Страница 16 из 35
А если все нормальные люди немного аутисты, просто выучили, как лучше поступать и что лучше говорить в определённых ситуациях? Вот и живут так всю жизнь: наружу бездумный автоматизм для общения и содействия, а внутри живое и разумное плещет-трепещет, как в клетке, само себя не понимает. Некому его показать, не с кем поделиться сокровенным.
И с годами от невостребования умирает в человеке это живое и разумное. Один автоматизм для внешнего остаётся. Каждый человек - это вселенная. Но вселенные бывают разные, в том числе и недоразвитые… Как я, например.
И никто никому не желает ни плохого, ни хорошего, а поступают все так, как подсказывает им их генная бессознательная природа, которая у всех разная.
Ещё можно сравнить человека с яйцом, в котором скорлупа есть хрупкая граница между внутренним и внешним. Не написать ли трактат по яичной философии в нескольких томах: "Сырые люди-яйца", "Варёные люди-яйца", "Жареные люди-яйца", "Люди-яйца всмятку", “Люди-яйца пашот”? Хм, тогда англичанам, согласно этой философии, давно снесло крышу…
С Вероной Броккен познакомился, когда работал грузчиком в магазине. Он грузчиком, она заведующей. Верона обращала на Броккена своё внимание весьма неприятным способом. Донимала по поводу отсутствия ценников, с утра требовала вынести пласты рыбы. Но искры тогда между ними не прошло. Вернее, искра была, только пламя не вспыхнуло. Трудно разжечь пламя из искры с помощью замороженной рыбы, даже если все ценники изорвать в мелкие клочки и поджечь. Понятно, что хотел Броккен, понятно, чего хотела Верона, но мало кого интересует, а что хотела рыба? Она ведь тоже участвовала в процессе на правах сводницы. Но рыба находилась в глубокой заморозке и уже ничего не хотела. Вот они, цивилизованные издержки гуманизма. Всеядный гуманизм тоже кушать хочет: рыбу, мясо...
– Этот Гум смердит как вдвшник второго августа! – Гербес спрятал нос под куртку и старался дышать как можно реже. – Два сапога пара. Это сколько надо вылакать и при этом остаться в живых? Может, он сдох, потому и воняет?
– Это да, запашок стрёмный, – согласился Броккен.
– Неплохо этот червь устроился под отдельным куполком. – Гербес с откровенной завистью посмотрел на профиль Жим-Жима, физиономия которого выражала некое умиротворённое безумие или безумное умиротворение. Между куполами приглушённо ревели воздушные потоки.
– Тут есть крышка для проветривания? – Гербес привстал и пошарил рукой по куполу. – Заодно этого позеленевшего алкаша за борт выбросим, пока он спит.
– Какой ты жестокий, Гербес.
– Это этот алкаш жестокий! Наверняка многих своим дыханием безжалостно отправил на тот свет. Я слыхал, алкоголизм делает людей равнодушными и чёрствыми.
И тут Гум испустил приятное слуху мягкое и продолжительное шипение. И сладко улыбнулся во сне. У Гербеса сделались зверские глаза, которые тут же покраснели и заслезились. Он и Броккен закашляли.
– Плешивый мудень! – заорал Гербес, плотнее прижимаясь носом к куртке. – Я ему сейчас ногой по лысине настучу! И так хреново дышать, так эта мразь ещё каштанов в огонь подкинула! Да что он такое вонючее ел?! Не удивлюсь, если эта пьянь закусывала тухлой селёдкой. Смердит как из канализации! Или в его мире все источают подобную вонь? И все эти удовольствия всего лишь за семь тысяч золотом! – Гербес гадко рассмеялся. – Семь тысяч! Тебе не кажется, Брокк, что нас слегка наебали?
– Кричи, и кислорода не хватит на троих, – посоветовал Броккен. – Лучше порадуйся.
– Чему радоваться, чему?!
– Хотя бы тому, что тебя никто не насилует. Уже слава богу.
– Ох, боженьки, спасибо этому старому плешивому зелёному тощему алкашу за то, что он не изнасиловал меня своим шестизарядником.
– Ещё не вечер, – подал суровый голос Гум, не просыпаясь. – Капитан зажжёт все свечи…
Гербес испуганно притих. Признаться, он побаивался непонятного старца зелёной кожи. От этих инопланетян всего можно ожидать. Среди них полно психов. Психи, нас окружают психи...
