Маски богов

– И правильно сделала. Проклятый сон! Еще чуть-чуть и я бы сгорел в нем дотла.

– Крокодил обещал, что тебе станет лучше.

Мал напряг мышцы спины и не почувствовал боли.

– Он не обманул.

Лия позвала рыб и отошла в сторону. Те стянули с Мала покрывало и помогли ему покинуть ложе. Кожа почти не болела.

– Ваш хозяин облегчил мои страдания. Вечером я отблагодарю вас.

Паоло ждал их в общем зале постоялого двора. При виде Мала и Лии он снял маску и заявил, что голоден и хочет пить. Все это время Паоло никуда не выходил, опасаясь нарушить данное ему распоряжение. Мал поблагодарил юношу за рвение и принял от него меч Рамзеса и суму с масками.

За ужином Паоло разговорился. Это было на него не похоже. Обычно он сидел в стороне и перебирал струны лютни. Но сейчас Паоло был взволнован пропажей отца Фелициана. Он давно его не встречал и беспокоился за его судьбу. Последний раз он видел его вместе со всеми, когда священник пытался обратить жителей Мемфиса в христианство. Но тогда его слова не возымели никакого действия. Он покинул площадь с позором и после этого как в воду канул. Мал не сомневался, что если Фелициану в тот раз удалось уйти целым и невредимым, то с ним уже вряд ли что-нибудь случиться. Паоло согласился, но не очень уверенно. Лия решила, что он что-то не договаривает, и спросила:

– Так ли это?

Паоло отвел взгляд. Он ответил, что ему не стоило начинать этот разговор, но смолчать для него, все равно что солгать.

– Отец Фелициан лишился кисти левой руки неслучайно. В арабской тюрьме, где они вместе сидели, ни для кого не было тайной, что он потерял ее не за веру, а за воровство. До этого случая отец Фелициан слыл добропорядочным священнослужителем. И с тех пор минуло не более двух лет. К тому времени Фелициан успел исколесить всю Палестину и Египет, и никто не мог сбить его с истинного пути. Бог хранил его от искушений как на родине, так и в странствиях.

Арабы одерживали в Египте одну победу за другой и, наконец, без боя захватили город, где в этот момент находился Фелициан. Мусульмане всем даровали свободу. Они разрешили христианам покинуть город с оружием в руках. Местная церковь стала мечетью, а монастырь – богословской школой для дервишей. Монахи разошлись кто куда, а Фелициан задержался, хотя этот монастырь был для него лишь очередным приютом в бесконечных странствиях. Хорошо владея арабским языком, святой отец сумел сойтись с султаном Аль-Азизом. Тот был так добр к нему, что оставил жить во дворце. Султан подолгу беседовал с ним о нравах и обычаях крестоносцев, о христианских монархах, об их владениях за пределами Египта и Палестины. Дошло до того, что Аль-Азиз предложил Фелициану принять ислам, но тот отказался. И даже когда султан пригрозил расправой, уверяя, что прикажет казнить Фелициана, а труп бросит на съедение собакам, и тогда святой отец остался непреклонен. Султан рассмеялся и признался, что всего лишь испытывал монаха. Он продолжал расспрашивать Фелициана о том мире, в котором никогда не был. И святой отец возомнил себя великим проповедником, который может наставить на путь истинный кого угодно, даже самого Аль-Азиза.

Однажды султан вызвал монаха к себе, чтобы продиктовать письмо английскому королю Уильяму. В комнате стоял ларец с драгоценными камнями для украшения мечети. В это день Аль-Азиз собирался лично осмотреть их. Записывая слова султана, Фелициан то и дело поглядывал на камни. И чем дольше он смотрел на них, тем сильнее ему хотелось ими обладать. Султан заметил, куда был направлен взгляд святого отца, и как только письмо было окончено, вручил ему изумруд как награду за все предыдущие заслуги. Страсти в душе Фелициана вспыхнули с новой силой. Он похитил камни и вывез их из города. Но от погони священнику скрыться не удалось. Он был схвачен.

– Как же так? Если бы ты попросил у меня все камни, разве бы я не отдал их? Разве ты не понимаешь, что нарушил заповедь бога своего? – спрашивал разочарованный Аль-Азиз.

На что Фелициан отвечал:

– Верующему воровство у язычника в грех не вменяется.

