Страница 11 из 13
– Не моё, – не знаю, что сказать дальше, не хочется признаваться, что на мне порвали ночнушку, стараюсь, чтобы мама не прочла этого по выражению моего лица.
– Что они сделали? Эля, скажи мне правду. Не бойся никого. Мы пойдём в полицию, они сумеют нас защитить. Говори. Я всё пойму, за меня не волнуйся, я выдержу…
– Ничего не сделали, – говорю глядя ей в глаза.
– Эля… – она недоверчиво смотрит на моё лицо, – если они что-то сделали…
– Ничего, мам, но я должна вернуться, – говорю спокойно.
Весь мой страх почему-то исчез. На его место пришло равнодушное спокойствие, глядя на которое у моей мамы снова затряслись губы.
– Девочка моя, пошли, следователь сказал, мы сможем доказать…
– Мама, я никуда не пойду. Вечером за мной приедет машина. Я пришла сказать тебе, что ты должна забрать заявление. Если ты этого не сделаешь… – я опустила взгляд.
– Что они сделают, что! – она схватила меня за плечи и начала трясти, – не молчи, скажи, что они сделают!
– Они убьют папу, – проговорила я беззвучно.
Она остановилась. Смотрит на меня безумным взглядом, отпустила мои руки. И вдруг опять схватилась за меня.
– Да пусть убивают, – говорит отчаянно, – он сам виноват, что довёл до такого! Гад! Предатель! Он всё проиграл, даже меня! Он нас не любит, это не любовь! Разве может отец совершить такое! Элиночка, доченька, я пойду вместо тебя, я отработаю! – снова за меня схватилась.
Я сунула пальцы под рукав и достала расписку. Подала ей. Она схватила, развернула. Читает бумагу исписанную рукой моего отца.
– Ты свободна, мама.
– Боже, нет. Зачем это мне, пусть возьмут меня, только не ты, – она прижала руку ко рту и из её глаз снова полились слёзы.
– Уже решено, – сказала я и вздохнула, – может быть всё не так страшно, как ты думаешь, – её уговариваю, а сама дрожу, вспоминая слова этого монстра. Он собрался продавать мою девственность.
Мама хватается за меня, обнимает, трогает волосы лицо, гладит по голове.
– Я тебя не отдам, я пойду в полицию, всё расскажу следователям…
– Мама, – я схватила её за руки, – успокойся.
– Нет, я не успокоюсь! Я не собираюсь успокаиваться, я найду на них управу! Нет, это надо такое. Сейчас не рабовладельческий строй, чтобы брать людей, продавать и проигрывать, я добьюсь правды. Мы сбежим, уедем, прямо сейчас. Собирайся…
– Ты слышишь, что я говорю, – тряхнула теперь я её.
– Я не хочу ничего слушать, мы сейчас же идём в полицию. Или нет, я прямо сейчас позвоню следователям…
– Мы не пойдём в полицию. Ты пойдёшь туда без меня. И скажешь, что забираешь заявление, что я вернулась домой и никто меня не удерживает.
– Я не могу, – жалобно смотрит на меня, – не проси, я хочу, чтобы они все были наказаны.
– Но они убьют папу, а потом всё равно придут сюда. Потому что он им должен, а его долг переложат на нас с тобой, понимаешь?
– О Господи, да что же за напасть такая!
Мама бессильно села на стул и положила руки на колени. Жалко смотреть.
– Мама, не волнуйся, со мной всё будет хорошо, – хочу её утешить.
Сама-то понимаю, хорошего ничего не будет.
Глава 12
Стоя под душем, я долго трусь мочалкой, пытаясь стереть с себя невидимые следы сегодняшней ночи. Понятно, они не на теле, они в голове. Их уже не сотрёшь никогда. Они постоянно будут возвращаться и напоминать.
Вышла из-под душа, замоталась в полотенце, посмотрела в зеркало. Не понимаю, что происходит. Кажется, или я совсем не выгляжу несчастной.
Нет, показалось. Мерзко на душе. Гадко при мыслях о вчерашнем.
Мама внизу, готовит завтрак, тот самый омлет.
Из комнаты я вышла одетая в лёгкие черные легенсы и белую футболку. На ногах тряпичные спортивные тапочки на шнурках. Выбрала одежду простую, неброскую. Никаких платьев и рюшиков.
– Садись, поешь, – мама поставила передо мной тарелку с омлетном и внимательно на меня осмотрела.
