Звезда-Полынь

Уфф, кажись, выбрался…

Колодец, в котором я оказался, пройдя через портал в Припяти, - я, конечно, ни на мгновение не верил в то, что мои видения, в которых я был главой компании «Звезда Полынь», были реальностью! – скорее всего, был частью технических коммуникаций Саркофага. Может, какой-то вентиляцией, может дренажной системой. Когда я поднял над колодцем голову и огляделся, я понял, что выбрался в гигантское депо, в которое когда-то доставлялись стройматериалы и оборудование для строительства Саркофага. Справа и слева от меня стояли ржавые тепловозы, навечно оставшиеся в этом депо – техника, которая работала на четвертом энергоблоке в тот далекий 1986-ой год, обратно на большую землю уже не возвращалась, - а дальше, в синеватом сумраке, угадывались силуэты вагонов, автокраны, вытянувшие свои стрелы над путями, конвейеры с обвисшими лентами в зияющих дырах, самосвалы, все эти «Ковровцы», «Славутичи», «МАЗы», «КАМАЗы» и прочие машины, ставшие в год Первой катастрофы кучами мертвого радиоактивного железного лома.

Сюда, похоже, собрали всю технику, использованную на строительстве Саркофага, устроили огромный могильник. Освещал всю эту печальную картину тусклый рассеянный свет, проходящий снаружи черезтрещины в колоссальных стенах и в силу какого-то непонятного мне оптического эффекта имевший синеватый оттенок.

Эх, и обошелся Советской стране Чернобыль! Миллионы и миллионы тонн цемента, стали, алюминия, меди, прочих материалов, тысячи единиц техники, десятки тысяч рабочих рук были брошены на ликвидацию той, первой катастрофы. Помню, как я был поражен, когда в первый раз оказался на Свалке и увидел все это своими глазами, эти гигантские стоянки мертвой ржавой техники – грузовиков, автобусов, бульдозеров, танков, даже вертолетов, - к которым до сих пор иногда опасно приближаться, потому как фонят, родимые, иной раз смертельно фонят. А ведь столько лет прошло. Сколько денег все это стоило, сколько жизней было погублено – никто не скажет, а если и скажет, то все равно только полуправду. Достаточно побывать хоть раз в Припяти, чтобы понять масштабы этого катаклизма. А потом был Второй взрыв, и к тем кладбищам машин, что остались после 1986-ого года, прибавилась еще и техника, брошенная тут украинской армией. Ее экипажи погибли в момент взрыва, сами танки, бронетранспортеры и автомобили оказались в плену у Зоны, и лично мне всегда было не по себе, когда я видел эти ржавые железные останкина дорогах Зоны, или где-нибудь в овражке, в зарослях высокой буро-желтой травы или непролазного кустарника. А сколько по Зоне разбросано военных бункеров, пунктов управления, военных станций, которые погибли в день Второго Взрыва стали убежищами для всякой кошмарной нечисти, расплодившейся на этой изуродованной земле! Сколько сталкеров там погибло, пытаясь найти что-то ценное – этого никто никогда не узнает. Да и не стоит этого узнавать. История Зоны слишком мрачная и страшная, чтобы люди, узнав о ней всю правду, смогли бы потом спокойно спать даже в тысяче километров от Чернобыля. А уж после того, что я узнал за последние пару недель… нет, лучше уж ничего не знать!

Техника в депо, хоть и выглядела уныло и зловеще, но опасности для меня не представляла. Счетчик радиации ограничивался отдельными короткими щелчками, фон был хоть и повышенный, но мой комбинезон от него вполне защищал. Кстати, вот еще одна опасность, которую надо обязательно учитывать. У меня с собой всего восемь доз антирада, и если я нахватаюсь рентген, могут быть большие проблемы. А здесь, в самом сердце Чернобыля, радиация может быть очень высокой. Нельзя забывать об этом ни на секунду.

