Цвет ночи

После обращения человеческий дар Елисея преобразовался: он мог создавать тишину, окутывая пространство бесшумным щитом. Даже вампирский слух не мог уловить его приближения. Аро был в восторге. Благодаря Елисею его армия вампиров могла бесшумно подобраться к кому угодно, и хотя войны ни с кем не намечалось, это был хороший козырь в руках Владык. Чтобы развить дар Елисея, Аро заставил его изолировать каждую из комнат его замка, сделав её звуконепроницаемой. Он устал отвлекаться на посторонние шумы, особенно когда в замке были гости. Когда же все комнаты были беззвучны, кроме одной — комнаты её супруга, Сульпиция не могла допустить того, что больше не сможет услышать происходящее в его покоях, в которые вход ей был воспрещен. И тогда она не нашла другого решения, как соблазнить давно уже увлеченного ею Елисея. Специально не закрыв дверь, позволив мужу понять, откуда доносится звук, она играла роль наслаждающейся женщины в объятиях любовника, зная, что Аро наблюдает за этой наигранной страстью.

Она была уверена, что он убьет Елисея. Он всегда так поступал с её мужчинами, не щадив никого. Её любовники были лишь поводом обратить на себя внимание мужа, заставить его ревновать её, нуждаться в ней. Но ничего не происходило. Аро был холоден, а его сердце молчало. Сульпиция полюбила Вольтури с первого взгляда ещё будучи человеком. Их первая встреча до сих пор стояла у неё перед глазами, хотя её человеческие воспоминания должны были поблекнуть после перерождения. Её муж был единственным мужчиной, которому она хотела принадлежать. Она никогда не боялась его, а наоборот всегда считала справедливым и гуманным по отношению к другим. Аро всегда следовал установленным правилам и никогда не нарушал их. Он сделал её своей женой и ни разу с того времени не изменил ей с другой, хотя до её появления он часто менял партнерш. Но ей было мало его верности. Она хотела любви. Его любви. Разве она не заслужила её, бросив всё, оставив свою человеческую жизнь вместе с теми, кто был ей важен и дорог, подарив всю себя правителю вампиров?

Аро прекрасно к ней относился: баловал, заваливал драгоценностями и подарками, исполнял каждую её прихоть, но не любил. Она чувствовала это каждой клеточкой её ледяного тела. Она старалась быть ему хорошей женой и великолепной любовницей, ожидая, что он наконец рассмотрит в ней что-то большее, чем просто супругу, но ничего не менялось. Ловя на себе все чаще заинтересованные вампирские взгляды, она решилась на хитрость, думая, что ревность, возможно, разбудит в Аро чувства к собственной жене. Её первый же любовник был убит Вольтури. Так же, как и все последующие. Он беспощадно избавлялся от них, но никогда даже словом не обмолвился с женой, не обвинил, не упрекнул ни в чём. Он всё знал, но всё спускал с рук.

Сульпиция смирилась: её муж никогда не полюбит её, никогда не ответит взаимностью на те чувства, что она испытывала к нему. Елисей был всего лишь пешкой в её игре, благодаря ему она слышала, что происходит в покоях её супруга. Аро, не смотря на важность дара Елисея, всё же убил и его, чем очень раздосадовал братьев, но те не смели перечить старшему Вольтури, поэтому ничего не сказали ему, лишь молча разводили руками.

И вновь, благодаря тому самому дару Елисея, Сульпиция выла на собственной кровати, подобно побитой собаке, не боясь быть услышанной. Откуда взялась в их жизни эта девка, которая свела с ума её мужа?! Она почувствовала что-то неладное ещё на балу, когда Аро зашел в зал под руку с Ренесми. Это было по меньшей мере странно: он и дочь его врагов, из-за которой однажды они все чуть не лишились головы. А потом его страсть, обрушенная на неё, которая вовсе ей не принадлежала.

Она чувствовала как он, глядя на нее, видит перед собой вовсе не её лицо. И сегодня в библиотеке она всё поняла по его быстрым взглядам на Ренесми. Аро Вольтури впервые за свою вечность по-настоящему влюбился. Влюбился не в свою красавицу-жену, а в дочь врага, эту сопливую малолетнюю полукровку. От этих мыслей Сульпицию опять скрутила боль, и она издала истошный крик. Но её никто не слышал, не понимал, как её разрывает на части не взаимная любовь к собственному мужу. Она слышала, как он был в своей комнате, как выходил на балкон и стоял там, не шелохнувшись, но с наступлением полночи, покинул свои покои, и вампирша прекрасно понимала, куда он направился.

