Страница 2 из 6
И вот – приговор.
Она захлопнула сейф и вернулась к столу. Два дня – на то, чтобы составить завещание и написать Виталию письмо. Впрочем, зачем писать, Алекс ему и так все потом скажет… Хотя, нет – она будет писать не о том, почему уходит, и уходит так, а о том, что его любовь останется с ней и за темным порогом. Навсегда.
Тут ей, наконец, удалось заплакать. Ненадолго.
***
В эту ночь Мари решила не спать. Слишком большая роскошь – спать, когда счет уже пошел на часы. Она была необыкновенно деятельна – подготовила завещание, чтобы завтра передать один его экземпляр нотариусу, потом разобрала бумаги и кое-какие вещи. Не хотелось, чтобы кто-то потом рылся в них из праздного любопытства. Безалаберно-легкий мирок её шкафов, комодов и секретера приобрел относительную чинность.
Утро застало её на кухне с чашкой крепчайшего кофе в руках. В последнее время она почти отказалась от любимого напитка. Теперь можно. Удивительно, но уж третий день голова не кружилась, совсем. Но так бывает, сказал доктор Винниченко, ценный и проверенный эскулап. Так бывает перед новой атакой болезни.
Он был прав – лоб неожиданно покрылся мерзкой испариной, а колени затряслись. Пришлось валиться на диван и лежать, ожидая, пока отхлынет тошнотворная слабость.
Потом позвонила Лариса – ей хотелось посидеть где-нибудь, поболтать. Почему бы и нет? Вот только надо отвезти завещание. Значит, в два в «Solo», где все, кроме цен, крошечное – столики, чашечки с вкуснейшим кофе, пирожные со свежей клубникой…
Она заказала их сразу полдюжины – теперь о фигуре не было смысла заботиться.
Подруга спрашивала, что с Мари – почему бледная, почему веки припухли. Но услышала лишь о бессонной ночи в интернете – бывало такое и раньше, но редко. Ах да, муж в отъезде, тогда понятно. Тогда и вторую чашку капуччино не грех.
Было в этом нечто оглушающее – сидеть вот так в пропахшем кофе теплом уюте, говорить о косметике, тренажерах, мужчинах, а в висках пульсирует: «завтра, уже завтра…». Когда-то Марианна читала роман о людях, которые узнавали дату своей смерти.
– Эй, – Лариса прикоснулась к её локтю, – у тебя мобильник заливается. Ответь.
Это был Виталий. Он сообщил, что позвонила Анна, просила навестить её, так что он из Лондона отправится в Париж и пробудет там дня три или четыре. Неужели телепатия все-таки существует, и Анна прочитала её мысли?
– Да что с тобой? – удивилась подруга, заметив её оживление. – Неужели все настолько запущено, что ты радуешься тому, что муж где-то по заграницам ещё почти неделю будет шляться?
Мари ответила ей рассеянной улыбкой и зачем-то кивнула.
Домой она ехала в легких сумерках. Начало июня, ещё прохладного, нерешительного и влажного. Над дорогой стоял смог, в котором дома и люди казались ирреальными. Внезапно ей почудилось, что «Ламборджини» отрывается от асфальта и летит, не касаясь его колесами. Как лебедь.
Стоп, никаких полетов, сейчас нужно перестроиться в правый ряд, чтобы вовремя свернуть.
А теперь, вперед, до следующего поворота. За ним вскоре появится живописная группа из двух- и трехэтажных домов, жилой комплекс «Вишневая роща». Третий в конце дом, крыша из настоящей испанской черепицы, смешной балкон над входом.
Смог почти исчез, и сейчас улица отлично просматривалась – от начала и до конца. Вернее, до въезда в комплекс, перегороженного автоматическими воротами и тщательно охраняемого. Поэтому она очень удивилась, увидев прямо перед машиной непонятно откуда взявшуюся фигуру в широкой пестрой юбке. Резко взяв влево, Марианна притормозила, уверенная, что беды удалось избежать, и глянула в зеркало заднего вида. Юбка, взметнувшаяся вихрем, опала, накрыв собой нечто лежащее сбоку – около бордюрного камня. Черт, черт, черт! Только этого ей не хватало именно сейчас!
Ещё можно было спокойно уехать, сделав вид, что она тут не при чем. Собственно, что ей могут сделать, что?! Да ничего, пошли они все!
