Страница 27 из 67
Глава пятая
— Ты придурок и ты гоблин!
Уже лучше. В самом начале, когда я описал Йорке что именно от нее хочу в грядущих переговорах, она сказала одно короткое «Нет!» после чего попросту замкнулась, съежилась как выпавший из гнезда птенец, отодвинулась и обратно мы шли в гробовой тишине.
Я уговаривать и торговаться не стал. Рано пока. Пусть маринуется в собственных страха, сомнении, злости, мыслях о будущем, пусть вспоминает те унижения, через которой ей пришлось пройти, пусть ощупает вспухшее от страшного удара лицо. Судя по удару, по его расположению, она даже не пыталась увернуться и приняла чужой кулак с покорностью подушки. Бум. И побитая зверушка побежала собирать дань…
— Ты придурок! — повторила Йорка, не дождавшись от меня ответа.
До наших Окраин — как я решил для себя официально называть те коридоры и клуксы — оставалось метров четыреста. Уже виден семнадцатый перекресток и терпеливо сидящие ряды гоблинов. Я настолько свыкся с этой классификацией, что ряды сидящих людей показались мне зелеными.
Я молчал…
— Конченый придурок! Ты понимаешь, что они со мной сделают? Понимаешь? Посмотри на мое лицо!
Я молчал…
— Оди! Говори со мной, гоблин!
Я неохотно разлепил губы:
— Решать тебе.
— Давай обсудим. Чуть изменим твой план. Оди…
Я молчал.
— Оди!
Я задумчиво смотрел на медленно приближающийся перекресток. Оттуда начинается оживление в коридорах, там уже спокойно не поговорить. Пока что мы в «путевых» коридорах, как я обозначил их в своем внутреннем картографическом атласе и путевом дневнике. Хотя местные чаще всего называют соединяющие зоны и блоки коридоры еще проще — дороги и тропы. В зависимости от ширины и оживленности коридоров. Вполне разумно.
Получается до места бурлачества от семнадцатого коридора мы шли преимущественно дорогой, затем часть пути передвигались тропой. Вполне понятно. Хотя «путевой коридор» звучит круче.
— Оди! — Йорка тоже понимала — еще двести метров и поговорить нормально не удастся. Сделав шаг шире, развернулась, загородила дорогу — Стой! Ну же!
— Решать тебе — повторил я — Послушай… с ними не удастся договориться. С этими тварями вообще нельзя договориться.
— Я знаю! Они злобные твари! Им нравится издеваться!
— Нет. Не поэтому.
— Да ты бы слышал, как они со мной разговаривают!
— Им нравится чувствовать себя всемогущими — признал я — Им нравится ощущать твой животный страх и понимать, что они могут с тобой сделать что угодно и им за это ничего не будет. Скоро один из них просто прижмет тебя к стенке, стянет шорты и трахнет.
— Эй!
— А то такого тут не бывает?
— Редко… но…
— Никто из них тебя не поимел по очень простой причине, Йорка.
— Какой?
— Эти твари всегда очень тонко чувствуют ту грань, за которую заходить не стоит. Они чувствуют, что нельзя требовать от тебя такого — пока что нельзя. Но эта грань не стоит на месте. Она все время движется. Сегодня нельзя, но через еще десяток ударов и увеличения ими же придуманных процентов до феерических размеров — тебе предложат погасить часть долга иным способом. Так что даже насиловать не придется — просто грубый секс со сломавшейся ментально жертвой.
— Да пошел ты!
— Как скажешь — я шагнул вперед и мне в грудь уперлась ее ладонь.
— Стой!
— Стою.
— Ты чертов придурок! Гоблин!
— Так стоим или идем?
— Стоим! Слушай… откуда ты все это знаешь?
— Понятия не имею — улыбнулся я — Помнишь? Память блокирована.
— Так почему?
— Что почему?
— Ты сказал, что с ними не договориться. Но не потому, что им нравится издеваться надо мной. Тогда почему?
