Страница 39 из 61
Видимо, пора заканчивать этот фарс, пока он мне шею не свернул.
— Успокойся, Артём…
— Успокоиться, блядь?! Ты себя Шумахером, блядь, возомнила?! Совсем ебанулась, Миронова?! Ты, сука, теорию услышала и сразу в заносы погнала?! С первой попытки?!
— Тём, пожалуйста, — отрезаю спокойно. Наверное, действительно испугался, — это не первая попытка. Я достаточно опытный дрифтер.
— И с каких, блядь, пор? — рубит, но старается взять себя в руки. Вижу, как сжимает кулаки до побелевших костяшек.
— Тёма, я уже почти год гоняю. Точнее, восемь месяцев. Надо было сразу сказать тебе, что я это умею, просто… — замолкаю, не зная, как сказать.
— Что "просто", Настя? — сипит севшим голосом, притягивая меня к себе и упираясь подбородком в макушку.
— Просто я хотела, чтобы у меня была причина провести с тобой больше времени! — выпаливаю, начиная закипать.
— Тебе не нужны причины, чтобы быть со мной, малыш. — отбивает, отходя на шаг и заглядывая мне в глаза. — Просто будь рядом, маленькая, и всё. Не надо искать поводов. Просто рядом.
— Правда? — знаю, что вопрос глупый или даже детский что ли, но мне необходимо подтверждение.
— Правда, маленькая. Даже не сомневайся. С тобой приятно даже просто молчать. Я тебя, девочка моя.
Ничего не отвечаю, потому что слова, сказанные Артёмом прямо в глаза хриплым голосом, накрывают меня тёплой тропической волной облегчения и любви к этому парню.
Обнимаю его за спину и утыкаюсь носом в шею, вбивая в лёгкие запах любимого человека. Не знаю сколько проходит времени: секунды сменяются минутами, а мы всё так же стоим, обнявшись. Руки Северова гладят мою спину, лопатки, поясницу. Отвечаю тем же, неуверенными касаниями изучая его тело. Мы просто молчим. Чувствую, как медленно успокаивается пульс Севера под моей щекой.
Да, это приятно просто помолчать рядом с ним.
С Должанским я часто молчу, потому что нечего сказать, а с Тёмой… Нам просто не нужны слова. Мы транслируем свои чувства и мысли через тяжёлое рваное дыхание, через ускоренное сердцебиение, через ласковые касания, через бешенные поцелуи и сумасшедшее желание, через долгие взгляды и короткие сплетения пальцев. Слова просто не могут передать того, что пылает в груди и бежит по венам. Без них мы говорим намного больше, но всё же…
— Тём, я тебя. Сильно. Очень-очень. — пищу ему в плечо.
— И я тебя, моя идеальная девочка. Больше, чем мог себе представить. — высекает в ответ и целует, подтверждая свои слова нежными касаниями губ, лёгким скольжением языка у меня во рту, едва ощутимыми поглаживаниями по телу.
Отвечаю тем же. Пальцы порхают по его спине, проходятся по шее, путаются в волосах и возвращаются вниз.
Набравшись смелости, поддеваю край его футболки и ныряю по неё ладонями. Артём вздрагивает, и я ощущаю на его горячей гладкой коже мелкие мурашки. По его телу пробегает ощутимая дрожь, когда поднимаюсь вверх, задирая футболку выше.
Даже представить себе не могла, что так приятно просто прикасаться к человеку без всяких преград. Всего лишь спина, а ощущается, словно с нас обоих сняли кожу, оставив оголённые нервы. Северов тоже загоняет руки под ткань моей майки и гладит круговыми движениями. Пробирается пальцами по застёжку бюстгальтера, крепче вжимая моё размякшее тело в своё крепкое и сильное. Обоюдно дышим на разрыв, с трудом проталкивая в лёгкие воздух. Сердца колотятся о рёбра до ощутимых трещин. По коже расползаются уже не мурашки: огненные муравьи, покрывая с головы до ног, кусая до кровавых отметин.
Плевать на всё и всех. Растворяюсь в нём. Я не выйду за Кирилла. Не смогу. Если бы не было этих трёх дней с Артёмом, то я сделала бы то, что от меня требуют, но теперь не выйдет. Лучше пусть меня похоронят заживо, но с Северовым я не расстанусь. И причинять ему боль в угоду родительским амбициям тоже не стану. Если не с ним, то больше ни с кем.
— Тёма… — стону, когда он скользит ладонью по моему голому животу и легко сжимает грудь через кружево. Не хочу так. Иначе хочу. Без лишних слоёв. — Тём, давай в твою машину сядем. — шелещу, потому что горло сжимает спазм и связки не слушаются.