Кучка тряпья на обочине лежала неподвижно, и Мари, процедив сквозь зубы ещё пару ругательств, медленно вылезла из машины.
Странно, но к лежащей женщине – а это была именно женщина, не мужик же в юбке – никто ещё не подошел. Да тут и пешеходов-то раз-два и обчелся, в районах дорогого престижного жилья ножками практически никто не ходит. Но была ещё одна причина.
На асфальте в пыли лежала цыганка.
***
Марианна как-то бестолково засуетилась, пытаясь определить, насколько серьезные травмы получила несчастная женщина. Ну и пусть цыганка, уже немолодая и одетая не так, как одеваются солистки цыганских ансамблей – в шифон и атлас, но она же человек…
Метя грязь полами светлого плаща, Мари попыталась нащупать пульс на тонком смуглом запястье. Где он, это пульс?!!
Придется вызывать скорую. Она достала мобильный телефон и уже набрала номер, когда цыганка внезапно открыла глаза и застонала.
– Сейчас я вызову врачей, – крикнула ей Мари, но пострадавшая замотала головой:
– Не надо, не надо врачей.
– Почему не надо? – удивилась Марианна.
– Смешная ты, – тихо произнесла женщина. – Я же цыганка, у меня полиса нет. Да и не сломала я ничего, сейчас встану да и пойду.
– Как пойдете? – от удивления Мари едва не выронила из рук трубку.
– А так, как шла. Ничего…
Она с трудом, опираясь на бордюр, начала подниматься на ноги. Марианна кинулась ей на помощь, и через минуту женщина уже стояла, правда, нетвердо, покачиваясь, но стояла. Но как она пойдет после такого падения и далеко ли уйдет?
И неожиданно для самой себя Марианна вдруг предложила:
– Давайте, поедем ко мне – придете в себя, отдохнете…
Цыганка, не спеша, сняла с головы фиолетовый платок с нитями люрекса, дешевый и какой-то удивительно жалкий, встряхнула его и снова повязала, прикрывая темные вьющиеся волосы, в которых, как люрекс в ткани платка, блестели нити седых волос. А потом кивнула:
– Поедем. И не бойся, воровать у тебя я не стану.
– Я и не боюсь, – досадливо поморщилась Мари. Её неприятно поразило то, что за все это время ни один человек так к ним и не подошел, не спросил, что случилось. И ни одна из проезжавших мимо машин не остановилась.
Когда женщина уселась на заднее сидение, Марианна поймала себя на том, что настороженно втягивает ноздрями воздух. У неё была повышенная чувствительность к запахам, и сейчас, презирая себя, она все же принюхивалась. Но появившийся в салоне почти незаметный запах был вполне терпим – от цыганки пахло незнакомыми сладковатыми духами. «Корица и миндаль», – машинально отметила Мари. И усмехнулась.
Когда она ввела неожиданную гостью в дом, никто не посмел и пикнуть. Вышколенная прислуга без звука приняла и грязный плащ, и растоптанные чувяки, которые цыганка, несмотря на возражение хозяйки, сняла и поставила в углу холла. Дальше она пошла босиком. И глядя, как смуглые ноги переступают по белому ковру гостиной, Мари ощутила какое-то щемящее любопытство – словно в её дом вошла инопланетянка, существо с другой планеты.
Лида накрыла стол к чаю и исчезла.
– Садитесь, – неловко пригасила Мари женщину. – Вам покрепче заварки?
Цыганка кивнула. Несмотря на приглашение, она продолжала медленно передвигаться вдоль стены, разглядывая висящие на ней картины и не произнося ни слова. Но Мари была готова поклясться, что она все время искоса поглядывает в её сторону.
Когда чай был разлит, женщина, так же продолжая хранить молчание, села к столу и теперь уже в открытую уставилась на хозяйку дома. От пронзительного взгляда черных глаз Марианне стало не по себе. А ведь она даже имя её спросить не удосужилась…
– Обычно я добрым людям гадаю, – медленно произнесла цыганка, так и не прикоснувшись к чашке. – Но тебе не буду.
Мари отвела глаза и кивнула, соглашаясь. Какой смысл ей гадать, если все и так ясно?
– Знаешь, почему? – голос женщины стал ещё тише.
И снова кивок в ответ. К горлу подступил холодный комок, и никакие слова не могли пробиться через эту преграду.