Песнь русалки

Когда княжич вышел, девушка уперла руки в бока и присвистнула.

— Давай-ка, песик, расскажи мне про своего друга, пока я буду тебя от дурного колдовства лечить, — из-под стола тут же появилась заинтересованная мордашка. Ничего на свете Влас не любил так, как добрые свежие сплетни, которые можно подать с пылу-с жару. Милорада сощурилась. — Скажи-ка, женат наш княжич?

Святослав никогда не видал такой бани, как в Милорадином тереме. Юноша уже немного устал удивляться, но всякий раз, стоило ему зайти в новую комнату, его брови ползли вверх. Ему казалось, что наутро у него лоб будет болеть, как натруженные на веслах руки.

Но парная и правда была чудная, он о таких, как и о заморском стекле, только в иностранных книгах читал. Тут не было дерева и веников, только каменная скамья, облицованная мелкой гладкой мозаикой. Помещение было просторным, Свят чувствовал это, но оценить размах он не успел. Стоило ему снять одежду и зайти в теплый, дышащий влагой полумрак, что-то в стенах зашипело, и в комнатку поползли белесые облака пара, густые, как молоко. Юноша опустился на каменную скамью и приятно удивился, что та была теплой.

В воздухе запахло травами, пар каплями оседал на коже, волосах и бороде, отчего лицо начало чесаться. Свят несколько раз провел ногтями по заросшему подбородку, думая про себя, что стоило бы поправить торчавшие во все стороны клоки. Он не брился с тех самых пор, как на них обрушились все беды. Руки не доходили, да и не заботило его это. Чем больше хотела его женить на себе Дана, тем больше он пытался стать ей противным. Но тут можно было не бояться.

От тепла позвоночник Свята словно расплавился, стал мягким, как кисель. Юноша и сам не заметил, как стек на лавку, вытянул ноги на теплом камне и расслабленно прикрыл глаза. В бане не было удушающе жарко, и он даже думал о том, что тут нестрашно и уснуть. Его и правда начало клонить в сон. Набитый иностранной едой желудок его не мучал, пустил сладкую негу в разум, снялась и злоба, и раздраженность. Впервые за долгое время Святославу было хорошо и спокойно. Так хорошо, что в памяти сами собой всплывали слова хозяйки дома: «Так бы и оставила вас тут насовсем».

А что? Может, это было бы и неплохо. Вдали от Даны, вдали от свалившейся на плечи Святослава ответственности за княжество, вдали от бед, которые обрушились на Дол. Конечно, Свят с самого детства знал, что когда-нибудь он станет князем, заботы княжества станут его заботами, а родная земля станет для него важнее жены и матери. Но, сколько бы ему этого ни твердили, даже в свои двадцать он оказался не готов. В груди неприятно сдавило, в горле появился ком. Свят сел и провел ладонью по мокрому лицу. Нет, так думать нельзя. Эти мысли никому не помогут, а только бед наделают.

Стоило ему сесть, туман тут же начал рассеиваться. Из-за белой поволоки показалась купель в самом центре белоснежной комнаты. Святослав встал со скамьи и осторожно опустился в холодную воду. Она быстро привела его в чувство и развеяла дурные мысли. Юноша несколько раз нырнул, а когда оказался на поверхности в третий раз, увидел сложенные на бортике полотенца и бритву с мылом. Памятуя о местных порядках? Он еще раз громко поблагодарил хозяйку за заботу и принялся приводить себя в порядок. В предбаннике он обнаружил зеркало, такое чистое и большое, что мог рассмотреть себя в полный рост. Ежедневные вылазки на лодке высушили его тело, теперь оно выглядело, словно свитое из веревок.

«То ли еще будет, когда настанет голодная зима», — подумал он и принялся равнять бороду. Одно движение рукой, другое, жесткие клочки волос падали к ногам. Вдруг рука дернулась и отрезала слишком много, недалеко от челюсти. Святослав раздосадованно поцокал языком, и в следующую секунду бритва сама вылетела из его руки и повисла на уровне лица. Юноша нахмурился.

