Страница 4 из 63
Карета остановилась у вокзала. Кучер подозвал носильщиков. Леди Горналон спустились на мостовую.
Толпа, крики, ржание лошадей, рокот мобилей… Матушка вела Илону сквозь вокзальную суету, и прощаясь с Брютоном, та не чувствовала больше ничего — наверное, так бывает, когда сорвался с крыши и летишь вниз. Где-то впереди, потом, после — удар о землю, вспышка боли, небытие… но пока внутри лишь пустота.
Шинтон был раза в три меньше Брютона. Всеми силами городок старался показаться не затхлой провинцией, а неким подобием популярного курорта, разворачивая перед немногими визитерами весь натужный блеск, будто старая дева, что кокетничает со всеми кавалерами сразу — авось кто взглянет второй раз, уж она своего не упустит.
В центре города построили вычурную гостиницу «Олень и корона» для офицеров в отпуску, пассажиров, ожидающих нужного корабля, и редких чудаков, приехавших подышать морским воздухом да побродить по скалам. Кроме того, в прибрежных кварталах на каждом втором доме висела табличка «сдаются комнаты»: жители пытались выжать хоть какую-то выгоду из близости к морю. Главную площадь облепили ресторации, кафе и магазинчики с товарами.
— Самое дорогое из дешевого и самое дешевое из дорогого, — заключила матушка, критическим взором оглядев витрины.
От зоркого глаза леди Горналон не ускользнули фасоны нарядов местных дам, что важно прогуливались по набережной или сидели в кафе. Безупречное воспитание не позволило ей прямо сказать: свет Шинтона отстал от моды лет на… впрочем, неважно. Матушка лишь заметила, что к тому моменту, как Илона родит ребенка, снимет траур и сможет носить свои прежние платья, они уже не будут казаться здесь излишне эксцентричными.
— А вот со шляпками придется что-то делать. Не вижу ни одной дамы в шляпке, все носят капоры!
— Возможно, это объясняется не местной модой, а местным ветром, — пробормотала Илона, шляпка которой то и дело норовила улететь прочь вместе с булавкой, что доставляло изрядные страдания.
— Возможно. Сильный ветер испортит кожу! Я немедленно напишу в ателье госпожи Фриттерон.
В Шинтоне они с матушкой провели неделю в той самой гостинице.
Как выяснилось, приезжих непременно возят в рыбацкую деревню с ресторацией, где подают блюда из местного улова. Здание впечатлило обеих леди Горналон вычурностью постройки. Похоже, его создатели так и не выбрали, что изобразить: рыбацкую шхуну или прибрежную хижину. И внутри, и снаружи ресторации Илона нашла части того и другого: ржавый якорь, потрепанные сети, вместо окон старые круглые иллюминаторы с большими заклепками, стены с «водорослями» из крашеной шерсти, деревянные рыбины с нарисованной чешуей и нарочито грубая мебель. Первый этаж сложили из известняка, второй выглядел будто рубка на прогулочной яхте. Венчал строение длинный прут с пятью разноцветными флажками.
На другой день полагалось взять корзины со снедью в «Поющем кормчем» на самом краю Шинтона и поехать к старому маяку, где ушлый владелец клочка земли поставил навесы для пикника, а внутри открыл рюмочную.
На третий совершали турне по двум сыроварням и винограднику, где делали свое вино, пусть и плохонькое, но бокалы подавали на высокой веранде с видом на вьющиеся лозы. От прогулки на парусной лодке матушка отказалась, глянув на дочь, позеленевшую от одной мысли о качке.
На этом развлечения закончились, зато по возвращении от виноградарей матушку ожидало письмо. Энергичный поверенный изумительно быстро подыскал для Илоны комнаты в квартале Три Сосны. Оставив Илону отдыхать, леди Горналон съездила осмотреть дом.
— Там очень славно, — рассказывала матушка за ужином. — Конечно, люди с собственным поваром, дворецкими и горничными живут в другом месте, к югу отсюда, подальше порта. Боюсь, комнаты там не сдаются. Но и в Трёх Соснах, я уверена, тебе будет очень хорошо. Господин агент говорит, что там живут мелкие чиновники с семьями, владельцы местных мануфактур, школьные учителя и… ах да… лекари из больницы магистрата. Одна из них, представь себе, дама, будет совсем близко. Непременно познакомимся с этой особой. Надеюсь, она нас устроит — удобно посылать за лекарем, который живет недалеко. Правда, господин агент не очень уверенно о ней отозвался, но, конечно, в любом случае я должна взглянуть на нее сама.
