Страница 61 из 81
Я проснулся задолго до рассвета, от того, что кто-то прикладывал к моему лбу мокрые тряпки. Я резко схватил чужую руку, и сел на кровати, ожидая увидеть Арну. Но надо мной стояла служанка из гостиницы.
— У вас ночью начался жар, — ласково сказала она.
— Мне пора… — ответил я невпопад, вскочил, и вышел наружу.
Искать дом было бесполезно, его просто не существовало. Но у подземелий Калентренора был еще один, тайный ход. Вряд ли воины храма, получившие гроши от местных жителей, очень уж дотошно все здесь обследовали, и нашли его.
Голова раскалывалась на куски, в глазах был туман. В темноте, не зная где именно нахожусь я бродил на орушке реденького леса и переворачивал каждый подозрительный камень. Лишь когда светило и обод полностью воссоединились, я, наконец, обнаружил тот самый валун, за которым скрывались зловещие коридоры. Теперь они были пусты, и никто не стремился напасть на меня из-за угла. Повсюду валялись кости и черепа, обглоданные крысами. Здесь было темно, но я, сам не знаю почему, все это видел, даже правильнее сказать ощущал.
Но дороги я не помнил, а потому какое-то время блуждал по катакомбам. Наконец я набрёл на камеру, в которой нас держали перед тем как скинуть в море, и, наконец, сумел сориентироваться, и добрался до полуразрушенного зала, в центре которого, источая тусклый свет, стоял камень проклятого божества.
— Выходи, Шотер, — крикнул я, положив руку на камень, после чего закашлялся. Воздух здесь был спертый, дышать было нечем.
— Здравствуй, — передо мной появился мальчик лет семи, светловолосый, с наивным лицом. Его глаза были пусты, — плюнь на камень, смертный.
— Кто ты? — спросил я, — если я плюну, начнется испытание?
— Плюнь на камень, смертный, — безразлично повторил мальчик.
Нет, сомнений у меня не было. Если я не сделаю, того, что он просит, мне придется дорого заплатить за свою трусость. А если сделаю — мне придется испытать на себе силу Шотера. Что я должен был получить взамен? Я не знал, но я все равно шел на это. Я мог умереть, но мне ли бояться смерти? Что значил мой сон накануне?
Слюна, попавшая на испещренный рунами монолит, зашипела, словно камень был раскален, и вверх поднялся легкий зеленоватый дымок, темный зал осветился бирюзовым светом. Количество дыма все увеличивалось, и это продолжалось, пока он не заполонил всю комнату, так что дышать стало совсем нечем. Ничего кроме тумана я больше не видел, ни стен зала, ни даже камня, который был в двух шагах от меня.
— И зачем ты пришел, — послышался голос, но на этот раз говорил не мальчик. Это был глубокий, хрипловатый голос, который я прежде не слышал.
— Я пришел за знанием, и ни зачем больше. Я ищу свою Арну Кальгон. Полагаю, ты должен знать где она.
— То, что в моих владениях, я тебе все равно не отдам, а о том, что в них не находится я ничего не знаю.
— Не прибедняйся, Шотер, ты знаешь достаточно, и расскажешь.
— Но ты мой враг. Не думаю…
— Прекрати. Кем бы ты ни был ты подчиняешься тем же законам что и всё в этом мире. Так что я пройду твоё испытание, а ты скажешь то, что знаешь.
— Но я могу дать тебе несравненно больше — вернуть твою силу, рассказать где лежат несметные сокровища…
— Я пришел за знанием, Шотер, — раздраженно повторил я свое требование.
— Хорошо… Но раз уж ты вспомнил про законы…
— Да, если я не пройду испытание, то я окажусь в твоей власти. Давай, уже, не тяни.
