Страница 42 из 45
Картинка сложилась. Бэкворт устроился к Эллимайне, но она его раскусила и выгнала. Элисон, наверняка, был не в восторге, что потерял шпиона в её рядах, потому дал возможность помощнику развернуть агентурную сеть и внедрить Глоу в предвыборную кампанию эльфийки. Бэкворт курировал отчёты Глоу и передавал Элисону. Он держал руку на пульсе и знал, когда Эллимайна будет дома.
– Надо было вырубить тебя в доме эльфки и изначально обставить, как убийство. Время было.
– Да, ты ошибся, - сказал Лайон и улыбнулся. – Но не беспокойся, Эдвард Слок выйдет на тебя. Перед тем, как поехать в мэрию, я заскочил в департамент и сообщил ему о своих подозрениях. Если я не выйду на связь до конца дня, тебя объявят в розыск.
Лайон бессовестно лгал и очень надеялся, что блеф сработает.
– Если бы это было правдой, то мы бы сейчас здесь не сидели, - с улыбкой ответил Бэкворт.
– Желаешь проверить?
Помощник мэра смерил его долгим серьезным взглядом, а затем усмехнулся.
– Думаешь у Элисона нет своих людей в департаменте? Слок, может быть, неподкупный, но там работает ещё двести человек. Поручишься за каждого?
Игра разумов такая тонкая штука, что может завести в тупик. Но попробовать стоило. Зато он теперь наверняка знает, что Элисон прикормил какое-то количество полицейских и детективов. И Слоку будет очень непросто выявить кротов.
– Что? Больше нет идей, как меня прижучить? – вновь усмехнулся Бэкворт.
Он достал из кармана небольшой пакетик. Лайон сразу распознал содержимое.
– Думаю, ты понимаешь, что будет дальше, Нейгард. Но если что, я могу рассказать.
– Продли удовольствие, будь добр.
Он усмехнулся и принялся рассыпать ларамин по журнальному столику.
– Тебя найдут сегодня или завтра, в собственном доме. Мертвым, разумеется. На пакетике найдут твои отпечатки. Экспертиза покажет, что ларамин тот же самый, что был на журнальном столике Эллимайны. А дальше – дело техники. Мои друзья обставят всё таким образом, будто это ты убил Эллимайну, а затем не выдержал давления расследования и решил устроить себе передоз. Потом твои ботинки сравнят с отпечатками ног на паркете в доме Эллимайны и, в какой-то момент, найдутся свидетели, которые видели твой нэй-фэм возле дома эльфийки. Совершенно случайно, разумеется.
– Слок поймёт, что всё это подстава.
– Конечно, но ему никто не поверит. А если будет усердствовать, мэр выразит ему недоверие и снимет с должности. Поверь, он это сделает без сожалений. Слок слишком много себе позволяет в последнее время.
– Хороший план. Просто отличный, - ответил Лайон.
Всё это время он работал над тем, чтобы ослабить верёвки. Много лет назад, будучи ещё мальцом, они с родителями ходили на выступление передвижного цирка. И главным событием программы был иллюзионист Тавр, который совершал невообразимую магию. Гвоздём его выступления стал номер, где Тавра связали и бросили в огромный сундук. Над сундуком висело несколько острейших мечей, которые спустя некоторое время должны были обрушиться и пронзить сундук вместе с его обитателем. Однако Тавр выиграл в гонке со смертью, выпутавшись из верёвок и выпрыгнув из сундука в самый последний момент.
Лайон потратил много времени и денег, чтобы выяснить, как Тавр обыграл смерть. И дело было в технике дыхания, которой пользовался иллюзионист. Он методично вдыхал и выдыхал, с каждым разом подымая верёвки всё выше и выше, пока путы можно просто не сбросить. Так что Лайон занимался загово́ром «мечей», чтобы они как можно дольше не обрушивались на его голову.
– А если я оставил доказательства? Где-то здесь, в своём особняке?
– Даже если это правда, они будут косвенными. Я не оставил следов у Эллимайны. И здесь тоже не оставлю. Любой адвокат-первогодка развалит это дело, не затратив усилий.
– Может быть… А может и нет. Кто знает, что я успел накопать?
Лайон тоже усмехнулся. Верёвки удалось приподнять всего на несколько сантиметров. Ему нужно больше времени.