На горизонте зарделся рассвет, возвещая о наступлении нового дня. Сульпиция напрягала слух так, что болели перепонки, но ничего не слышала. Тишина. Он был до сих пор с ней, с этой Ренесми, он полюбил её, он сделал её своей. Ей даже не нужно было обладать даром предвидения, чтобы знать это.

— Я убью тебя! Убью, мерзкая полукровка! Ты не отнимешь у меня мужа! — закричала она, вскакивая и швыряя прикроватный столик об стену.

Он разлетелся на куски, так же, как разлетелось сердце Сульпиции в тот день, когда Ренесми переступила порог её дома.

========== Опережая рассвет ==========

Аро пытался вспомнить, когда последний раз он оказывался в одной постели со спящим человеком. С женщиной, которая заснула в его объятиях. Такое было только в его человеческой жизни. Последний раз он засыпал вместе с той, что предала его. Эти воспоминания уже не вызывали никаких эмоций. Он принимал их как данность, как дела давно минувших дней, как блеклое человеческое прошлое. Даже горечь, послевкусие ярости, уже не ощущалась как раньше.

Сейчас на нем спала тёплая, восхитительно красивая Ренесми, щекоча непослушными бронзовыми волосами его нос. Аро не шевелился. Он пролежал так всю ночь и лежал бы столько сколько потребуется, наслаждаясь её мерным дыханием, теплом и мягкостью обнаженного тела. Он медленно втянул носом воздух, пропуская в лёгкие восхитительный запах девушки. Теперь чувство голода отошло на второй план. Она была всё так же аппетитна ему, но желания, которые она вызывала в нём, сейчас были намного сильнее голода. Его плоть вновь напряглась.

За окном брезжил рассвет. Ещё совсем немного — утро прогонит ночь, в комнате Ренесми станет совсем светло. Вольтури провёл по спине девушки лёгким прикосновением, наблюдая как её кожа покрывается мурашками то ли от его холодных пальцев, то ли от чего-то ещё. Сегодняшняя ночь стёрла расстояние между ними. Она стала его. И он убьёт любого, кто даже думать посмеет о ней как о женщине. Эта мысль разожгла в правителе приступ ярости. Он вспомнил свою жену в объятиях Елисея и представил на месте Сульпиции Ренесми. Он оторвал бы головы обоим. Она его и только его. Она сама выбрала такой путь. Она сама полюбила его. Она все сделала сама.

Сульпиция тоже любила его и все время ждала того, чего он не хотел и не мог ей дать — взаимность. Вечно придумывая какие-то планы по заполучению его сердца, она каждый раз просчитывалась и оставалась ни с чем. Каждый раз, занимаясь с ней сексом, пока он ещё мог себя контролировать, а она уже нет, он читал её мысли как забытую на столе книгу и всегда удивлялся, какой искаженной была её любовь к нему. Аро, будучи человеком, всегда считал, что настоящая любовь — это, в первую очередь, верность. Так объяснили ему родители, такое понятие и определение любви они заложили в него. Но его женщины все, как одна, предавали его. И даже Сульпиция, которая любила его, посчитала, что ревностью можно что-то разжечь в нём. Какие глупости иногда совершают, казалось бы, умные женщины, когда дело касается мужчин.

Другое дело Ренесми — эта девочка совсем не испорчена. Он не сомневался в её чувствах. Они были настолько искренними и настоящими, что от осознания этих чувств по телу Аро расходилось давно забытое тепло. Все эти века его никто так не любил. Никто. А она полюбила. Она отдалась ему, она не страшилась его и сейчас, засыпая в его объятиях, она была счастлива. Впервые за всю её жизнь — безмятежно счастлива. Они были первыми друг у друга, так или иначе, и не важно, какая пропасть времен их разделяла. Вампир улыбнулся и погладил непослушные волосы Ренесми, ощущая их мягкость.

Он теперь знал наверняка, что не отпустит её от себя. И если Каллены будут этому препятствовать, он просто убьёт их. В конце концов, они не смогли сделать эту чудесную девушку счастливой, поэтому стоило ли им сейчас изображать образцовую семью?