Страница 10 из 99
– Клянусь, но только посмейте устроить у меня обыск! Вы не имеете права здесь находиться.
– Вообще-то имею, но это мы позже обсудим. И как прикажете это понимать?
– Я оставила рукопись в Лондоне, в очень надежном месте. Это мемуары моего отца. Я не стала бы ими рисковать.
– Вы их читали?
– Конечно.
– В таком случае вам известно, что он написал о нашей семье. Расскажите мне об этом как можно подробнее.
Он не просил, он требовал.
– Лорд Эллиот, ни ваша фамилия, ни титул не упоминаются в рукописи моего отца.
Это заявление застало Эллиота врасплох. Суровая маска дала трещину, явив любезного джентльмена, который вошел в ее номер некоторое время назад. Но ненадолго. Он снова погрузился в мрачную задумчивость, размышляя над ее словами.
– Мисс Блэр, обратившись к моему брату, Меррис Лэнгтон говорил о конкретных обвинениях, выдвинутых против моего отца. Есть ли в рукописи что-нибудь, что, по вашему мнению, может быть истолковано как имеющее отношение к моим родителям?
– Кажется, там есть отрывок, который можно интерпретировать подобным образом.
– Перескажите его, пожалуйста.
– Я предпочла бы этого не делать.
– Я настаиваю.
Его тон и поза свидетельствовали о том, что он не потерпит возражений. Федра не могла припомнить случая, чтобы ей так бесцеремонно что-то приказывали.
Пожалуй, даже лучше, что его семья будет предупреждена заранее. Отрывок, о котором идет речь, один из тех, которые привлекли ее внимание.
– Мой отец описывает обед, состоявшийся за несколько лет до смерти моей матери. Они принимали молодого дипломата, только что вернувшегося из колоний. Отец хотел узнать правду о тамошней ситуации. Молодой человек выпил лишнего и помрачнел. Опьянев, он поведал кое-что о событии, имевшем место в британском полку, расквартированном в тех местах.
Упоминание о колониях явно заинтересовало Эллиота. Он напрягся, и Федра внутренне поморщилась. Она полагала, что эти слухи не соответствуют истине, но…
– Продолжайте, мисс Блэр.
– Он сказал, что во время его пребывания там умер британский офицер. Согласно официальным данным, он скончался от лихорадки, но на самом деле его застрелили. Его нашли мертвым после дежурства. Подозрение пало на другого офицера, в чьем обществе он находился, однако доказательств не нашли. Чтобы не порочить этого офицера, в донесениях начальству была указана ложная причина смерти.
Лорд Эллиот уже овладел собой. Его лицо казалось вытесанным из камня, но его молчание, проникнутое сдержанным гневом, становилось угрожающим.
– Мисс Блэр, – процедил он, – если вы связываете этот отрывок с моей семьей, вам, должно быть, известны оскорбительные слухи, распускаемые о моем отце, будто он позаботился о том, чтобы отправить любовника моей матери в колонии. Где тот умер от лихорадки.
Федра судорожно сглотнула.
– До меня доходили подобные слухи.
– Если они доходили до вас, то и до других тоже. Ни Лэнгтону, ни вам не составило труда восполнить пробелы и сделать выводы. Если вы опубликуете этот отрывок, все будут считать, что мой отец заплатил за убийство любовника своей жены. Отсутствие имен в мемуарах не спасет репутацию моего отца, ведь он мертв и не сможет защитить себя из могилы.
– Я не уверена…
– Проклятие, все будет именно так, и вы это прекрасно знаете. Я требую, чтобы вы убрали этот отрывок из мемуаров.
– Лорд Эллиот, я понимаю ваши чувства. Правда. Но я обещала отцу опубликовать его мемуары, и намерена исполнить свой долг. Я много думала об этом. Если я вычеркну из рукописи все, что может показаться опасным или нелестным той или иной персоне, мало что останется.
Он подошел к ней вплотную и вперил в нее жесткий взгляд.
– Вы не опубликуете эту ложь.
Его решимость была почти осязаемой. Лорд Эллиот не нуждался в грозных гримасах или словесных угрозах, чтобы продемонстрировать свою силу. Она просто присутствовала в воздухе, обволакивая ее, возбуждая, выпуская на волю темные инстинкты.
– Если это ложь, я вычеркну тот отрывок, – сказала Федра. – Если вы представите доказательства, что офицер, о котором идет речь, умер от лихорадки, или же человек, рассказавший эту историю моим родителям, откажется от своих слов, я это сделаю. Но для Алексии, а не для маркиза Истербрука.
На его губах появилась улыбка.
– Для Алексии? Как удобно для вас! Так и поражение можно выдать за уступку.
Похоже, он видит ее насквозь. Ну и пусть!
Его взгляд подобрел. Он стоял очень близко, и теперь, когда его гнев утих, эта близость казалась неуместной. В комнате снова повисло чувственное напряжение.
Однако Эллиот не двинулся с места, несмотря на ее красноречиво приподнятые брови. Вместо этого он взял прядь ее волос и неторопливо обмотал вокруг своих пальцев.
– Ваш отец, случайно, не упомянул имена тех мужчин? Молодого дипломата, приглашенного на обед, и офицера, попавшего под подозрение?
Он не касался ее, но в том, что он делал с ее волосами, было нечто, чего ей не следовало допускать. Сам факт, что они находились в ее спальне, даже их стычка противоречили общепринятым правилам приличия. Легкое покалывание в затылке, порожденное его дразнящими прикосновениями, было восхитительным и наводило на мысли о других физических наслаждениях.
Федра не сомневалась, что он готов пойти гораздо дальше, если сочтет, что это поможет ему добиться желаемого. В чем она сомневалась, так это в том, что сможет дать ему отпор, если понадобится.
– Молодого дипломата звали Джонатан Мерриуэдер.
В его глазах мелькнуло недоверие.
– Он здесь, в Неаполе. Служит помощником британского посланника.
– Это тоже удобно для вас.
Движением кисти он намотал ее волосы плотнее, преврати игру в нечто более осязаемое.
– Вы приехали сюда, чтобы встретиться с ним? Хотите пополнить мемуары аннотациями, указав имена и факты, которые опустил ваш отец? Книга будет лучше продаваться, а вашему издательству, осмелюсь предположить, не помешают лишние деньги.
Федра решительно отняла у него прядь своих волос. Возмущение помогло ей проигнорировать тепло его рук и то, как сверкнули его глаза в ответ на ее прикосновение.