Не напоминает ни о чём, но в её взгляде читается сочувствие и жалось. Ей хуже, чем мне. Во много раз хуже. Я просто испытала , то что испытала, а она в своей голове представляет картины намного худшие. Сейчас, чего бы я ей не рассказала, она не поверит, и будет думать о худшем. В её представлении, всё во сто раз преувеличено.
– Ты поедешь со мной в больницу? – спрашиваю, чтобы разрядить напряженный момент.
– Конечно поеду… хоть он и не заслуживает. Я не могу ему простить… такое не могу, – упершись руками в столешницу, она помотала головой. Вижу, как ей нелегко.
– Ты уйдёшь от него?
Она кинула на меня настороженный взгляд.
– С чего ты взяла?
– Я слышала на прошлой неделе, ночью, как ты говорила ему, что собираешься от него уходить.
Мама прикусила губу.
– Я не хотела, чтобы ты знала. Но меня уже всё достало.
– Ты серьёзно собралась уходить от папы? Почему? – в недоумении смотрю.
Она отвернулась. Не хочет говорить, но я чувствую, есть то, чего я не знаю. От меня скрывают правду, которую я имею право знать.
– Мама, говори, я уже не ребёнок, я всё могу понять.
Она вздохнула и повернулась.
– Он – игрок. Не может себя остановить. Он проиграл так много, что ты себе представить не можешь. И ещё, у него есть любовница. Уже давно. Несколько лет у него есть другая женщина. Молодая и красивая, не то, что я.
– Так почему он не ушел к ней?
– Из-за тебя. Не хотел, чтобы ты начала его ненавидеть… наверное, – пожала она плечом.
– Разве я стала бы его ненавидеть?
– Не знаю. Может ему удобно так говорить. Это у него нужно спрашивать, не у меня. Я-то отпустила. Уже не знаю, – она села за стол напротив меня, подперла рукой щёку. – Может и надо было ему уйти раньше, купил бы нам квартиру, жили бы отдельно. Не попали бы в такую ситуацию. А теперь, он всё проиграл. У нас ничего нет. Свою-то любовницу он точно обеспечил, она живёт в шикарном доме в элитном поселке.
– Ты даже это знаешь? – не могу начать есть, столько новой информации.
– Конечно знаю. Я знаю о ней всё, вплоть до того у кого она делает маникюр и причёску.
В моей голове всё это пока не укладывается. Не могу поверить, что мой любимый папа имел много лет другую женщину, а мама давно собиралась от него уйти. Идеальный мир вокруг меня рушиться по кирпичику. Жую омлет и осознаю, наша жизнь со вчерашнего дня уже не будет прежней.
На такси мы приехали в больницу. Нас сразу провели в палату к папе. У двери мама остановилась.
– Иди сама. Я не хочу его видеть.
– Ты уверена?
– Больше чем. Иди Эля, – она отошла к стене.
Я открыла дверь и вошла в палату. Папу я увидела сразу, но не сразу узнала. Опухшее лицо, в руках иглы капельниц, глаза закрыты. Я подошла. Глядя на него, хочется плакать. Но я не могу.
– Папа, – я коснулась пальцами его руки.
Веки дрогнули, глаза открылись, подобие улыбки пересекло губы.
– Девочка… ты здесь?
– Я здесь, папа, не волнуйся, всё хорошо.
В краю глаза показалась слеза, она быстро увеличилась и скатилась по его щеке.
– Прости меня, малыш, – сказал папа.
– Не волнуйся, всё будет хорошо. Ты, главное, выздоравливай.
– Я не хотел, чтобы так вышло, поверь, – говорит, с трудом шевеля губами, – я этого не хотел.
– Я знаю, – пожала его пальцы.
– Не могу тебе помочь даже… – выдохнул он и попытался вдохнуть, но это у него получилось очень тяжело.
– Папа, не думай об этом. Пожалуйста, – чувствую комок в горле, он душит меня, не могу произнести ни слова, не знаю, что ещё сказать.
Он виноват, и уже расплачивается за это. Но я не хочу, чтобы он страдал. Глядя на его мучения, я сама пытаюсь понять, как решить то, что на нас навалилось. Сложно, почти невозможно. Нереально выкрутиться из данной ситуации. Если только найти где-то деньги. А где ты их найдёшь? Папа не смог, а мне куда.
Значит, придётся вернуться к Булату. Другой дороги нет и не будет. Сбежать нельзя, он убьёт папу. Даже если он так сказал просто, чтобы меня запугать, они не оставят отца в покое. Это я уже проняла.