Страница 12 из 116
Тут она нежно поцеловала его в лоб и отправила спать.
На следующее утро семейство Перен встретилось со своими высочайшими гостями за завтраком. Король был страшно бледен, его глаза лихорадочно горели. Мария с беспокойством осведомилась о его здоровье; он молча пожал её руку, избегая взгляда.
— Тут что-то произошло, — тихо сказала королева Цетрику. — У меня скверное предчувствие.
Она стала внимательно наблюдать за Людовиком и заметила взгляд, брошенный на Ирму. И Мария всё поняла. Однако она быстро овладела собой, шутила и смеялась.
— Я очень неблагодарная, — сказала она Перену, — вы так гостеприимно приняли меня, а я похищаю у вас ваших детей. Сначала отняла у вас сына, а теперь мне очень хочется взять с собой вашу дочь. Я отпустила свою компаньонку, потому что она — иностранка, а народ хочет видеть около меня венгерку. Отпустите со мной Эрзабет, она заменит мне графиню Лаленг.
Молодая девушка вскочила, радостно бросилась к королеве и стала покрывать её руки поцелуями.
Сам Перен без конца кланялся и благодарил; его лицо светилось гордостью и радостью, и, не обращая внимания на вызывающие взгляды жены, он изъявил своё полное согласие и почтительно поблагодарил за честь, оказанную его семье.
— Собирайся, дитя моё, — сказала Мария девушке, — мы скоро отправимся в путь.
Эрзабет встала и поспешно принялась укладывать свои вещи.
Между тем охотники и псари, идя по следам королевских лошадей, прибыли к утру в дом Перена. Несколько лошадей из его конюшни было навьючено вещами Эрзабет. Для сопровождения Гавриила отправились десять вооружённых слуг.
На прощание Людовик поцеловал Ирму в лоб и дрожащим голосом проговорил:
— Я надеюсь в скором времени видеть вас при дворе, благородная женщина; и вы также не забывайте нас! — обратился он к Перену.
Матвей с гневом посмотрел на короля, забывшего упомянуть о нём.
Когда королева была уже на лошади, Цетрик подставил руку Эрзабет, чтобы подсадить её на лошадь, затем подал ей перчатки и хлыст и пожал её ручку; при этом он, к великому своему удовольствию, заметил, что она ответила на его пожатие.
IX
Голова Фергад-паши
По прибытии в Офен, Гавриил Перен хотел тотчас же распрощаться, но королева не отпустила его так скоро.
— Мы были вашими гостями, — сказала она, — а теперь вы будете моим гостем. Я не отпущу вас раньше, как через неделю; авось вы не соскучитесь у нас.
Это была мучительная неделя для короля. Уже по пути от Перенов в Офен он пришёл в себя, и им овладело раскаяние. Он с досадой заметил, что Мария почти не обращает внимания на него, а всё время занимается молодым Переном. Он испытывал муки ревности, но не смел сказать ни слова. Когда королева занималась делами в своём кабинете, Гавриил служил ей секретарём, а Эрзабет прикладывала печати к указам. Когда входил Людовик, она протягивала ему руку для поцелуя, но сейчас же отворачивалась и продолжала свои занятия.
За столом Перен сидел рядом с королевой, и она всё время ухаживала за ним. Гавриил и Эрзабет сопровождали её на пруд. Когда к ним присоединялся король, то ему оставалось только смотреть, как молодой человек привязывал Марии коньки. Когда король и королева ехали кататься верхом, Мария приказывала Эрзабет и Гавриилу сопровождать их, причём мчалась впереди с молодым человеком. Вечером она сидела у камина с Гавриилом и Эрзабет, а Людовику приходилось оставаться в одиночестве. Королева поднимала разные спорные вопросы, которыми молодой человек горячо увлекался, заставляла его читать вслух или играла с ним в шахматы.
— Вы ужасно наказали короля, — сказал Цетрик Марии в день отъезда Гавриила, — он болен, уничтожен и в отчаянии, но всё ещё молчит о событии в доме Перена. Вероятно, он попал в сети Ирмы, но вы порвали их и снова сделали его своим рабом. Смилуйтесь над ним!
Гавриил Перен собрался в путь. Сначала он простился с Людовиком, потом отправился к королеве. Он в первый раз видел её без свидетелей, она казалась серьёзной и даже взволнованной.
