Мой брат Август

К моему удивлению, парни были совсем не против носить свои таблички, они даже обрадовались. Они понимали, что все это просто шутка. Мне досталась табличка Люка, и я скопировала идею Мар, написала, что ему нужны деньги на лечение букета всевозможных венерических болезней. Спасите, помогите, я законченный бабник! Крис также скопировала идею Мар и написала, что Ден собирает деньги на увеличение своего крошечного пениса. А Ден в ответ ей написал, что Крис ищет деньги на лекарство от дурости. Люку досталась Мар, он написал, что она собирает средства на обучение контролю своего тазового дна. Это было так смешно, что Крис и я хихикнули в голос.

Мар было немного стыдно, ведь она гордилась своими многочисленными связями, той легкостью, с которой она отдавалась новым партнерам, она думала, что мы завидовали ей, ее приключениям, сейчас же она почувствовала, что это не так. Впервые в жизни я видела, что ей стало стыдно, хоть и всего на пару минут.

Мы разбрелись по метро. Нам нужно было побродить там ровно два часа, не пересекаясь, и тот, кто соберет больше всех денег, выигрывал. Мне было все равно, выиграю я или нет, я просто хотела, чтобы этот розыгрыш закончился как можно скорее. На меня смущенно смотрели мамаши с детьми, бабушки крутили пальцами у виска, мужчины останавливались и улыбались, подмигивали, давали понять, что готовы дать мне в пользование свой прибор. Лишь изредка женщины среднего возраста протягивали мне деньги. У каждого из нас была коробка для подаяний, туда падали купюры по пятьдесят и сто рублей, одна женщина расплакалась, видимо эта выдуманная ситуация была ей знакома, она положила мне пятьсот рублей. А еще одна сказала шепотом: – Тебе нужнее. Она достала из сумочки и положила в мою коробку свой фалоимитатор.

Через два часа розыгрыш был закончен, мы толпой позора поплелись к месту встречи в центре зала.

– Ну что? У кого сколько? – спрашивает Крис. Ведь она организатор нашего розыгрыша. – У меня восемьсот рублей.

– У меня полторы тысячи и визитка с номером венеролога, – отчитался Люк.

– Две тысячи и пять номеров телефонов, – сказала Мар.

– Четыре тысячи четыреста пятьдесят, – посчитал Ден.

Я молчала.

– Ну, Алекс? Сколько тебе дали на благое дело? – выпытывала Мар.

– Девятьсот рублей.

– Это все?

– Да, все.

– Я же вижу что-то еще в коробке, – допытывается Мар.

– Мне просто это положили, это ведь не считается.

Мар достает фалоимитатор из коробки и размахивает им.

– И розовый использованный фалоимитатор! Конечно, считается, раз это положили тебе в коробку. Ты правильно сделала, что спрятала, тебе ведь он нужен, – говорит Мар и смеется. – Бери, пригодится, дома развлечешься сама с собой. Ведь больше не с кем.

Я на грани того, чтобы взорваться и вылить на Мар весь свой гнев. Но я останусь спокойной, так повела бы себя любая особа королевских кровей. Я беру деньги из своей коробки, отдаю их в общую кучу к Крис, а розовый прибор кладу обратно в коробку.

– Почему ко мне столько внимания? Ведь победитель у нас явно Ден. Ден как так получилось, что тебе столько денег дали? – отвлекаю я внимание от своей персоны.

– Я сам не знаю, мужчины давали, некоторые чуть не плакали, смотрели такими грустными глазами.

– Ну, все понятно, у них такая же жизненная ситуация, приборчики совсем крошечные, – говорит Крис и заливается смехом.

