Наполеон

Ему вторит профессор Вильям Миллиган Слоон: «Когда знаменосец был убит, Бонапарт подхватил знамя и собственноручно водрузил его на мост. Французские гренадеры ринулись было вперед, но, встреченные дружным залпом кроатов, смешались, были опрокинуты ударом в штыки и отхлынули назад, причем увлекли с собой главнокомандующего. Неловко своротив в сторону, Бонапарт завяз в болоте, из которого выбрался живым лишь благодаря тому, что гренадеры в четвертый раз бросились в атаку»[19].

Крайне важными в установлении истины представляются «Мемуары» Огюста-Фредерика де Мармона, непосредственного участника Аркольского сражения (позднее – маршала, а в то время полковника и адъютанта Наполеона Бонапарта).

Разберемся сначала с «подвигом» генерала Ожеро, отмеченным Лораном де л’Ардешем и некоторыми другими историками. Об этом Мармон пишет следующее: «Дивизия Ожеро, остановленная в своем движении, начала отступать. Ожеро, желая подбодрить свои войска, схватил знамя и пробежал несколько шагов по плотине, но за ним никто не последовал. Вот такова история этого знамени, о котором столько говорили, что он, якобы, перешел с ним через Аркольский мост и опрокинул противника: на самом деле все свелось к простой безрезультатной демонстрации. Вот так пишется история!»[20]

Действительно, именно так, к сожалению, пишется история. А ведь по итогам своих же собственных отчетов о сражении (Наполеон, понятное дело, ничего об этом писать и не думал) Ожеро получил памятное Аркольское знамя, которое после его смерти было передано его вдовой в музей артиллерии, где оно до сих пор хранится в одном из залов.

Относительно действий генерала Бонапарта у Мармона мы читаем: «Генерал Бонапарт, узнав об этом поражении, прибыл в дивизию со своим штабом для того, чтобы попытаться возобновить попытки Ожеро. Для поднятия боевого духа солдат он сам встал во главе колонны: он схватил знамя, и на этот раз колонна двинулась за ним. Подойдя к мосту на расстояние двухсот шагов, мы может быть и преодолели бы его, невзирая на убийственный огонь противника, но тут один пехотный офицер, обхватив руками главнокомандующего, закричал: “Мой генерал, вас же убьют, и тогда мы пропали. Я не пущу вас дальше, это место не ваше”»[21].

Как видим, Мармон четко указывает на то, что Бонапарт не дошел до пресловутого моста около двухсот метров. Так что и речи не может идти о том, будто главнокомандующий «схватил знамя, бросился на мост и водрузил его там». Во всяком случае, эта версия самого Наполеона находится в полном противоречии с версией Мармона, находившегося рядом.

Далее Мармон пишет: «Я находился впереди генерала Бонапарта, а справа от меня шел один из моих друзей, тоже адъютант главнокомандующего, прекрасный офицер, недавно прибывший в армию. Его имя было Мюирон, и это имя впоследствии было дано фрегату, на котором Бонапарт возвращался из Египта. Я обернулся, чтобы посмотреть, идут ли за мной. Увидев Бонапарта в руках офицера, о котором я говорил выше, я подумал, что генерал ранен: в один момент вокруг него образовалась толпа. Когда голова колонны располагается так близко от противника и не движется вперед, она должна отходить: совершенно необходимо, чтобы она находилась в движении для избежания поражения огнем противника. Здесь же беспорядок был таков, что генерал Бонапарт упал с плотины в заполненный водой канал, в узкий канал, прорытый давным-давно для добычи земли для строительства плотины. Луи Бонапарт и я бросились к главнокомандующему, попавшему в опасное положение; адъютант генерала Доммартена, которого звали Фор де Жьер, отдал ему свою лошадь, и главнокомандующий вернулся в Ронко, где смог обсушиться и сменить одежду»[22].

Очень любопытное свидетельство! Получается, что Наполеон не только не показал со знаменем в руках примера мужества, повлиявшего на исход сражения, но и создал (пусть, невольно) в узком дефиле беспорядок, приведший к дополнительным жертвам. Атака в очередной раз захлебнулась, а насквозь промокшего главнокомандующего поспешно увезли в тыл.

Относительно всего этого Мармон делает следующий вывод: «Вот история знамени, которое на многих гравюрах изображено в руках Бонапарта, пересекающего Аркольский мост. Эта атака, простое дерзкое предприятие, также ни к чему не привела. Единственный раз во время Итальянской кампании я видел генерала Бонапарта, попавшего в реальную и большую опасность для своей жизни»[23].