Гавриил опустился на одно колено и с жаром проговорил:
— Разрешите мне, ваше величество, в минуту прощанья сказать вам, что после Господа на небе и Его святых я почитаю вас выше всего на свете, преклоняюсь перед вами не как перед красивой женщиной, а как перед своим идеалом. Я весь преисполнен вами. Я иду на войну и буду бороться до последней капли крови, чтобы победить или умереть за вас!
Мария подошла к нему и, положив руку на его плечо, проговорила:
— Вы любите меня, Перен?
— Не знаю, — ответил он, краснея до корней волос, — но я потерял здесь свою голову. Однако выкуплю её другой головой, даю вам слово.
Гавриил поцеловал край одежды Марии и руку, которую она протянула ему, а затем быстро вышел из комнаты.
На дороге он встретил Цетрика, который хотел немного проводить его. Королева и Эрзабет стояли у окна и махали платками, когда они выезжали за ворота замка. Прежде чем Цетрик повернул обратно, Гавриил обнял его и проговорил:
— Ты любишь мою сестру, Цетрик, я знаю это; я передаю тебе свои права и обязанности по отношению к ней. Охраняй её и защищай, когда меня не будет больше в живых!
Цетрик поклялся охранять и беречь Эрзабет как зеницу ока; затем они расстались.
Гавриил после продолжительного и утомительного путешествия прибыл в Эссег, где представился архиепископу и командиру и передал указ о своём назначении.
Томарри принял его в маленькой монастырской келье, вся обстановка которой состояла из деревянного стола, простой кровати с соломенным тюфяком и двух стульев. На стене же висело железное Распятие, а на столе стояли письменные принадлежности и лежал молитвенник. Томарри в грубой монашеской рясе сидел у стола и изучал географическую карту. Он внимательно прочёл указ, привезённый Гавриилом, а потом, посмотрев на него, произнёс:
— Молодой человек, если вы приехали сюда, чтобы веселиться и развлекаться, то поворачивайте обратно. Вы кажетесь мне богатым, изнеженным дворянчиком; такие растения не растут под открытым небом. Возвращайтесь домой и носите шлейф нашей королевы, дай ей Бог здоровья; должность пажа больше подходит вам, чем обязанности солдата. Отправляйтесь с Богом!
Перен улыбнулся и скромно ответил:
— Её величество назначила меня сюда, и я надеюсь, что вы позволите мне остаться. Я пришёл, чтобы учиться у вас, и постараюсь быть внимательным учеником; не осуждайте меня слишком рано!
Томарри, покачав головой, сказал:
— Хорошо... тут найдётся немало случаев поучиться. Из Сирмии доносят, что Фергад-паша подошёл с пятнадцатью тысячами человек и опустошает страну. Посмотрите на карту, вот где он. Я хочу напасть на него как можно скорее. Разрешаю вам отдохнуть два часа, а затем вы со своими людьми отправитесь в Темесвар и приведёте мне сюда его гарнизон; там должны остаться только двести человек для караульной службы в крепости. — Архиепископ нацарапал приказ, приложил печать и добавил: — С Богом!
Перен поклонился и вышел от этого оригинального полководца. Он отправился на отведённую ему квартиру, велел накормить лошадей и два часа спустя был уже на дороге в Темесвар. Наступили сумерки, пошёл снег. Гавриил отдохнул немного в крестьянской избе и отправился дальше, подгоняя своих людей. Поздно вечером они добрались до Темесвара, где Перен передал коменданту приказ Томарри. На другое утро весь гарнизон крепости и все окрестные крестьяне, которые только могли носить оружие, выступили в путь. Отряд благополучно прибыл в Эссег, на сутки раньше, чем его ожидал Томарри. В то время прибывали всё новые известия, одно другого ужаснее. Несмотря на то что у Томарри было только восемь тысяч человек, он решил выступить в поход на другой же день и дать Фергад-паше решительное сражение.
Гавриил Перен возбудил его внимание. Он поручил ему отряд в две тысячи человек и карту, на которой был обозначен план действий. Перен был в восторге и, почтительно поцеловав руку архиепископа, снова сел на лошадь. Он повёл свой отряд на восток, к Дунаю, а потом повернул на юг, по левому его берегу Перен шёл не останавливаясь и только близ Кисдивазара решил остановиться на ночлег. Уже на другое утро он двинулся дальше. Так как в распоряжении его отряда не было никаких средств для переправы, то он первым бросился на своём коне в Дунай со словами: «Вперёд за короля и отечество!» — и вплавь добрался до другого берега.