Вдобавок к сказанному жилистая рука Гума непроизвольно стиснула пистолет, заботливо вложенный ему в руку Жим-Жимом. Гербес тихонько постучал по куполу и затравленно окликнул Жим-Жима, но тот и ухом не повёл. Тем более, у него и не было ушей, вместо них - две небольшие дырочки, поэтому Жим не повёл и дырочкой.
– Да брось ты, – сказал Броккен. – Тюбик с ветром соревнуются в крепости своих голосовых связок. И чем поможет Жим-Жим?
– Тем, что совершит вынужденную посадку и откроет купол! – прошипел Гербес. – Точно говорю, я сейчас коньки отброшу!
– Зачастил ты умирать. Не к добру это.
– Не переживай! Всё к лучшему!
Броккен несколько раз сильно ударил ногой по дну. Гербес, изменившись в лице, страшно посмотрел на него.
– Ты что, ирод, творишь, а?!
– Я подумал, может, внизу лючок какой имеется, – объяснил Броккен.
– Я тебе покажу лючок! Хочешь, чтобы мы всей честной компанией ухнули вниз?! – шипел змеёй Гербес.
– Зато свежим воздухом надышишься.
– Перед смертью не надышишься, да будет тебе известно!
– Тебе не угодить, всё не так, что ни делай. А если я ничего не делаю, ты орёшь, почему я ничего не делаю. Гербес, по ходу, ты практикуешь газлайтинг и ведёшь себя как классический абьюзер. Недовольство жизнью вымещаешь на окружающих. Я о подобных тебе в интернете читал. Опытные в этом вопросе пользователи советуют разрывать с абьюзером все отношения, чтобы он как можно скорее удавился от злости назло всем. И все бы нормальные люди вздохнули с облегчением. В общем, один из нас должен прямо сейчас покинуть это средство перемещения, чтобы я мог вздохнуть с облегчением.
– Ты что за бред несёшь, братец?
– Всего лишь пытаюсь притушить раскалённые угли ситуации водой юмора.
– Шёл бы ты, братец… – прогнусавил через куртку Гербес.
– Дорогою добра? – услужливо подсказал Броккен.
– И ею тоже… О, неужто бог услышал мои молитвы? Смотри, мы, кажется, приземляемся! Не может быть!
– Надеюсь, плавно опускаемся, а не стремительно падаем, – заметил Броккен, которого внезапно потянуло из кресла. Он вцепился в подлокотники и оглянулся назад. – Из хвоста валит густой чёрный дым. Как ты и сказал, всё к лучшему!
Из хвоста, и правда, валил густой чёрный дым и редким пунктиром весело и залихватски уносился ввысь. Гум, пристёгнутый ремнями, повис на них, беззаботно захрапел и непроизвольно направил шестизарядник на Гербеса, немного приблизившись к нему под действием гравитации.
– Почему я не послушался интуиции! – завопил мелом побелевший Гербес, впечатанный в кресло. – Я же не хотел связываться с этой парочкой. Сразу было понятно, что они психи!
– У тебя все психи. Ты же сам хотел приземлиться.
– Я хотел совершить мягкую посадку, а не воткнуться башкой в землю!
Торопливо порывшись на всякий случай в поисках парашютов и не найдя их, Броккен и Гербес припали к плексигласу, наблюдая за приближением земли и червяком Жим-Жимом, который, кажется, совершенно не переживал по поводу происходящего. Чем ближе становилась земля, тем быстрее она приближалась. И когда казалось, что гибель неминуема, Жим-Жим вывернул свой бело-красный Тюбик параллельно тверди и пролетел с десяток километров, понемногу сбавляя скорость и понижая градус угла посадки.
Когда Тюбик приземлился, Жим-Жим откинул купол и с наслаждением вдохнул свежий степной воздух, хорошо прогретый солнцем, так как приземлились они в степи. Воздух обалденно пах травами. Жим-Жим был без ума от этого запаха, ведь он хоть и стал волею судеб супергероем, но по сути своей был обыкновенным червяком. Признаться, ему ужасно надоело супергеройствовать, хотелось обычной жизни, каждый день буравить гумус… Жратвы вдосталь, и никаких тебе забот. Нет принцесс и коров - нет и забот.
Ах, если бы не эта принцесса Как-Её-Там, если бы он не повстречал её и не влюбился в неё так безнадёжно, если бы не её безвременная гибель в расцвете сил, не попытки забыться в алкоголе, не бесконечные поиски коровы-убийцы и её любовницы… Всё так сложно, всё так просто, мы ушли в открытый космос.