Страница 23 из 93
Прием пищи я отложил. Потому как воняло от меня жутко. Я не обделался. Но в штаны напрудил. Не знаю сколько раз обильно потел, обсыхал и снова потел. Джинсы и одеяло все в белых разводах соли. В общем, сначала я решил привести себя в порядок. Потратил на это целый час, но отдраил себя, выстирал одежду и одеяло с простыней. Все развесив, подошел к столу. Прислушался к себе. Живот обрадованно урчал. Натруженные сутки назад мышцы еще ныли. Температуры нет. Ощущаю легкую слабость, но на ногах стою крепко.
Погас свет.
Чертыхнувшись, уверенно прошел в темноте, дернул за рычаг. Поспешил ко второму рычагу. Потянул за него. Успокоено зашагал к столу, где дожидалась трапеза. Шагал голым, но не переживал по этому поводу – на меня тут смотреть некому.
Щелк.
Я замер как подстреленный. Схватился рукой за стену, склонил голову набок.
Послышалось?
Нет. Знакомый металлический щелчок разблокированного рычага доносился от кормильни. Я перешел на бег. Миновал лежак. Схватился за всегда неподвижный рычаг. Дернул. И рычаг поддался. Пошел вниз до упора, тяжело и веско звякнул, неспешно поднялся и замер.
Дело сделано.
Три рычага из трех – на доступной мне территории. К ледяной стене еще не ходил. Страшновато. Ведь по моей версии именно там я подхватил болезнь, что едва меня не прикончила.
И что произошло?
Первый рычаг дарит мне свет и тепло.
Второй рычаг вроде бы приводит тюремную келью в движение.
Что делает третий рычаг?
Звяк. Зеленая вспышка.
С лязгом открывается кормильня. Я в паре шагов от нее. Подхватываю угощение. Пораженно пялюсь.
Что это?
Торт?
Нет.
Скорее кекс.
Пахнет одуряюще вкусно.
Медовой сладостью. Испеченными фруктами. И растопленным сливочным маслом, пропитавшим темную верхнюю корочку круглого кекса. Вес его не меньше половины килограмма. Вот это поистине награда из наград. Опустив выпечку рядом с едой, я взлохматил волосы на затылке.
За что дали награду?
Если я не ошибаюсь, активация второго рычага привела мою камеру в движение. Как железнодорожный вагон. В награду дали дополнительную пищу, включающую в себя целую жареную рыбу.
А третий рычаг? После него не изменилось ничего. Вообще ничего. Но это не так. Явно случилось что-то очень важное, если не сказать праздничное – очень уж шикарный кекс мне послали. Такой за просто так не дадут.
Прямо бесит…
Я набросился на еду. Проглотил тарелку с супом. Сожрал лепешку-поднос. Брусок хлеба и колбасу отложил. Сбегал к тайнику за ножом и решительно вонзил лезвие в кекс. Лезвие легко разрезало сдобу. Одуряюще вкусный запах усилился. Кекс развалился на две части. Кусочки яблок, какие-то орехи, изюм. Верхняя часть кекса буквально пропитана маслом. Невероятная щедрость. С зашкаливающей калорийностью. И немного непонятно к фруктам или орехам отнести вон ту «изюминку» - выпирающую из сдобного теста толстую ветку, перетянутую ниткой. Очень похожа на грубо оструганную винную пробку.
Подцепив острием ножа посторонний предмет, вытолкнул ее прочь. Облепленная крошками текста деревяшка упала на стол. Я же отрезал кусочек кекса, положил в рот, сдавил зубами. Замычал от невероятного вкуса. Проклятье! Я не могу назвать себя гурманом, но наслаждаться едой умею и люблю! Я едал множество блюд! Имею и любимые кексы! Среди них ореховый штоллен и грушевый хлеб – обожаю! Они очень вкусны. Но вот этот чуток подгорелый кекс с абы как набросанными в тесто кусочками яблока, изюма и орехами просто невероятно вкусен! Взрыв вкуса! Тут еще и вино добавляли. Ощущается. Да и сливочное масло сказочное какое-то – вкус поразителен!
Почему все так вкусно?
Жареная рыба – улет!
Кекс – чуть с ног цунами вкуса не снесло!
Даже простой хлеб с добавлением трав – вкусен!
