Уроки страсти

– Наверное, я никогда бы не узнала, что это был Матиас, а не Торнтон, если бы ты не направил ко мне Чолгроува и не убедил меня встретиться с ним.

Он печально улыбнулся:

– Я сразу же написал Матиасу, что ты все знаешь. Что его тайна раскрыта.

– Я тоже.

Она сделала это ради Эллиота. А не Матиаса. Эллиот тихо рассмеялся:

– Что ж, у него будет возможность покинуть Италию, прежде чем туда доберутся обвинения, выдвинутые против него в мемуарах.

– Возможно, ему не придется делать это в одиночестве. Я подозреваю, что Уитмарш участвовал в этом мошенничестве. Он должен был знать, что бронзовая статуэтка, которую показал нам Матиас, отлита иначе, чем это делалось в античные времена. Однако прикинулся невеждой. Сансони говорил мне, что подделки изготовляют в горных селениях на юге. Мне кажется, Уитмарш именно этим и занимался во время своих утренних прогулок. Посещал мастерские. Жаль только, что Тарпетте не придется спасаться бегством вместе с ними. Думаю, он брал у Матиаса деньги, чтобы смотреть на его делишки сквозь пальцы.

– Если это так, то Кармелита позаботится о том, чтобы об этом знало все население Позитано.

В глазах Эллиота блеснуло восхищение.

– Ты продумала все до мелочей, не так ли? Надеюсь, теперь ты удовлетворена? Твоя мать отомщена, и ты примирилась со своими последними воспоминаниями о ней.

Удовлетворена ли она? Федра не знала. За последние недели ее представление об Артемис сильно изменилось. Словно она наконец стряхнула с себя остатки детских иллюзий и увидела свою мать в истинном свете.

Она по-прежнему благоговела перед ней. По-прежнему уважала и ценила ее. Но больше не считала себя обязанной отстаивать ее суждения, осознав, что Артемис, как любой человек, могла ошибаться.

– Пожалуй, я обрела душевный покой в этом вопросе.

Эллиот сжал ее руки.

– Ты не только дополнила некоторые отрывки, но и убрала другие, дорогая.

Федра молчала, глядя на его руки, смуглые, сильные и очень мужские. Особенно ей нравилось, когда он вот так сжимал ее руки: крепко и в то же время нежно. Женщина может многое узнать о мужчине по его рукам.

– Почему ты не сказала мне, что уберешь отрывок о смерти офицера в колониях?

– Я решилась на это в последнюю минуту. Книга уже была в наборе. – Федра рассказала, как она бросилась в типографию с просьбой внести еще одну поправку. – Я продолжала надеяться, что ты найдешь доказательства того, что это не правда. Хватило бы крупицы сведений. Даже при том, как мы расстались в последний раз, я не сомневалась, что ты не оставишь попыток выяснить, как все было на самом деле.

Он погладил большим пальцем тыльную сторону ее ладони. Федра не осталась равнодушной к этой ласке.

– У меня нет доказательств, которые я мог бы предъявить тебе, Федра. Я встретился с тем типом. Я нашел его даже раньше, чем увидел тебя у Алексии. Чертовски неприятно спрашивать у человека, не заплатил ли ему твой отец за убийство.

– Он отрицал это?

– Разумеется.

– Почему же ты не рассказал мне об этом, Эллиот? Для меня было бы большим облегчением иметь хотя бы одно оправдание.

– Я не поверил ему.

Федра растерянно молчала. Ей было достаточно одного слова. Всего одного, даже если тот человек солгал. Но Эллиот решил, что не будет использовать эту ложь в своих целях. Он был честен с ней.

– Ты мог бы убедить себя, что веришь ему.

– Я не могу обманывать себя до такой степени. Я даже не уверен, что хочу знать правду. Еще немного, и я соглашусь с Хейденом, который утверждает, что правда ничего не изменит.

– В его словах есть смысл. Если ваш отец причастен к преступлению, это его грех и его выбор. А не его сыновей.

– Кровь есть кровь, она оставляет несмываемые пятна. – Эллиот пожал плечами. – Кристиан предлагал пять тысяч, если ты уберешь из рукописи тот отрывок. Тебе следует взять их сейчас. Это поможет издательству встать на ноги.

Пять тысяч фунтов. Этого хватило бы, чтобы заплатить все долги и наладить бизнес. Интересно, знал Истербрук, насколько она нуждается, прежде чем предложить ей взятку?

– Не стану говорить, что я не испытываю искушения, Эллиот. – Федра поморщилась. – Но я сделала это не из-за денег, и теперь поздно что-либо менять.

– Тогда почему ты это сделала?

Федра судорожно сглотнула.

– Я сделала это, потому что подозрения Мерриуэдера могли быть ошибочны. И из-за дружбы с Алексией. А главным образом из-за тебя, Эллиот. Перед лицом разлуки все кажется незначительным, даже обещание, данное отцу.

Федре показалось, что он поцелует её. Это желание явственно отразилось в его глазах.

– Я всем сердцем благодарю тебя, Федра. Ты проявила больше великодушия, чем я заслуживаю. Твое решение избавило невиновных от скандала, а имена моих родителей от самых гнусных сплетен.

– Это был сознательный выбор, Эллиот. Думаю, я поступила правильно.

Эллиот огляделся по сторонам и снова взял ее за руку:

– Пойдем со мной. Нам надо поговорить. В библиотеке будет удобнее.

В библиотеке Эллиот усадил Федру на диван и сел рядом достаточно близко, чтобы касаться друг друга. Федра попыталась собраться с мыслями. Она готовилась к этому разговору, но, когда дошло до дела, все заготовленные слова вылетели у нее из головы.

Эллиот тоже молчал, не поднимая на нее глаз.

– Чертовски тяжело видеть тебя и не иметь возможности поцеловать, Федра, – сказал он наконец.

– А кто сказал, что ты не можешь целовать меня?

Эллиот посерьезнел:

– Не могу, пока твое прошение рассматривается в суде. В этом смысле ничего не изменилось. Как и мои намерения.

– Ты хочешь, чтобы я ушла? Возможность видеть тебя для меня счастье. Но я не хочу тебя сердить.

– Я не сержусь. Я рад, что ты здесь, но испытываю большее искушение, чем ожидал, ускорить осуществление твоих планов.

Федра сожалела, что он не может запереть дверь и дать волю чувствам. Вместо этого Эллиот встал и отошел. Затем повернулся к ней и скрестил руки на груди.

Видимо, ей придется попросить его, чтобы он этого больше не делал.

– Я потратил месяц, пытаясь избавиться от этих оков, Федра. Тщетно. Что я должен сказать, чтобы убедить тебя, что мы принадлежим друг другу?