«Я сам», — он попытался ухватить непослушное лезвие пальцами, но то взмыло вверх и описало круг рядом с его головой, как бы говоря, что княжич не дождется. Святослав опустил руки.

«Только некоротко», — пробормотал он и запрокинул голову. Прикрыл глаза, избавляя себя от соблазна лишний раз взглянуть в отражение и увидеть, как острый кусок металла парит в опасной близости от его шеи. Он попытался отвлечься. Мысли сами собой вернулись к причудливой хозяйке терема.

В Милораде было немало странного, но почему-то Святославу она казалась такой знакомой и понятной. Ему вспоминалось, как горели ее глаза, когда она рассказывала о яствах из стран, в которых ни разу не бывала, и как потухал ее взор, стоило ей напомнить себе, что она в них так и не окажется. Тут же вспомнился сладкий вкус десерта, который она без задней мысли поднесла к губам гостя собственной рукой. Тогда Святослав остолбенел от такого личного жеста, но теперь этот момент ввинтился в его память и вызывал интерес.

«Любопытно, чем она занята сейчас», — подумал он и тут же услышал звонкий голос Милорады.

'Встреть меня молодец

У алого брега

Я тебя спрячу от первого снега,

От бури, от зноя и от печали.

Нас не увидят,

Нас не узнают…'

Княжич распахнул глаза и увидел Милораду прямо перед собой, за тонкой границей зеркала. Она стояла, склонившись над сундуком, одетая в одну лишь нательную рубашку. Рыжие волосы ниспадали по спине, и девушка то и дело заправляла их за уши, когда наклонялась, чтоб достать очередное одеяние. Она прикладывала к себе то тяжелый парчовый сарафан, то тесное расшитое жемчугом платье, то наряд, напоминающий длинный кафтан из тонкой ткани, струившейся, как вода. Святослав понимал, что стоит отвести взгляд, но не мог. Глаза словно прикипели к белоснежной коже, видневшейся из-за расшитого ворота, к острым ключицам.

Девушка сделала шаг вперед, и алые солнечные лучи прошли сквозь невесомую ткань рубашки, высвечивая тонкокостное тело — каждую его черту и изгиб. Святослав уже и думать забыл о бритве, подался вперед и тут же замер, как вкопанный. Милорада перестала напевать и улыбнулась, так, словно видела и его, оторопевшего, с глазами навыкате. Она вытянула руку вперед и коснулась невидимой преграды, зеркало пошло мелкой рябью, и через мгновение образ пропал, осталось только отражение Святослава, всклокоченного, раскрасневшегося и смущенного, словно он был наивным подростком, а не следующим князем. Бритва сверкнула на уровне его лица. Только сейчас юноша увидел, что кусок металла превратил его окладистую бороду в аккуратную «бородку». Настолько ровную, что по ней можно было чертить.

Юноша благодарно кивнул и пошел одеваться, на всякий случай стараясь держаться подальше от зеркала. Если в тот момент, когда он смотрел на Милораду, она видела его…

Он одернул себя. В жизни есть куда более страшные вещи, чем показаться в чем мать родила перед молодой девушкой.

«Правда, ни одна из девушек до нее не жила в проклятой чаще и не владела колдовством», — напомнил себе княжич, наспех оделся и покинул баню.

Он все пытался составить в уме примерный план терема, но здание будто играло с ним. Он бродил по комнатам, но то и дело оказывался в одних и тех же, будто все огромное пространство сжалось до трех помещений: бани, трапезной и комнаты с гобеленами, на которых едва заметно шевелились вытканные цветы и птицы. Святослав чуть не взвыл, когда, перепробовав пройти сквозь все двери, снова оказался в комнатке с гобеленами. Потом выдохнул, решил, что Милорада точно вытащит его оттуда, когда захочет. Но для себя он отметил, что молодую хозяйку лучше не злить — если захочет, и правда оставит тут навсегда.