Бэкворт размешал ларамин с водой в небольшой мензурке и извлёк из кармана шприц.
– Не важно. Я вне подозрений.
С жутким скрипом Бэкворт принялся двигать журнальный столик.
– Стой. Подожди, - выпалил Лайон. – Раз уж ты серьезно настроен, утоли мою жажду знаний. Я хочу всё знать в подробностях.
– И зачем тебе это? – придвинув стол, спросил Бэкворт.
– Если я помру и не узнаю всех ответов, то вернусь призраком и сделаю твою жизнь сущим кошмаром. Я читал о подобных случаях. Ты себе такого не пожелаешь.
Помощник мэра расхохотался.
– Я уж думал, ты начнёшь умолять. Просить о пощаде. Но этот заход про призрака, - он снова расхохотался. – Прими свою участь, как мужчина. Я переиграл тебя. А теперь убью.
Лайон предпринял попытку освободиться от верёвок. Они яростно впились в мышцы на руках и туго обвили грудную клетку до скрипа в рёбрах. Нет, он даже близко не Тавр. Ему не избежать падения мечей.
Бэкворт тренированным движением наполнил шприц и оказался совсем рядом. Лайон увидел его маленькие холодные глазки. Они ликовали.
– Не дёргайся, иначе будет очень больно, - почти прошептал Бэкворт.
Укол в локтевой сгиб был аккуратным. Лайон не почувствовал боли. Зато тепло, разбегающееся по венам, заметил сразу. Почти как алкоголь, только лучше. Жестче. Наркотик уносил в небытие боль в затылке, стеснение верёвок и желание бороться. Ещё несколько секунд Лайон видел перед собой довольное лицо Бэкворта, а затем уронил голову на грудь.
Тьма окутывала мягким одеялом и в её недрах было нечто, которое его ждало.
Глава 23
Он слышал наипротивнейший ритмичный писк, разносившийся, казалось, прямо в голове. Звук неприятно вибрировал на коже, раздражал нейроны по всему организму и, в конечном счете, заставил выяснить его причину. Он попытался открыть глаза и с ужасом понял, что не знает, как это сделать. В памяти хранилась запись о процессе, но отсутствовало техническое задание. Но паники не возникло, ведь он не понимал, как это – паниковать…
В какой-то момент, синапсы в нейронных связях сработали, и глаза распахнулись так сильно, будто он пробудился от кошмара. Свет ослепил. Казалось, он поглощал любые менее яркие цвета. Ни оттенков, ни полутонов. Лайон с трудом сомкнул веки. Свечение перестало обжигать сетчатку, но пробивалось через крохотную щель на самой границе зрения. Потребовались значительные усилия, чтобы вновь открыть глаза.
Он заставлял себя моргать, разрабатывая один из безусловных рефлексов. Странно, что при этом он спокойно и размеренно дышит… Писк участился.
Реальность медленно плыла то влево, то вправо, точно в замедленной съемке. Также неспешно слонялись по черепной коробке мысли. Если бы у Лайона были силы, он бы протянулся и схватил их за хвост. Но мысленные движения тоже были заторможены.
Со временем, когда зрение чуть прояснилось, Лайон начал различать очертания потолка. Белого, с небольшими желтыми разводами, будто кто-то помыл его грязной половой тряпкой. Слева и справа на границе видимости в потолок вмонтированы квадратные лампы с длинными поперечными трубками. Но свет давали не они, а яркий день.
Он попытался двинуть головой и почувствовал, как что-то упёрлось ему в горло. Ватными непослушными пальцами он поднёс ко рту руку и ощупал трубку для искусственного дыхания. Вытаскивая инородный предмет из своего горла, Лайона вырвало каплями желудочного сока.
Теперь он понял природу противного писка. Не удивительно, что оно совпадало с сердцебиением. Он отцепил кардиомонитор и принялся считать. Беспокойная медсестра вбежала в палату уже на пятнадцатый счёт.
Увидев, что пациент в порядке, она выдохнула и надвинула брови.
– Что за игры?
– Я хо… - язык не ворочался. Лайон им с трудом двигал. – Я хо…тел ссс-ка…за…
– Я поняла! – нетерпеливо ответила медсестра.
Лайон медленно кивнул, и мышцы шеи отозвались противным скрипом, как заржавевшие поршни.