Еще чуть – чуть и то, что было дорогой стыда, и весь этот розыгрыш, который казался таким постыдным, выливается в простое веселое воспоминание, никому уже не стыдно, мы просто смеемся над собой, друг над другом. Мне не стыдно, что мне положили тот фалоимитатор, да и Мар явно шутила, а не пыталась сделать мне больно. Этот розыгрыш стал именно тем, чего от него ждали, просто забавным моментом, который мы запомним, и будем вспоминать со смехом. Так и пролетел тот чудесный день. Спертый, неприятный запах метро сменился свежестью улицы, запахом зеленых деревьев. Вечерело, фанари зажигали свой свет. Мы были пьяны от смеха. Мы заработали деньги, которые решили тут же потратить в любимой кальянной. Три кальяна на всех друзей и по бокалу алкоголя. Мы поднимали бокалы за тазовое дно Мар, за микроскопический член Дена, каждый тост мы сопровождали смехом, тогда мы были просто пьяны от восторга. Я не думала про завтрашний день, завтра будет контрольная по химии и шесть уроков. А еще когда я приду домой, мамы и папы опять не будет, я забыла, когда в последний раз я пересекалась с ними, зато мой братец всегда дома, и не упустит возможности почитать мне свои нравоучения. Знаешь что, Алекс? Забей на это все. День был такой замечательный, рядом настоящие друзья на всю жизнь, шли все к черту, просто расслабься. Где твой бокал? Немного ли ты выпила? Нет, совсем немного. Нужно потратить все заработанные в розыгрыше деньги. Вот твой бокал. Ден пытается положить мне руку на колено. Я убираю его руку. Просто успокойся, просто налей еще виски, просто сделай еще глоток, вот и все.

3

Мой правый глаз с трудом открывался, опять утро, очередное утро с похмелья. Кажется, вчера я плюхнулась на кровать, даже не позаботившись о том, чтобы смыть косметику с глаз, ресницы на одном глазу склеились, я не могла его открыть. Нужно было умыться. Вторым глазом я замечаю, что следы от туши остались на моей белоснежной подушке. Вот черт!

Я иду в ванную. Мой первый шаг, из-за вчерашней пьянки ноги кажутся ватными. Я еле могу вспомнить, что вчера было, кажется, рука Дена была на моем колене. О боже, меня сейчас вырвет. Давай, Алекс, быстрее в ванную!

Кто-то гремит посудой на кухне, наверное, опять ненавистный мне братец – даун. Что? Звук блендера? Только один человек из нашей семьи пользовался блендером. Мои мама и папа стали для меня призраками, когда я их вижу, порой не верю своим глазам – реальность ли это или просто галлюцинация, настолько редко я вижу их. Моя мама большим розовым пятном скачет по кухне, смешивает белковый коктейль в блендере.

– Доброе утро, милая! – кричит она.

– Доброе утро, мама, я только умоюсь, подожди минутку! – кричу в ответ я.

– Не торопись, я уже ухожу. Пробегу пару километров и скоро в аэропорт, лечу в Шри-Ланку по бизнесу.

Я не пошла в ванную, я и так вижу маму пять минут в месяц, а это могло отобрать у меня эти заветные пять минут.

– Может, не надо торопиться? Давай вместе позавтракаем. Ты помнишь, когда мы завтракали вместе в последний раз? – спрашиваю я.

– Но у меня, правда, совсем нет времени. Мне же нужно бегать, укреплять здоровье.

– А общаться с родной дочерью не нужно?

Мама была в ярко – розовом спортивном костюме, на голове повязка, сдерживающая ее крашенные светлые волосы, с каждым разом она выглядела все более болезненно худой, были заметны следы каких-то инъекций в лицо, поддержание такого внешнего вида давалось ей с трудом. Мама…

– Милая, я, правда, извиняюсь, но у меня буквально час на пробежку, а без нее я не начинаю свой день, – сказала мама и выпила залпом свой коктейль прямо из блендера. – Тем более скоро вернется твой папа из Швеции, да и я уезжаю всего на пару недель.

Мама проглотила свой целебный коктейль и шла к двери, вытирая рот, она как всегда спешила. Мама… Было ли для меня это слово именно тем, что должно означать? Если папа еще хоть как-то появлялся в моей жизни и старался сделать для меня что-то хорошее, интересовался моими оценками, моей личной жизнью, то маме было наплевать. Все праздники мы проводили без нее, я с трудом могу вспомнить выходные вместе, кроме тех, что были в Испании. Она просто женщина, которую заботит только свой внешний вид, и которую это скоро погубит. Все ради чего? Чтобы заводить новых и новых любовников, тушить свой пожар, бушующий между ног. Когда она постареет, и я, наконец, понадоблюсь ей, она будет звать меня своими пухнущими от филлеров губами, я отвернусь от нее так же, как она от меня в очередной раз. Вот так, мама! Я думаю о тебе и чувствую неприятные ощущения в глазах, кажется, слезы хотят вырваться наружу, а с ними и моя боль. Вот еще! Этого еще не хватало!