Полковнику Мюирону Мармон посвящает всего одну фразу, утверждая, что «Мюирон пропал без вести в этой суматохе; возможно, он был сражен пулей и упал в воды Альпона». И здесь Мармона трудно упрекнуть в предвзятости. Жан-Батист Мюирон был его другом детства, так что умышленно принижать его заслуги у Мармона не было никакого резона. Скорее всего, Мюирон, действительно, пропал без вести в возникшей сутолоке. Он был честным и храбрым офицером, он погиб от австрийской пули и, по мнению Мармона, совершенно не нуждался в каких-либо вымышленных легендах.

Как видим, с самого начала своей военной карьеры Наполеон начал приукрашивать отчеты о своих победах, очень часто приписывая себе то, чего не было вообще, либо то, что совершали совершенно другие люди.

Генерал Франсуа Роге, бывший в Италии командиром батальона, вспоминает: «Батальону был дан приказ атаковать Арколе <…> Мы двинулись вперед с генералом Гарданном во главе. Мы встретили Бонапарта на выходе дороги на мост, и солдаты приветствовали его криками: “Да здравствует Республика!” – “32-я полубригада, мне приятно вас видеть”, – отвечал главнокомандующий. Батальон бросился на мост. Там мы столкнулись с отрядом кроатов. Они были застигнуты врасплох, и большинство из них бросило оружие; другие побежали к Арколе. Дефиле было недостаточно широко для беглецов; люди начали тонуть в болоте или в Альпоне. Сильная колонна венгерских гренадеров с двумя орудиями встала на мосту напротив нас; и они повергли нас в нерешительность <…> В это время появился Массена вместе с нашими двумя другими батальонами. Тогда генерал Гарданн появился на мосту один; со шпагой в руке, он поднял шляпу и закричал: “Вперед!” И тут же пал тяжело раненный»[24].

Кому-то это может показаться странным, но в рассказе боевого генерала нет ни слова о геройском поведении Наполеона.

Сам Андре Массена (позднее – маршал) пишет об это так: «Адъютант Мюирон был убит <…> Беспорядок был полным. Солдаты бежали, чтобы укрыться от выстрелов, дамба оказалась недостаточно широкой, чтобы пропустить всех беглецов, и многие из них упали в болото, и они увлекли за собой Бонапарта, которого его брат Луи и адъютанты Жюно с Мармоном прикрывали своими телами. Вынужденный пробиваться через густую трясину, главнокомандующий, которому вскоре привели коня, увяз вместе с ним в иле. Луи удалось дотянуться до его руки, но вес тела брата увлек его самого, и тогда Мармон и еще два младших офицера, находившиеся в пределах досягаемости, бросились ему на помощь и вытащили главнокомандующего из хаоса, который его уже почти поглотил»[25].

У адъютанта Наполеона Юзефа Сулковского читаем: «Австрийцы приложили все усилия, чтобы защитить Арколе, и место, которое сначала могло быть захвачено, вскоре стало неприступным. Ожеро попытался овладеть им в одиннадцать часов, а в полдень Бонапарт сделал еще одну попытку, но она имела не больше успеха <…> Генерал Бонапарт был сброшен в канаву бегущими, и если бы австрийцы могли знать о беспорядке, в котором находилась французская армия, они взяли бы значительное количество пленных. В одиннадцать часов вечера Арколе было захвачено, но большего результата достичь не удалось: успех оказался незначительным»[26].

19

Вильям Миллиган Слоон. Новое жизнеописание Наполеона I (пер. с англ.). Том 1. М.: 1997.

20

Marmont, Auguste-Frédéric. Mémoires du maréchal Marmont, duc de Raguse. Tome I. Paris, 1857.

21

Там же.

22

Marmont, Auguste-Frédéric. Mémoires du maréchal Marmont, duc de Raguse. Tome I. Paris, 1857.

23

Marmont, Auguste-Frédéric. Mémoires du maréchal Marmont, duc de Raguse. Tome I. Paris, 1857.

24

Roguet, François. Mémoires militaires du lieutenant général comte Roguet. Tome I. Paris, 1862.

25

Mémoires de Massena rédigés d’après les documents qu’il a laisse par le general Koch. Tome 2. Paris, 1848.

26

Sulkowski, Joseph. Mémoires historiques, politiques la campagne d’Italie (1796, 1797), l’expédition du Tyrol et les campagnes d’Égypte (1798, 1799). Paris, 1832.