Вся еда вкусна. Вся еда напоминает мне вкус деревенского детства, когда меня взращивала на лично выращиваемых продуктах бабушка, всегда державшая крепкое хозяйство.
Все известные дорогие рестораны по сравнению со скудным меню сей тюрьмы проигрывают во вкусе блюд по всем статьям! И что же это за тюрьма, где узникам не дают столовых приборов, держат в застенках до смерти, заставляют новых сидельцев расчленять старых, но при этом кормят невероятно вкусно и сытно?! Что за чудовищный контраст?
Жую медленно. Сглатываю слюну. Жую до тех пор, пока сдоба не рассасывает во рту сама собой. Откусываю еще кусочек. Жую. Я победил болезнь. Победил. Я выжил. Удержал ритм. И заслужил награду. Поэтому кекс я ел долго. Съел две трети. Остаток отложил на следующий прием пищи.
Теперь можно заняться перевязанной деревяшкой. Первым делом я ее облизал. Только потом аккуратно развязал нитку, размотал. Ничего себе – тут не меньше метра толстой и крепкой нити, пропитавшейся сливочным маслом и вином. Растянул нить на столе. Пусть сушится. Легонько стукнул по деревяшке. Та послушно распалась, открывая глубокий желобок. Внутри свернутый лист бумаги. Рядом крохотный завязанный тряпичный мешочек. И тонкая склянка заткнутая пробкой. Склянка светилась. Прерывистым желтым светом. Внутри склянки тяжело ворочалось живое существо.
Я отшагнул.
Каждый день что-то новенькое.
Кажется, это жук. Крупный светящийся жук. Светлячок? Что-то родственное. Яркое. Почти сварившееся, как мне думается – кекс был довольно горячим, когда я взял его в руки. Так что жук как в бане побывал. Но не в печи – какое насекомое это переживет? Так что посылку запихнули в кекс уже потом. Когда он был испечен и немного остыл. Отверстие замаскировали. И отправили ко мне.
Ядовит ли жук? Неизвестно. Но как к любому неизвестному насекомому относиться к нему следует с предельной осторожностью. Мне гриппа хватило. Спасибо. Больше проблем со здоровьем не хочу. Но склянка закупорена крепко. Жук дергается, но выбраться не может. Осторожно вытянув руку, забирая мешочек и листок бумаги.
Первым делом гляну на послание. Текст
«И поразил ты ЕГО! За что? За что причинил боль тому, кто радеет за тебя и свободу твою? Но не печалься! Ведь по незнанию рванул ты рычаг, что молнию извергнул карающую. Потому нет вины на тебе. Коль хочешь ты свободы – не прикасайся боле к тому рычагу! Не причиняй страдания ЕМУ! Коль не твоя это война – зачем за копье разящее берешься?
Понимаю, что на веру слова мои принять нелегко. Потому посылаю тебе лупроса – чей свет ярок и заметен во тьме. Помести его в бутыль пустую. Бутыль лучше из тех иноземных чьи стенки мягки и не бьются при падении. Добавь послание. Спроси и ответы даны будут. Не сотри знака на спине лупроса – иначе не понять будет куда ответ нам посылать. В бутыль добавь немного пищи – меда подсохшего, что в мешочке положен. Закупорь бутыль хорошенько. И брось в решетку что в месте отхожем. Мы послание твое получим. И ответим. Крепись! Исправно трудись! Вздымайся все выше! Не касайся того рычага! Коль уж нельзя не коснуться – делай это реже, заклинаю тебя! Пожалей ЕГО! Не рази ЕГО! Не рази!».
- Не рази его, не рази – повторил я последние слова записки. Повторил хрипло, удившись тому, как странно звучит мой голос.
Итак…
«И поразил ты ЕГО! За что? За что причинил боль тому, кто радеет за тебя и свободу твою?».
Автор послания вопиет и скорбит. Сокрушается из-за моего плохого поступка, причинившего боль ЕМУ. Тут все относительно просто и понятно. Можно задуматься над тем, как именно я причинил боль кому-то, но нет нужды напрягать мозг – дальше по тексту все разъясняется.
«Но не печалься! Ведь по незнанию рванул ты рычаг, что молнию извергнул карающую. Потому нет вины на тебе».