилиан резко развернулся и вышел из комнаты, оставив жену наедине со своими мыслями. Он до последнего верил в светлое будущее с Эмилией, но оно разбилось в дребезги, как зеркало в ее покоях. Возможно, ему не следовало оставлять беззащитную и потерянную супругу со своими тараканами в голове, но и ему нужно охладить свой пыл. Привезти голову в порядок, а после чего решать проблемы по мере их поступления. По пути Максимилиан пересекся со своим другом. Тот странно посматривал на него, но вопросов лишних не задавал. Герцог до сих пор не понимал, как Роланду удалось пережить смерть своей жены, ведь сам он готов был пустить пулю в лоб из-за сходящей с ума Эмилии.

— Найдется сигара?

— Ты же не куришь!

— Видимо время наступило… — капитан достал из нагрудного кармана маленький хьюмидор* и достал оттуда сигариллу*. Максимилиан вышел на крыльцо своего поместья и жадно сделал первую затяжку…

Забвение… забвение… забвение…забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение…забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение…забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение…забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение…забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение…забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение…забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение…забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение… забвение…