Илона не сомневалась — матушка сделает лучший выбор.
Квартал Илоне понравился, но аккуратный домик, сияющий свежевымытыми окнами, показался таким крохотным! Разумеется, Илона знала, что родители довольно долго жили в таких же скромных жилищах, но она сама помнила только особняк, из которого уехала десять дней назад. Что ж, придется привыкать к другой жизни, и Илона объявила домик «очень милым». Хозяйка, госпожа Эббот, оказалась приятной во всех отношениях пожилой дамой.
— Я очень рада, что вы будете здесь жить, госпожа Кларк. Очень рада. Я и хотела, чтобы у меня поселилась одинокая женщина… Вы так юны, и уже вдова? Очень разумно с вашей стороны сменить обстановку. У вас будет малыш? Надеюсь, он не станет плакать слишком громко. Впрочем, я люблю детей.
На втором этаже госпожа Эббот устроила крохотную гостиную, достаточную, чтобы выпить чаю с парой подруг. Из спальни можно было сразу пройти в детскую или в обставленную по последнему слову техники ванную. Это обстоятельство сыграло решающую роль.
— Хуже нет, — говорила матушка, — когда приходится носить воду для самого необходимого. Мы, конечно, наймем прислугу, но вдруг она заболеет? Нет-нет, мы все устроим так, чтобы при нужде ты могла справиться одна. Вы не поверите, дорогая госпожа Эббот, через какие муки мне пришлось пройти много лет назад!
Илона отвернулась, не сумев скрыть улыбку. Матушка обожала вспоминать историю о том, как отец уехал по делам на целый месяц, а служанка убежала к больной тетушке и поскользнулась на свежевыпавшем снегу.
В те годы лорд Горналон только развивал свое дело, и доход его был невелик. Сама матушка происходила из почтенной, но небогатой семьи. Горналонам пришлось довольствоваться одной служанкой. Навещая тетушку, девушка упала, охромела и не смогла вовремя добраться назад; снег продолжал идти, сделав передвижение опасным. Молодой леди Горналон пришлось в одиночку управляться с двумя детьми, при этом ожидая третьего. Те два дня тянулись бесконечно, но поскольку матушка всегда отличалась практицизмом и решительностью, дети были вымыты в теплой воде и накормлены сытной пшеничной кашей, хоть и слегка пригоревшей. Сама леди Горналон пережила эти дни без ущерба для здоровья, пусть ей и пришлось бегать по лестнице с ведрами снега со двора и поленьями из дровяного чулана. Когда, наконец, на замену явилась подруга служанки, матушка встретила ее слезами радости и выдала изрядную премию сверх обычной платы. С наступлением весны семейство переехало в дом с водопроводом и наняло кухарку.
Рассказывать об этом в кругу аристократов матушка бы не стала, ибо те, как известно, умеют выразить презрение, не шевельнув ни единым мускулом. Хозяйка же выслушала, охая и всплескивая руками в нужных местах, и в финале заверила матушку, что тут с ее девочкой ничего подобного не случится.
А уж когда явилась суровая и надежная с виду служанка по имени Люси в белоснежном чепце и строгом синем платье, матушка совсем успокоилась. Из всех претенденток, присланных конторой по найму прислуги, матушка выбрала ее без колебаний. Люси доводилось ходить за детьми, и у нее были двое своих, уже подросших, которых отдали учиться ремеслу.
— Разумеется, я приеду в конце зимы, — рассуждала леди Горналон, — но что, если младенец пожелает появиться на свет раньше?.. Такое возможно. Думаю, на Люси вполне можно положиться, да и госпожа Эббот не бросит тебя в беде.
Вскоре из Брютона прибыла огромная коробка — один капор из соломки и два шелковых, с узкими полями и с широкими. Все черные. Илона покорно завязала под подбородком ленты самого большого капора и взглянула в зеркало. Где ты, веселая и беспечная леди Илона Горналон? Из зеркала смотрела простая горожанка, вдова Кларк — платье черного крепа, старомодный капор, лицо, утопленное в трех рядах рюш и настороженный взгляд.