— Ты приносишь им выгоду — медленно и четко проговаривая каждое слово сказал я — Ты бедная тощая овечка с которой они каждый день состригают клок шерсти. Каждый день ты делаешь их богаче. Ты один из источников их дохода. Такие как они смирятся с потерей визжащей перепуганной жертвы. Всегда можно найти новую девочку для битья. Но вот отказаться от выгоды… Поверь, Йорка — у них много жертв для издевательств.
— Знаю.
— Но мало тех, кто исправно приносит что-то «вкусное» каждый день. Каждый день! Вдумайся! Они считают тебя своим отличным активом. И не отпустят просто так.
— Активом… выгода… кто ты такой?
— Я гоблин Оди. Ну? Решай.
— Хотя бы чуть иначе… чуть мягче…
— Это и так мягко. Слушай… хватит искать лазейки. Тут всего два варианта. Всего два! Первый — оставляем все как есть. Бери чуть испачканные майку с бейсболкой и неси им. Не забудь встать на колени. И приспусти шортики — вдруг сегодня именно этот день.
— Сдохни!
— Второй вариант — ты раз и навсегда решаешь для себя что ты больше не жертва. И тогда мы идем прямиком к ним, и ты четко и внятно им говоришь то, что я тебе сказал.
— Но почему в клуксе?
— Соваться на их территорию неподготовленными? — улыбнулся я — Ну уж нет. Все начнется в общественном месте. Там, где много чужих глаз. И где постоянный пригляд Матери… так ведь вы называете систему? Мать…
— Называем — кивнула Йорка. Отвечала машинально, явно погруженная в тяжелые раздумья. Она принимает важнейшее решение в своей жизни. Решает, как она будет жить дальше. И отвечает, чтобы потянуть время — И я ее так часто называю. Мать.
— М-да…
— А что? Сам посуди, Оди — она и тебя родила.
— Ну нет. Она пришила мне первые попавшиеся конечности и выплюнула в тупиковый коридор Окраины. Выплюнула прямо в грязь и дерьмо.
— Знаешь почему ее называют Матерью?
— М?
— Потому что она кормит нас, поит нас, приглядывает за нами. Только благодаря ей тут не творится форменное безумие, есть хоть какой-то порядок. Она защищает нас.
— Отрезает нам руки — подхватил я.
— Какая мать не наказывает свое дитя? Но она всегда готова простить, если ты взялся за ум. Всегда дает шанс — даже поганому червю. Она наша Мать. Пусть не лучшая на свете — но Мать.
— Меня ты не убедила. Так что, гоблин Йорка… твое решение? Решаем сами? Или будешь уповать на Мать?
— Мне стоило проломить тебе голову, гоблин! Когда ты еще лежал у моих ног весь в слизи и без сознания.
— Ты упустила свой шанс — улыбнулся я, уже зная ее ответ.
— Сделаем по-твоему! — сжала она челюсти и набычилась — По-твоему! Чтоб ты сдох, гоблин Оди!
— И тебе не хворать, гоблин Йорка.
— Про пати ты серьезно?
— Само собой. Причем немедленно. Один за всех — и все… — я с ожиданием посмотрел на нее.
— Понятия не имею чего ты сейчас ждешь — с недоумением ответила она.
— И все за одного — вздохнул я — Гоблин ты и есть гоблин. Пошли… перекусим заодно чем там ваша Мать угостит. А угощает она всегда одним и тем же.
— Еду и питье дарует.
— Ты ведь не фанатик религиозный?
— Может и верю. А что? Знаешь, как мне тяжело приходилось… поверишь тут…
— Все секты являются в миг, когда человеку особенно тяжело — назидательно сказал я — Когда он одинок и наиболее уязвим.
— Заткнись и сдохни! Я ведь не считаю ее божеством!
— Вот так-то лучше.
— А может не будем брать воду и брикеты? Сегодня и так три раза ели. Сэкономим два сола.
— Ну нет. Нам нужны силы. Ни за что не поверю что те амбалы с дубинами едят по три брикета в день и оттого нарастили такую гору мышц. Их кормят на убой. Их тренируют. И снова кормят. Поэтому у них сила и быстрота.