— Не торопись умирать…
Туман сгустился вокруг меня, и мгновенно исчез — я стоял в светлой комнате, очень похожей на покои Менетера. Я огляделся, и увидел — Арна, она стояла и смотрела на меня, а затем выхватила из-за пояса кинжал и заколола себя. Я закрыл глаза, повторяя про себя, что не должен двигаться с места, ведь Шотер только этого и ждал. Разомкнул веки, и вот я уже стою перед мертвым Агетером Кальгоном. Это был тот самый злополучный день — он лежал на кровати, проткнутый собственным мечом. Дыхание участилось, но я вновь не позволил себе шевельнуться. Я моргнул. Энес и Менетер. Их хватают, так что Энес не успевает сотворить ни одного, даже самого простого заклинания. Моих друзей избивают, закидывают в какую-то телегу. Шотер лжет мне, пытаясь сломить мой дух. Вспышка молнии. «Возмездие», в мой первый в жизни шторм. Вот Лерг, бедняга, падает из вороньего гнезда в бушующие волны, новместо утешений, матросы на корабле принялись бранить меня. Плевать, никто не мог обвинить меня в этой смерти больше, чем я сам. Стоило мне так подумать, как сразу же передо мной встала картина, которую я, с тех пор как узнал, что Арна принцесса, представлял себе тысячу раз — как фигура в сером нападает на нее около родника, когда она пытается передать мне письмо, положив его под камень. Что-то в той фигуре показалось мне неясно знакомой, но я никак не мог уловить что. Это видение отличалось от других, оно было более настоящим… Вот Арна отпрыгивает в сторону, бежит, а затем спотыкается, падает, и острый кинжал настигает ее. Эта картина повторялась семь раз, и каждый повтор все было по-разному, — то убийца просто закалывал ее в спину, то перерезал горло, то просто бил, связывал и забирал с собой. Но я знал, что все было иначе, и это не могло сломить меня, я наоборот лишь укреплялся в своей любви к этой отважной, сильной девушке. Я даже успел привыкнуть к происходящему, когда картина вновь изменилась — теперь я раз за разом получал удары плетью в гвардейской школе, но не чувствовал боли — лишь позор. И это повторялось много, даже больше, чем смерть моей любимой. После этого я увидел Кога. Он был прикован к стене, на глазах была черная повязка, а Латия пытала его, чтобы узнать где я, где принц. Трижды все было одинаково, и Ког отказывался говорить, ссылаясь на незнание, но в четвертый раз он пошел на сделку, и выкупил свою жизнь. Все это сменилось еще одной картиной, что не раз приходила мне на ум, хоть я и сам не видел этого — смерть несчастного Ланса Бренна, что просто решил взглянуть, как я творю заклинания, сражаясь с могучим артанийским колдуном. И эта битва, естественно с далеко не правдивым концом, повторялась не раз. А потом я увидел и своих родителей — бедные, уставшие, сгорбленные, потерявшие единственного сына. Я поступил жестоко, написав им письмо о своей смерти. Я смотрел, не закрывая глаз, и слезы катились по моим щекам.
— Я тебя не люблю, Гол, — услышал я голос Арны, — и никогда не любила.
Я молчал. Кровавые картины из моего прошлого, одна за другой продолжали вставать. Вот я лежу на покрытой бурыми пятнами палубе «Дрянной Девчонки», вот проклятие Каи сминает Коготь, а вот и Калентренор протыкает Ира Сонеза. Я сжал рукоять Эсториофа, пытаясь найти поддержку в остатках моей магии. В воздухе запахло кровью и смертью.
— Эсториоф, ты виноват в смерти короля, — прошептал голос моего учителя.
— Эст, как ты мог не уследить за ребенком, — раздался мощный бас Гекса.
— Гол, я тебя не люблю, и никогда не любила, — повторяла Арна.
— Почему ты нас бросил, сынок, — говорили родители, протягивая ко мне руки.
— Ты сделал свой выбор, и за себя, и за нее, — смеялся Калентренор.
Я молчал. Я был согласен почти со всем из вышеперечисленного, разве что верил, искренне, всей душой, что Арна, пусть сначала хотела меня просто использовать, полюбила меня, после того, что мы с ней пережили вместе.
А затем все прекратилось. Все разом, и я вновь стоял посреди зеленого туманного тускло освещенного зала. Неудачно вдохнув, я тяжело закашлялся.
— Это все, на что ты способен, Шотер!?
— Ты достойно прошел первую часть моего испытания, Эсториоф, твои воспоминания были прекрасны. Но ты силен. Так что теперь следующий этап.
Я почувствовал, как мое сердце стало биться сильнее. Так можно было и с ума сойти, если все будет продолжаться в таком же ключе. Нет, мои воспоминания не могли меня уничтожить, но я боялся и более страшных вещей, нежели просто память и страхи.
— Раздевайся, Эсториоф.
Стоило мне покорно скинуть с себя одежду, как я оказался на площади, перед огромной толпой народа. Нет, это действительно было смешно, и от облегчения, что не буду видеть тех страшных картин, я даже засмеялся, и моментально оказался вновь в темном зале.