Может, я ещё и не до конца понимаю, к чему это может привести, но готова рискнуть. Сейчас это жизненная необходимость.
— Зачем? — отбивает с теми же хриплыми интонациями, что и я.
— Просто давай сядем, ладно?
Не знаю, как хватает храбрости просить, но это далеко не последняя просьба, которую мне предстоит озвучить.
Парень вытаскивает руки из-под моей футболки и, отойдя на шаг, заглядывает мне в лицо, стараясь прочитать мысли. Натягиваю спокойное и даже безразличное выражение, но видимо, меня выдают глаза. Север тяжело вздыхает и медленно выпускает воздух. Наклоняет голову и, качая из стороны в сторону, потирает переносицу.
— Что ты сейчас делаешь, Насть?
Ничего не отвечаю. Просто беру его за руку и иду к Мерсу. Торможу у водительской двери и, немного поразмыслив, открываю заднюю, став на подножку, запрыгиваю в салон. Мышца за рёбрами пинпонговым мячиком скачет по грудной клетке, оставляя разрывы на внутренних органах. За шумом крови и ошалелым пульсом даже не слышу, как закрывается дверь за спиной Артёма.
Что бы ни случилось… Как бы он не принял мои действия, я не стану жалеть об этом. С ним я поняла одну простую вещь: лучше пожалеть о том, что сделала, чем о том, чего не сделала.
И я делаю. Перекрещиваю руки и опускаю к краю футболки, сжимаю пальцами и под пристальным взглядом любимого стаскиваю её с себя. Слышу только, как со свистом влетает кислород в его лёгкие и как со скрипом покидает их.
— Что ты делаешь? — сипит, рассматривая мой почти обнажённый торс.
Ох, знал бы он, что я собираюсь сделать дальше.
— Можешь и ты снять?
Опускаю глаза, потому что выдерживать его затуманенный взгляд сейчас слишком сложно. Он опять шумно выдыхает и стаскивает футболку через голову. Смотрю, не моргая, как сантиметр за сантиметром открываются новые участки его накачанного тела, и тяжело выдыхаю, так же, как и он несколько секунд назад.
И вот мы сидим на заднем сидении машины, голые по пояс, и пожираем друг друга глазами в прямом смысле этого слова. Я тактильно ощущаю, как его взгляд оглаживает живот, задевает грудь, ласкает плечи, обжигает шею, вцепляется в губы. Машинально скольжу по ним языком. Во рту внезапно становится сухо, и слюны не хватает даже для этого действия. Моё дыхание учащается, хотя, казалось и так разносится ураганом, способным вырывать из земли деревья.
Жду, что Северов набросится на мой рот, но он не делает этого. Просто смотрит, словно ждёт моих дальнейших шагов.
— Ты очень красивый. — выписываю настолько тихим и сиплым голосом, что он кажется мне чужим и каким-то далёким.
Ощупываю глазами мощную шею, крутые плечи, жилистые руки, кубики пресса. Слежу за светлой дорожкой волос, начинающейся под пупком и скрывающейся за поясом джинсов. Краска заливает не только щёки, когда думаю о том, что находится ниже.
Он действительно офигенный. Его тело бугрится мускулами, но не так, как у бодибилдеров, не знаю даже как описать, мягче что ли, аккуратнее, гармоничнее. Даже под одеждой было видно, что он качается, но теперь понимаю, что делает это без фанатизма. Не знаю, как других, но меня никогда не привлекали потные перекачанные мужики, у которых бицепс толще, чем моя талия. А Артём, он…
— Идеальный. — выдыхаю единственное слово.
Больше воспроизвести ничего не выходит.
В ротовой полости воцаряется пустыня с зыбучими песками и без капли влаги, когда, наконец, смотрю в его глаза. Зрачки расширены настолько, что даже по краю радужки невозможно понять, какого они цвета на самом деле. Сейчас они полностью чёрные. Его грудная клетка резко вздымается и тут же опадает. Пальцы с силой сжимают спинку водительского сидения, словно если он её отпустит, то весь мир рухнет.
Растёкшимся мозгом, который сейчас уж точно можно назвать не иначе, как серой массой без каких-либо функций, понимаю, что он держится из последних сил, чтобы не накинуться на меня. Тянусь к нему и переплетаю наши пальцы. На какое-то время зависаем, глядя на наши сцепленные руки. Вторую ладонь кладу на его предплечье и веду вверх, медленно и даже интимно изучая тело любимого человека.