Страница 37 из 61
— Самбой кумитэ²! Рэй³! Иой⁴! Хадзимэ⁵! Молодцы! — хлопает Настя в ладоши, когда дети успешно выполняют поставленную задачу. — Рэй! Поменялись! А теперь якусоку иппон кумитэ⁶! Рэй! Иой! Хадзимэ!
Ни черта не понимаю, что она там командует, но мелкие выполняют новое задание. А ещё это звучит чертовски сексуально.
— Стоп, Дима, не так. Опять неправильно. — выбивает Настя, подходя к рыжему пацану.
— Но я не понимаю! — хнычет мелкий. — Покажите ещё раз!
— Смотри, как делают другие, и повторяй за ними.
— Я не понимаю, когда они делают. Покажите вы, Анастасия Романовна!
— Мне тут по росточку партнёра не найдётся. — смеётся моя малышка.
— А как же он? — тычет в мою сторону этот находчивый пиздюк.
— Он не знает приёмов каратэ.
— Но мы же тоже не знали, вы нас научили! И его научите.
— Тём, поможешь? — поворачивается ко мне с мольбой во взгляде.
Видимо, тренировать малышню не так уж и просто. Молча киваю и подхожу.
— И какого хрена делать надо? — шиплю растерянно.
— Для начала слова подбирать, здесь дети! — рычит Миронова. — А вообще, рэй.
— Чегооо?
— Поклон, — смеётся эта ведьма, — вот так.
Выравнивает руки по бокам и едва ли не в пол головой бьётся, а я думаю только о том, как не пропахать носом по матам.
— А теперь иой!
— Чё?
— Приготовиться!
— Якусоку иппон кумитэ!
— Издеваешься?!
— Определённо! — хохочет, уже не сдерживаясь.
— Ну-ну, малыш, смейся. Ты мне за это ещё поплатишься. — шиплю сквозь зубы, а у самого не выходит сдержать улыбку.
Настя показывает необходимые движения, постоянно объясняя детям что, как и для чего она делает.
Не успеваю даже сообразить, как оказываюсь на лопатках, а она тянет руку, помогая подняться. Едва становлюсь на ноги, с трудом сдерживаюсь, чтобы не настучать ей по заднице за такие выкрутасы. Но эта зараза мелкая, продолжая улыбаться, отходит на два шага и, вытягивая руки вдоль тела, командует:
— Рэй!
Так, ладно, это усвоил. Делаю тоже самое и кланяюсь.
Возвращаюсь обратно на лавку.
— Теперь всем всё понятно? Давайте в последний раз. Дзенкуцу-дачи! Рэй! Иой! Хадзимэ! Молодец, Дима! — треплет мелкого по волосам.
— А я молодец?
— А я?
— А я? — налетает детвора.
— Все молодцы! Вот только кто вам давал команду разойтись? Наорэ⁷! Живо! — делает хмурое выражение лица и мелочь тут же паркуется по местам. — Рэй!
Все кланяются своим партнёрам.
— Сенсей ни рэй⁸!
Мелкие как один поворачиваются к Насте и отбивают очередной поклон. А я не могу вдуплить, как им вообще удаётся чему-то научиться, если они только и делают, что кланяются.
— Ясумэ⁹!
Все выдыхают и начинают шуршать.
— Ямэ¹⁰!
А вот по этой команде все срываются с места и, прощаясь с Мироновой, выбегают из зала.
Бля, никогда не думал, что полтора десятка пиздюков могут создавать столько шума.
— А ты любишь Анастасию Ломановну? — пищит откуда-то сбоку та самая девчонка с хвостиками.
И почему всем надо это знать? Сказать нет?
— Да, люблю. — хриплю едва слышно, опустив голову.
Отрываюсь от созерцания пола и встречаюсь взглядом с зелёными глазами. Двести двадцать и ток по венам.
Услышала?
— Урааа! — визжит мелочь, хлопая в ладоши. — Анастасия Ломановна, а этот дядя…
— Цыц! — хватаю девчушку за руку и прикладываю палец к губам. — Только это — секрет.
— Посему?
Пиздец, ну вот, и как с этими детьми договариваться?
— Потому! — знаю, очень по-взрослому.
— Посему, потому? — не отлипает зараза.
— Потому что Анастасия Романовна пока не знает.
— Посему?
Блядь, это ребёнок или почемучка?
— Юля, тебя мама уже заждалась! — смеётся Настя. Её явно забавляет моя растерянность.
— Маааамаааа! — визжит мелкая, разрывая мне барабанные перепонки, и вылетает из зала.
— Не сильно приложила? — спрашивает Миронова, запуская пальцы мне в волосы и осторожно потирая ушибленный затылок.