Этот ответ привел султана в бешенство. Аль-Азиз обрушил на крестоносцев ругательства и проклятия как на людей без чести и совести.

Фелициан рассчитывал, что за дерзость, сказанную султану, его казнят быстрее, чем за воровство, но ошибся. От казни его избавило знание арабского языка. Он еще долго сопровождал султана в качестве толмача. Но как только Аль-Азиз нашел верного человека, то приказал отрубить святому отцу кисть руки и бросить его в темницу.

– Что, если отец Фелициан вновь поддался искушению, украл что-нибудь из дворца и ударился в бега? А из Мемфиса ему далеко не уйти. Если он пойдет через леса на юг, то попадет в плен к приверженцам Сетха. Прежде чем пуститься в плавание на корабле, ему надо будет еще найти капитана, который бы согласился перед самой битвой покинуть город. Знаете, что делают с чужаками, которые хотят вывести сворованное за пределы Мемфиса? Им отрубают не руки, а головы!

– Я покинул Мемфис с чужой маской неприкосновенного и, как видишь, остался цел. Стражники даже не окликнули меня. Святой отец умен и ловок. С ним ничего не случится.

– За пределами города, Ваше Высочество, маски неприкосновенных ничего не значат. Если бы стражники решили вас обыскать, они непременно сделали бы это.

– Кто тебе все это рассказал? – удивился Мал.

– Как кто? Отец Фелициан и рассказал.

– Значит, он стал умнее и осторожнее. Но в этом городе нечего красть. Если бы здесь было золото, Мемфис давно разграбили бы арабы или франки. Скажи, ты хоть раз встретил здесь человека в расшитой золотом одежде или с пуговицами из драгоценных камней? Их нет даже на масках богов! Единственное место, где можно найти побрякушки из золота и серебра – жертвенник храма Бастет. Но того, кто посмеет его разорить, мемфисцы не простят, даже если он обвешается дюжиной масок неприкосновенных.

– Не сносить головы бедному отцу Фелициану,– ныл Паоло.

Мал пожал плечами. Генуэзец продолжал переживать за судьбу священника. Но длилось это не слишком долго. Так и не дождавшись поддержки от Мала и Лии, Паоло решил выйти в город, чтобы разузнать свежие новости и заодно поискать отца Фелициана.

Мал рассказал Лие о том, что произошло с ним в пирамидах. Он начал с чтеца, который гнался за ним и настаивал на том, чтобы Мал снял змеиную маску. Принц объяснил Лии, что в теле его преследователя с помощью Личины были заключены близнецы Инсаф и Иустин. Он поведал, как те достигли пирамид, как вернули его к человеческому облику, как отошел в мир иной один из братьев, а также про то, как боги склоняли его на свою сторону.

– Что ты думаешь о богах, Мал? – спросила Лия.

– Я познал только того, кто находится внутри меня. Но я не могу судить по этому существу обо всех богах. Оно показало мне истинный облик, когда меч братьев скрестился с моим мечом. У змея всегда была своя цель, и она до сих пор скрыта от меня. Я не знаю, чего он от меня хотел. Ты не ошибалась, когда говорила, что ему не стоит доверять.

– Это не я, это Елена. Почему ты не прислушался к ее словам раньше?

– Я считал, что мы оба делали то, что пообещали друг другу. Змеиные боги хотели восстановить древнюю веру. Аль-Хидр разбил арабов, вернул египтянам их города, и боги смогли вернуться в свои дома. Мне нужна была неуязвимость. С ее помощью я искал Маргариту и шел к пирамидам. Только змей мог войти в обитель. Но я не знал, что эта легенда даже близко не связана с тем змеем, что уже жил во мне. Я сам взрастил его и позволил господствовать над душой и плотью.

– Теперь ты убедился в его коварстве. Елена говорила мне, что змеи знают истину, но намеренно скрывают ее от человека. Они обманывают и ведут петляющим путем.

– Почему ты раньше не сказала мне об этом?

– Не знаю. Наверное, тогда бы ты не поверил мне.

– Это правда, – согласился Мал. – Я был ослеплен верой в то, что змеиный бог мудрее и правдивее человека. Но, когда я разговаривал с Анубисом, что-то внутри меня воспротивилось тому, чтобы заключать с ним договор. И потом, когда я уже вкусил змеиной силы, я по-прежнему был убежден, что Анубис и ему подобные создания – хитрые бестии. Я чувствовал подвох и боялся быть обманутым.