Я выбрался на край колодца, отдышался и продолжил рекогносцировку. Во-первых, попробовал включить ПДА – бесполезно. Во-вторых, стал соображать, что мне делать дальше. Можно попробовать выйти из Саркофага наружу и обследовать окрестности. Хороший вариант, тем более что эта железобетонная громадина не будет больше экранировать связь, и я смогу связаться с Шершнем, Ксением или Батюком. Один я, знамо дело, много не навоюю, и связаться с «Монолитом» у меня не получится, я не знаю их кодов. Второй вариант – найти вход внутрь Саркофага, попробовать пробраться к Монолиту и там перехватить Хозяина. При одной мысли об этом у меня волосы на голове зашевелились. У меня нет плана Саркофага, нет ни малейшего представления, что ждет меня внутри. А главное, поступок получается совершенно бессмысленный. Опять же в одиночку со Стрелком я не справлюсь, он меня как комара прихлопнет. Нет, этот вариант отпадает. Надо идти наружу.

Усевшись на край колодца на корточки, я снял автомат с предохранителя, взял его наизготовку, и начал внимательно осматривать депо. Прошла минута, другая – все было тихо. Правда, несколько раз мне показалось, что я слышу звуки, похожие на отдаленную автоматную стрельбу, но стреляли явно не в депо, звуки были слишком тихими. Это там, снаружи, на станции. А если на ЧАЭС постреливают, следует быть осторожнее. Схлопотать шальную пулю мне совсем не хотелось.

Встав на ноги, я включил фонарь на цевье автомата и сделал несколько шагов вдоль железнодорожного пути. Да, здесь можно пройти. Перебравшись через сцепленные вагоны, яувидел ворота депо – они были приоткрыты. А на рельсах лежали трупы. Осторожно, чтобы не напороться на неразорвавшуюся гранату, я подошел к мертвецам и начал обходить их. Трое покойников были в сером камуфляже «Монолита», еще один в экзоскелете – видимо, тоже монолитовец. Мертвецы лежали в россыпи стреляных гильз, веером вокруг большого пятна черной копоти, покрывшей рельсы и гравий между ними, похоже, их уложили гранатой или ракетой. Чуть дальше, у самих ворот, я увидел еще один труп, лежавший на спине, головой на выход, и вот тут был слегка удивлен. Я не очень хорошо разбираюсь в военном снаряжении, но на очередном покойнике были американский кевларовый бронежилет и новенькая, с иголочки натовская «камуфла», вроде той, которую я уже увидел на убитом наемнике на лесопилке.

Опять люди Коршуна? Шершень говорил, что снайпер, застреливший Индуса, не был зомбаком. Выходит, не всех своих подельников Стрелок отправил на тот свет, кто-то из боевиков Коршуна сейчас, возможно, находится здесь, на ЧАЭС. Вот и объяснение стрельбы, которую я слышал. Скверная новость, очень скверная. Ближе к воротам я нашел странную гильзу с надписью “HASHIM” – похоже, от какого-то неизвестного мне гранатометного выстрела. Этой гранатой, как я понял, и положили бедняг-монолитовцев.

На убитом наемнике я нашел два магазина с патронами 223 Ремингтон, аптечку, плитку шоколада «Хершиз» и начатую пачку сигарет «Кент». Оружие мертвеца, автоматический карабин Мк 18 был мне ни к чему. Закурив трофейную сигарету, я вернулся к телам монолитовцев и тут увидел то, что неприятно поразило меня: не все они были убиты взрывом гранаты. Троих раненых затем добили выстрелами в голову. Заставить себя обыскать их и обобрать я почему-то не смог.

- Спасибо за предупреждение, - пробормотал я, глядя на мертвецов и, сняв автомат с плеча, двинулся к выходу из депо.

***

Над ЧАЭС сгущались сумерки. На фоне быстро темнеющего облачного неба нависшая надо мной громада Саркофага казалась особенно впечатляющей. Огромная «Электра», устроившаяся между соседними контрфорсами гробницы злополучного четвертого реактора, вспыхивала голубоватыми разрядами, будто пародия на неоновую рекламу.

Вокруг меня были тишина и совершенное безлюдье. Слева от меня темнела ржавеющая громада башенного крана, впереди, за изломами трубопроводных магистралей, угадывался периметр охранной зоны ЧАЭС. И я вдруг ощутил всем своим нутром небывалую торжественность момента. Я, Сашка Малой – первый вольный сталкер, добравшийся сюда, в самое сердце Зоны! Я стою у Саркофага, на том самом месте, где неполные тридцать лет назад родилась Зона, породившая само братство сталкеров! Хотелось кричать от восторга, скакать, размахивая руками. И только чувство опасности, не оставлявшее меня ни на мгновение несмотря на весь мой восторг, не давало мне дать волю чувствам.