— Не сильно?! — рычу, подрываясь на ноги и наступая, прижимаю свою девушку к стене. — Я же обещал, что ты мне заплатишь!
— Артём…
Договорить не даю, набрасываясь на её рот. Мну губы, увлажняю языком. Втягиваю в рот то одну, то другую, слегка царапая зубами. Настя стонет и проталкивается ко мне в ротовую. Принимаю. Сплетаемся. Попеременно танцуем и боремся. Вжимаюсь эрегированным членом в живот, вырывая из её горла ещё один стон. Высасываю его вместе с воздухом. Ладонями сжимаю задницу, снова вдавливая в неё ствол.
Остановиться не могу. Дрочить уже заебался. Отрываю одну руку и сжимаю грудь. Не сильно, но она тут же вздрагивает и упирается ладонями мне в грудину.
— Не надо, Артём! — с трудом хрипит, хватая кислород.
Но я не могу остановиться. Блядь, хочу её до полной отключки мозга. Хватаюсь за остатки и складываю разлетевшиеся буквы в слова.
— Почему, Настя?
— Если кто-то войдёт? Скоро уборщицаааа… — опять стонет, когда прохожусь губами по шее.
Скольжу языком по горлу, оставляя влажные дорожки. Слегка прикусываю и тут же зализываю. Прижимаюсь губами к бешено трепыхающейся венке и втягиваю в рот кожу, оставляя засос. Торможу, пока огромную отметину не оставил.
— Тём, пожалуйста… — почти плачет. — Нас увидят.
— Блядь! Только в этом дело? — сипло выдыхаю, сдерживая внутреннего зверя.
Не хватало ещё наброситься на мою девочку при свидетелях.
— Д-да. — выбивает зубами дробь, но в глазах загорается непонятный огонёк.
— Это согласие?
— Т-ты об-бещал.
— Помню. — хриплю и иду к двери, но не для того, чтобы свалить. Закрываю и поворачиваю в замке ключ. — Проблема решена?
— Тёма!
— Не бойся, маленькая, я сдержу слово, но больше не могу ждать.
С этими словами опять врываюсь в её ротовую полость, как победитель, взявший крепость. Отвлекаю поцелуем, а сам накрываю грудь. В этот раз мягче, нежнее. Провожу подушечкой большого пальца по твёрдому соску. Слегка сжимаю мягкую плоть ладонью.
Настя опять стонет и ёрзает под моим напором.
Член сейчас разорвёт на хрен от притока крови, а яйца от передоза спермы.
Сука, знаю, что обещал, но как, блядь, сдержаться, когда в нос ударяет пряный аромат её желания?
Продолжаю тыкаться стояком в её живот и запускаю руку в запах кимоно. Пиздец, как и думал, на ней лифон без косточек и поролона. Стискиваю двумя пальцами сосок, слегка прокручивая его. Моя девочка выгибает спину, подаваясь навстречу моим ласкам. Стонет всё громче. Дышит тяжелее. Дрожит сильнее. Пробираюсь под кромку лифчика и, наконец, касаюсь голой плоти. Настя немного подаётся назад, но не позволяю ей этого сделать.
— Тише, маленькая, расслабься. Всё хорошо. Поверь мне. Веришь? — перехватываю ладонями её раскрасневшееся лицо и заглядываю в потемневшие глаза. — Веришь?
— Да. — говорит одними губами, но мне этого достаточно.
Развязываю пояс и срываю кофту, бросая её на пол. Наклоняюсь и через тонкое кружево втягиваю в рот сосок. Ожидаю сопротивления, но когда его не следует, сжимаю губами и прикусываю.
— Артёёёём! — стонет в голос моя девочка.
— Тебе хорошо? — отрываюсь, только чтобы посмотреть на её лицо.
Миронова едва дышит, но всё же кивает.
Блядь, топлю на пониженной, потому что уже готов запустить руку ей в трусы. И не только руку. Но остатками расплавившегося мозга понимаю, что действовать надо постепенно.
Дёргаю вверх лифон и зависаю. Её грудь тяжело вздымается и резко опадает. Соски превратились в две твёрдые сморщенные горошины.
— Я тебя, маленькая, пиздец просто, как сильно! — хриплю ей в ухо, проходясь языком по ушной раковине и ползу по шее вниз, накрывая грудь ладонью. Перекатываю горошинку между пальцами то сжимая, то оттягивая. Вторую всасываю в рот, лаская языком и царапая зубами, слабо прикусываю и тут же зализываю. Моя любимая уже стонет в голос, запуская пальцы мне в волосы и прижимая крепче. Вторую руку она жмёт ко рту, закусывая ребро ладони.