Туман. Полное издание

Внутри всё сжимается. Вглядываюсь в Туман, но там ничего нет, а даже если есть, мне не видно. Келлер возвращается через пару минут, и я рада видеть его как никогда прежде.

По небу раскатывается гром, и я вздрагиваю. Дождя нам ещё не хватало. Продолжаем идти в тишине. Слева раздаётся звук битого стекла, а следом полукрик-полурык.

Душа уходит из тела, а Келлер хватает меня за руку, и мы бежим вперед. Сворачиваем на соседнюю улицу и продолжаем бежать, я вижу по бокам от нас заражённых. Стоит нам преодолеть их, как они бросаются следом, шипя и бормоча.

Отбрасываю мысли о смерти и безысходности нашего положения. Зараженные заметили нас, и это не светит ничем хорошим. Есть единственное успокоение – Келлер. Он знает, что нужно делать. Он всегда это знает.

И тут небо разрывается миллиардами капель дождя.

В одно мгновение начинается ливень и словно по волшебству смывает туман. Не верю своим глазам и промаргиваюсь, провожу рукой по лицу. Но это так… тумана больше нет, словно его вообще никогда и не было.

Но теперь я вижу десятки зараженных. Их кровянистые тела начинают шипеть и дымиться. Мы с Келлером больше не бежим, сейчас мы просто наблюдатели. Никогда такого не видела. Зараженные начинают кричать и дергаться, а потом замирают в неестественных позах и наступает тишина, разбавленная шумом дождя.

– Что это было? – спрашиваю я у Келлера.

– Не знаю, – отвечает он и приходит в себя намного быстрее меня. – Идем.

Приближаемся к самой большой группе зараженных. Если приглядеться, то эти ужасающие статуи дышат и одному только богу известно, когда они вновь оживут. Дождь омывает обезображенные тела, и на месте волдырей и более открытых участков… мяса образуется чёрная корка.

Бежим по мокрым улицам, в некоторых неровностях дороги уже собрались лужи. Я промокла, но безумно рада снова видеть. Город в ужасном состоянии, кругом валяются тела и стоят замершие статуи чернеющих заражённых, но я стараюсь не смотреть на них. Бежим долго, легкие колет от боли, а ноги немеют. Три месяца назад я бы точно не преодолела такое расстояние, упала бы ещё на середине дороги.

Перед нами появляется торговый центр, Келлер немного прибавляет скорость и вбегает в выбитые кем-то ранее стеклянные двери. Я за ним следом. Озираюсь по сторонам и, никого не заметив, сажусь прямо на пол огромного холла. Стеклянные витрины практически все разбиты, в магазинах ничего нет. Выжившие – те, которым не удалось попасть на базу, всё разграбили. И это ведь не вещи первой необходимости. Магазины с одеждой, техникой и украшениями разграблены подчистую, остались только обломки и следы крови.

– Идём.

– Погоди минуту, – прошу я.

– Нет времени, – говорит Келлер и связывается с остальными по гарнитуре.

Прошло только тридцать минут? Кажется, что мы бежали половину дня.

Слышу, как все отчитываются, все целы и в шоке от дождя, который убрал туман. Команда Хосе нашла два генератора, и в данный момент тащат один из них к машинам. Все стараются успеть до окончания ливня, ведь сейчас он, словно щит, оберегает нас от зараженных.

– Отлично, – говорит Келлер и отключается.

За спиной слышу щелчок и мои глаза округляются.

– Руки вверх.

Поднимаю руки, Келлер делает то же самое, но он медленно оборачивается. Следую его примеру и как только мне удается увидеть опасность, внутренности сжимаются. В конце холла стоят пять человек. Все мужчины. Их лица замотаны тряпками я могу видеть только глаза, и в них дружеского участия не наблюдается. У того, что стоит по центру, в руках ружьё, у всех остальных пистолеты.

– Опустите оружие на пол и толкните в сторону, – приказывает человек с ружьём.

– Келлер? – шепчу я.

– Делай, что велит, – отвечает он и, полностью разоружившись, отходит на два шага назад. Келлер снял с себя всё: ножи, пистолеты, запасные обоймы.

Делаю то же самое, поднимаюсь на ноги и стараюсь держаться поближе к Келлеру. Отсутствие пистолета в руках делает меня нагой и беззащитной. Выжившие – это тоже опасность.

– Военные? – с сомнением в голосе спрашивает тот, что справа от человека с ружьем.

– Так точно, – отвечает Келлер.

– Слишком молодые.

– Шишкам плевать, кто будет им таскать туалетную бумагу, – говорит мужчина по центру. – Снимайте свои намордники. И рюкзак.

Делаем, как велено. Келлер с куда большем сожалением снимает рюкзак и откидывает его ближе к оружию.

– Что у вас ещё есть? – спрашивает мужчина.

– Ничего, – отвечает Келлер.

Теперь у нас действительно ничего нет. Начиная от спичек и заканчивая водой, всё было у нас в рюкзаках.

– Тогда отойдите в сторону, повернитесь лицом к стене и не шевелитесь, пока мы не уйдем.

Не успеваю заметить, как Келлер оказывается возле меня, довольно грубо хватает за руку и тянет к стене. Идём по битому стеклу и замираем только в полуметре у стены.

Слышу шаги за спиной, мужчины подбирают наше добро, и тут я слышу голос одного из них.

– Может, девчонку тоже заберем?

Сердце уходит в пятки. Что он сказал? Меня забрать?

– Нет, – отвечает тот, что с ружьем.

– Но у нас на сорок восемь мужчин всего три женщины и одна вот-вот отдаст душу господу. Сони, ей уже восемьдесят.

Голоса удаляются, но мне удается услышать последние слова главного.

– Мы ещё не настолько обезумели, чтобы насильно брать молодых девчонок.

– Остальные не обрадуются, узнав, что ты этого не сделал.

– Твою мать, хрыч! Тащи тогда её сам!

Вот чёрт…

– Келлер, – шепчу я.

За спиной раздаются одинокие шаги, они уверенные и быстрые.

– Когда я скажу, беги, – говорит Келлер, и я еле заметно киваю.

Тот самый хрыч подходит к нам, и я слышу его голос за моей спиной, он так близко, что я ещё немного подступаю к стене.

– Ну что, красавица, пойдем.

Он хватает меня за руку, а Келлер ничего не делает. Хочу окликнуть его и отнять руку из твердой хватки хрыча, но тут Келлер резко бросается на него, и велит мне бежать.

Келлер и хрыч падают на пол, я остаюсь на свободе и бросаюсь в сторону лестницы, что ведет на второй этаж. В ушах стоит тарабарщина моего сердца, за спиной слышны крики местных и выстрелы. Пригибаюсь, и практически на четвереньках достигаю конца лестницы. Я не знаю, бежит кто-то за мной или нет. Как там Келлер. Ничего не имеет значения, только бег. Несусь по второму этажу и понимаю, что тут негде прятаться. Стеклянный потолок в виде купола пропускает слишком много света. Капли продолжают биться о стекло и моё сердце вторит этому звуку. Влетаю в один из магазинов, перепрыгиваю через стойку, где когда-то стоял продавец и сажусь на пол.

Минуту не слышу ничего кроме ливня, а потом до меня доносится звук медленных шагов.

– Ку-кол-кааа. Где же ты? Милая, выходи.

Зажимаю рот руками и пытаюсь успокоить дыхание. Шаги приближаются. Осматриваю всё, что меня окружает, и не нахожу ни единой вещи, которая помогла бы мне защититься. Значит, буду биться руками и ногами, вопить, кусаться и царапаться.

Шуршание прямо за стойкой. Что-то падает, и я ещё сильнее напрягаюсь.

– Брукс, – шепчет Келлер.

Выглядываю из-за стойки и вижу Зейна. Губа разбита, он держится за левое плечо, из-под черной перчатки сочится кровь.

Келлер поворачивает голову направо и сжимает зубы. Кивает мне налево, и мы как можно бесшумнее перебегаем к соседнему магазину. Шкафы, тут продавались шкафы. Келлер заталкивает меня в один из них и забирается следом, закрывает дверь, и мы стоим практически максимально прижатые друг к другу. Наше укрытие предназначалось для гардероба, горизонтальные полоски пропускают достаточно света, и я могу видеть полосатое лицо Келлера.

Собираюсь спросить, как он, но Зейн закрывает мне рот рукой в перчатке и отрицательно качает головой. Киваю, и он убирает руку. Двое из пяти продолжают ходить по второму этажу, так проходит около десяти минут. Потом всё затихает. Неужели они ушли?

Выжидаем ещё пять минут.